История сказок Пушкина. 
Отзывы современников

пушкин сказка царевна лексика.

Сказки

Сказки в русском народном духе Пушкин писал на протяжении почти всего своего творчества, с 1814 до 1834 г. Они резко разделяются на две группы: ранние (до 1825 г.) и поздние. Наше представление о пушкинских сказках, как о важной и серьезной области его поэзии, относится только к поздним его сказкам («Сказка о попе и о его работнике Балде», «Сказка о медведихе», «Сказка о царе Салтане», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» и «Сказка о золотом петушке»). Ранние сказки Пушкина, а также поэмы на сказочные сюжеты («Бова», «Царь Никита и сорок его дочерей») вовсе лишены подлинной народности, свойственной зрелому пушкинскому творчеству. В них мы не найдем ни выражения чувств и интересов народа, крестьянства, ни сознательного усвоения и переработки форм и приемов устного народного творчества. Пушкин в них лишь использует отдельные элементы народной поэзии: сказочный сюжет или мотив, имена сказочных персонажей, отдельные обороты народного стиля и языка. Подобным образом использовали народное творчество почти все русские писатели XVIII и начала XIX в. Переход Пушкина в середине 20-х гг. к реализму сопровождался у него глубоким интересом к народу. Этому интересу содействовало пребывание поэта в ссылке в Михайловском—в самом тесном общении с крестьянами, и дворовыми. Пушкин принимается внимательно изучать народную поэзию. Он записывает песни и народные обряды, просит свою няню снова рассказывать ее сказки, знакомые ему еще с детства, — теперь он по-иному их воспринимает, ищет в них выражения «народного духа», вознаграждая тем «недостатки проклятого своего воспитания». М. К. Азадовский. «Источники сказок Пушкина» («Пушкин», Временник, вып. 1, 1936, стр. 136—164).

Сказки Пушкина, написанные в 30-х годах, после завершения больших реалистических произведений («Евгений Онегин», «Борис Годунов» и др.), явились выражением вполне сложившихся у Пушкина принципов реализма и народности, своеобразным итогом многолетних стремлений поэта постигнуть образ мыслей и чувствований народа, особенности его характера, изучить богатства народного языка. Самым существенным отступлением пушкинских сказок от типа народной сказки была стихотворная форма, которую придал поэт этому прозаическому народному жанру, подобно тому, как в «Евгении Онегине» он превратил традиционный прозаический жанр романа в «роман в стихах». В своих сказках Пушкин использовал элементы таких жанров народной поэзии как: песни, заговоры, причитания. Таковы, например, заклинание Гвидона, обращенное к волне, или королевича Елисея — к солнцу, месяцу и ветру, напоминающие плач Ярославны из «Слова о полку Игореве». Сказки Пушкина — не простое переложение в стихи подлинных сказок, а сложный по своему составу жанр.

Пушкиным созданы сказки двух типов. В одних («Сказка о попе», «Сказка о медведихе» и «Сказка о рыбаке и рыбке») Пушкин воспроизводит не только дух, сюжеты и образы народного творчества, но и народные формы стиха (песенного, поговорочного, раешного), языка и стиля. Сказки о попе и о медведихе написаны подлинно народным стихом, «Сказка о рыбаке и рыбке» — стихом, созданным самим Пушкиным и близким по своему строению к некоторым формам народного стиха. Мы не найдем в этих сказках ни одного слова, ни одного оборота, чуждого подлинно народной поэзии.

Остальные три сказки («О царе Салтане», «О мертвой царевне», «О золотом петушке») написаны более «литературно» — литературным, равномерным стихом (четырехстопный хорей с парными рифмами). Пушкин употребляет в них чисто литературные поэтические выражения и обороты, хотя по общему духу, мотивам и образам они полностью сохраняют свой народный характер. Назиров Р. Г. Хрустальный гроб: Фольклорно-этнографические истоки одного пушкинского мотива // Фольклор народов России. Фольклорные традиции и фольклорно-литературные связи. Межвузовский научный сборник. — Уфа: Башкирский университет, 1992. — С. 83 — 89.

Шесть сказок, из которых одна осталась незавершенной, были написаны в период 1830—1834 годов. «Сказка о попе и о работнике его Балде», законченная в Болдино в сентябре 1830 года, была опубликована впервые В. А. Жуковским лишь в 1840 году под заглавием «Купец Кузьма Остолоп, по прозванию осиновый лоб» (в тексте «поп» тоже был заменен «купцом»). Подлинный пушкинский текст увидел свет лишь в 1882 году. Неоконченная «Сказка о медведихе» предположительно датируется также 1830 годом (в рукописи названия не имела). «Сказка о царе Салтане» была написана в августе 1831 года в Царском Селе, где одновременно создавал свои сказки Жуковский. Две следующие сказки — «О рыбаке и рыбке» и «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» — создавались в Болдино осенью 1833 года (датированы: первая октябрем 1833 года, вторая — началом ноября того же года с пометкой «Болдино»). «Сказка о золотом петушке» закончена 20 сентября 1834 года. М. К. Азадовский. «Источники сказок Пушкина» («Пушкин», Временник, вып. 1, 1936, стр. 136—164).

1.2 Отзывы современников В 1830-х годах в литературных кругах остро стоит вопрос о том, как же должна выглядеть сказка в фольклорном стиле? По этому поводу высказывались острые и порой противоречивые суждения, связанные с проблемой народности литературы в ее отношении к поэтическому наследию русского народа. Вопрос о том, как и в какой степени художественное богатство фольклора должно способствовать развитию подлинно народной литературы, ощущался в это время как один из важнейших.

М. К. Азадовский писал: «Знаменитое состязание Пушкина и Жуковского в 1831 г., когда тот и другой дали опыты сказок, разделило читателей и критиков на два резко противоположных лагеря. Широкими кругами сказки Пушкина встречаются восторженно, но у руководителей литературной критики опыт Пушкина принимается сдержанно, порой враждебно. Отрицательное отношение к сказкам Пушкина объединило разные фланги русской журналистики и литературы: здесь сошлись Полевой, Надеждин, Баратынский, несколько позже Станкевич, Белинский». Белинский В. Г. Избранные статьи М., 1972 По предположению Азадовского, своего рода разделом между двумя лагерями было отношение критики к методам двух авторов литературных сказок. Языков и Станкевич ставили сказки Жуковского выше пушкинских произведений в этом жанре. «Два художественных метода, — пишет Азадовский, — метод Пушкина и Жуковского — обозначали в данном случае два мировоззрения, две различные социально-политические позиции, отчетливо проявившиеся в их отношении к ‹…› фольклору». Восприятие их сказок и определяет, как считает исследователь, отношение к проблеме «литература и фольклор» и, как следствие этого, принадлежность к одному из лагерей. Однако к какому же из них в таком случае отнести Белинского и Н. Полевого, не принявших ни сказок Пушкина, ни сказок Жуковского? На наш взгляд, предложенная М. К. Азадовским классификация не дает решения проблемы, связанной с восприятием современниками литературных сказок 1830-х годов. Учитывая все разнообразие откликов этого периода на произведения литераторов-«сказочников», мы должны признать, что в целом жанр литературной сказки не был принят ведущими критиками эпохи. И дело было не в отрицании художественной ценности поэзии «простолюдинов» — это определяло лишь откровенно реакционные по своему характеру рецензии на литературные сказки. Например, анонимный критик сказок В. И. Даля считал этот жанр «нелитературным, противоизящным, грубым, лапотным, ознаменованным печатью самого дурного вкуса и крайней пошлости, до которого изящная словесность никогда ‹…› не должна унижаться, из уважения к достоинству искусства и к образованным привычкам читателей».