Теория и обоснования развития природных физических данных у детей

Исторические предпосылки возникновения ритмики

Эмиль Жак-Далькроз (1856−1950), профессор Женевской Консерватории, композитор, общественный деятель, в попытках развития чувства ритма, внимания и памяти у своих учеников начал вводить на уроках сольфеджио различные ритмические упражнения. Так постепенно им была создана система ритмической гимнастики, которая впоследствии стала называться ритмикой.

В хореографии того времени расцветал особый пластический жанр, основоположницей которого была Айсейдора Дункан. Она основала пластическую школу танца. Дункан, отрицая классическую школу балета с условными жестами и позами, искала естественной выразительности движений, опираясь на образы древнегреческой пластики. Отдавая должное Дункан и признавая положительные стороны ее искусства, находя в них смелое новаторство, Далькроз все же упрекал ее в отсутствии настоящей школы. Он смотрел на творчество Дункан глазами музыканта и считал, что она хотела танцевать «под музыку», а он требовал в танцах «воплощения музыки». Далькроз отрицательно относился к танцам, которые, по его мнению, фиксируют только отдельные моменты движений, напоминающих серию поз, изображенных на греческих вазах и не связанных между собой. Голая техника классического балета того времени, с его точки зрения, ничто, если она не выражает человеческих чувств. Танцор должен всегда осознавать внутреннюю связь музыки и движения, считал Далькроз.

Около восемнадцати лет Э. Жак-Далькроз преподавал музыкально-теоретические и практические дисциплины в Женевской консерватории. На занятиях по сольфеджио он заинтересовался феноменом ритма, постепенно целиком подчинив его исследованию свою преподавательскую деятельность.

Во время пребывания в Алжире Далькроз был поражен великолепной координацией движений, свойственной коренным жителям страны, и их блистательным исполнением сложнейших ритмических построений. Эти впечатления стимулировали поиски рациональных методов обучения сольфеджио: простукивание, прохлопывание ритмических рисунков.

Администрация консерватории не поощряла введение движения в курс сольфеджио и отказала Далькрозу в просьбе выделить специальное время для подобных упражнений. Насколько трудно было Далькрозу внедрить в стенах Консерватории свой новый метод, видно из слов, полных недоверия и иронии, произнесенных одним из его друзей: «Мой бедный друг, ты видно совсем сошел с ума!» Его система вызвала резкое осуждение. Желание сопровождать песни движением называли «гримасничаньем». Далькроз говорил, что предстал как злодей перед возмущенным ареопагом, упрекающим его в том, что он компрометирует учебное заведение своими сатанинскими выдумками. Все ополчились против Далькроза: врачи уверяли, что его упражнения утомительны; хореографы упрекали его в отсутствии техники движения; музыканты — в изобилии переменных метров; художникам не нравились черные учебные костюмы. Родители считали обнаженные руки и босые ноги экстравагантными, просто неприличными! Они не понимали слов Далькроза о том, что тело человека это инструмент мудрости, красоты и чистоты.

Слушая все эти критические замечания, Далькроз повторял с усмешкой, что труднее бороться с предрассудками, чем за новые идеи и, если человек пребывает в темноте, то не следует плакать, а лучше подать ему зажженную свечку. Понадобились необычайная энергия, упорство, фанатическая вера в правоту своего метода, чтоб отстаивать свое начинание и в течение ряда лет добиваться признания своих исканий. Но его неустанно поддерживало сознание, что он делает нужное дело и, если сам не разрешит эту новую проблему, то уверен в том, что после его смерти другие продолжат его труд и найдут то, что он только наметил. Он говорил, что завел бой часов, но что же делать, если они зазвучат только после его смерти.

Самое лучшее для человека, считал Далькроз, желающего работать для распространения новой идеи — это не считаться с той борьбой, которая идет «за» и «против» этой идеи, а молча, упорно продолжать свое дело, не обращая внимания на поверхностную критику.

Время борьбы за признание своих идей длится долго с 1903 по 1905 год… Руководство Консерватории только в 1905 г. разрешает провести специальный курс ритмики в стенах данного учебного заведения. В эти годы Далькроз много пишет о музыкальном воспитании. Он нападает на устаревшие методы обучения. Считает, что учителя музыки, пренебрегая самим искусством музыки, заботятся об одной только технике. И еще, считал он, что прежде чем приняться за музыку, нужно научиться воспринимать и ощущать ее всем своим существом, проникнуться чувством, которое порождает ритм и звуки. Далькроз находит нужным раннее музыкальное воспитание детей и общее эстетическое воспитание. Он борется за то, чтобы прием в музыкальные школы зависел не от материального благосостояния родителей, а от одаренности ребенка.

Он особенно подчеркивал значение ритмики для детей, так как движение является биологической потребностью их организма. Далькроз говорил, что вводя ритм в школьное образование, мы тем самым готовим ребенка к познанию искусства вообще, так как ритм является базой для всякого искусства — музыки, скульптуры, архитектуры, поэзии. Музыка кроме того имеет общевоспитательное значение — стимулирует к действию астенические натуры, успокаивает возбуждение, тонизирует поведение человека. Система Далькроза получила широкое распространение в области терапии.

Первые результаты, обнародованные в мае 1905 г. в северно-швейцарском кантоне Золотурн, имели ошеломляющий успех. Летом 1906 г. был набран первый курс, а в 1909 г. проведены первые экзамены на звание учителя ритмической гимнастики с вручением специальных дипломов. В Базеле по инициативе Далькроза ритмическая гимнастика была введена в учебные программы общеобразовательных школ.

Ритм у Далькроза перерастает свое «узкоцеховое» музыкальное значение, становясь универсальным символом всеобщей упорядоченности и организованности. Упражнения на телесное переживание музыки, первоначально имевшие исключительно прикладную цель — помочь будущим музыкантам в освоении музыкального ритма, — превращаются в жизнестроительный эксперимент, призванный преобразовать мир и создать «нового человека». Один из самых преданных приверженцев системы С. М. Волконский писал о Жак-Далькрозе: «Его открытие больше его самого… Очень интересное для наблюдателя явление — как Далькроз идет вослед своего открытия; как-то, на что его натолкнула интуиция, эмпирически разрастается и как вслед за этим растет и ширится он сам».

В 1909/1910 учебном году у Э. Жак-Далькроза занимались уже 359 учеников. Идеи ритмического воспитания стремительно и неудержимо завоевывали все новых поклонников и последователей — в том числе за границами Швейцарии.

В 1909 г. Далькроз с учениками был с восторгом принят на годовом празднике Всеобщего немецкого музыкального общества в Штутгарте. Перед ним открывались самые головокружительные перспективы.

В 1910 г. по инициативе В. Дорна Э. Жак-Далькроз с сорока шестью учениками переезжает в Дрезден. С этого момента начинается самая феерическая страница в истории ритмической гимнастики.

В 1909 г. в Германии Далькроз встретился с Вольфом Дорном, и это приблизило его к осуществлению своей мечты. Вольф Дорн был человеком разностороннего образования, но не имеющий определенной профессии и сам называющий себя дилетантом. Он изучал проблемы экономические, юридические, участвовал в создании рабочего поселка в Хеллерау, близ Дрездена. Сергей Михайлович Волконский, один из страстных пропагандистов системы Далькроза, считал, что Дорна можно было действительно считать человеком новой формации, мечтавшим создавать передовые условия жизни. Это Дорн поручил молодому, тогда мало известному архитектору Тессенову строительство здания Института в Хеллерау, а художнику Александру Зальцману — создание новейшей системы освещения.

Это Дорн приблизил сцену к идеалам Рейнгардта, осуществив с Далькрозом постановку оперы «Орфей» Глюка в совершенно необычном сценическом оформлении. Дорн мечтал об особых методах обучения в школах, о постройке домов для рабочих. Он смело шел навстречу любым трудностям, владел всеми качествами, чтобы стать организатором, изобретателем, руководителем. Дорн погиб в 1914 году близ Триента, сорвавшись в пропасть во время прогулки на лыжах в горах Швейцарии. Брат его, Гаральд Дорн, стал директором Института. Во время Второй мировой войны он погиб от рук нацистов. События после встречи с Дорном развернулись со сказочной быстротой. Дорн предложил Далькрозу переехать в Дрезден и обещал найти средства, чтобы выстроить в Хеллерау здание Института, отвечающего всем его требованиям. После года преподавания системы в самом городе Дрездене состоялось торжественное открытие Института Жак-Далькроза в поселке Хеллерау.

В Хеллерау был воздвигнут целый архитектурно-ландшафтный комплекс с центральным зданием-дворцом, пансионом, гостевыми домиками и пр. Продумано было все: от архитектурного стиля до устройства душевых, ванн и закрытых двориков для воздушных и солнечных процедур. Немногие авторские образовательные учреждения создавались с таким размахом.

Педагогический коллектив был интернациональным, как и коллектив учащихся. Преподавание велось на немецком и французском языках. Тон дружелюбия и открытости задавал обаятельный и жизнелюбивый мэтр, излучавший радость и воодушевление.

Далькроз вникал во все детали жизни находящихся на его попечении студентов, полагая, что в процессе воспитания нового, ритмически организованного человека нет мелочей. Так, например, он считал, что постижение феномена ритма не должно ограничиваться только рамками занятий, но может помогать учащемуся ритмическим образом структурировать всю его жизнь, в частности, распорядок дня.

К каждому из учеников Далькроз находил свой, индивидуальный подход, стремясь развить его личностные качества. Он настолько глубоко и всесторонне знал своих воспитанников, что с необыкновенной легкостью и психологической точностью импровизировал на уроках их музыкальные портреты.

Организация учебного процесса в Хеллерау была детально продумана. По особым программам проводились курсы для желающих заниматься ритмической гимнастикой профессионально, по окончании выдавался диплом с квалификацией «Преподаватель ритмической гимнастики по системе Жак-Далькроза», для музыкантов, актеров. Посещать занятия могли все желающие, так называемые вольнослушатели, взрослые и дети. В учебный план входили следующие дисциплины: ритмическая гимнастика, сольфеджио, импровизация, дыхание, анатомия, гимнастика, хор, танец или пластика. Скорейшему вхождению в систему способствовала обязательная «пассивная педпрактика»: с первых же дней учащиеся должны были посещать по пять занятий других курсов в неделю.

Кульминацией деятельности Института ритма стал первый Праздник ритмических игр, за две недели которого было показано три «серии» представлений, по три в каждой. Участвовала вся школа — без отбора наиболее талантливых и выигрышных для показа учеников. Игры широко анонсировались в прессе, в числе приславших сочувственные отклики были К. Моргенштерн, С. В. Рахманинов, С. М. Волконский.

Ритмические игры мало освещены в современной искусствоведческой литературе вероятно, по причине, указанной Т. Бачелис: «Феномен Хеллерау кажется загадочным и музыковедам, и театроведам. Явление это находится на стыке разных сфер — театра, музыки, музыкального воспитания и гимнастики».

В программе были заявлены второе и третье действия оперы К. В. Глюка «Орфей», Allegretto из Седьмой симфонии Л. Бетховена, фуги и инвенции И. С. Баха, пантомима Э. Жак-Далькроза «Нарцисс и Эхо» и другие номера, в том числе со специально созданным звуковым оформлением.

Наибольшее удивление публики вызвали пластические решения ранее не танцевавшихся" жанров полифонической музыки и, особенно, номера, выросшие из учебных упражнений ритмической гимнастики, в жанровом отношении представлявшие собой «редкое сочетание пантомимы, гимнастики, балета и оперы».

С.М. Волконский с восхищением описывает: «…"дыхание в кругу» участниц номера «Поющие цветы», которые в динамике crescendo /diminuendo пели каждая свой звук, то подымаясь с земли, то ниспадая обратно, подобно распускающимся и закрывающимся цветам.

Номер «Наверх!» был построен на визуализации звукоряда гаммы C-dur. учащиеся, вначале лежащие на разных ступенях лестницы, постепенно «пробуждались» и с пением сольфеджийного канона «До, ре, ми…» поднимались наверх. Звуковому, высотному, фактурному и динамическому crescendo соответствовало пластическое восхождение и нагнетание интенсивности света. При предельной простоте средств достигался сильнейший выразительный эффект".

Наиболее горячие отклики вызвали сцены из «Орфея». Возвышенность музыки Глюка входила в идеальный резонанс со строгой простотой сценического оформления А. Аппиа и пластики участников. Античные колонны, лапидарные драпировки, простота костюмов, жестов и движений, оригинальное освещение, находящееся в строгом соответствии с музыкальной партитурой, — все это казалось необычайно новым, современным и перспективным.

Летом 1913 г. на вторых Ритмических играх в Хеллерау опера К. В. Глюка «Орфей» была показана целиком в сопровождении симфонического оркестра Дрезденской оперы. Учащиеся института исполняли все партии — вокальные, хоровые и пластические. Только для заглавной роли была приглашена солистка Дрезденской оперы.

С.М. Волконский представил русской публике подробный отчет о постановке: «Прежде всего поражает в этом представлении простота, даже бедность внешних средств. Обстановки — никакой: серый и синий коленкор в виде занавесей, на разных планах спускающихся над лестницами, ступенями и площадками, обтянутыми темно-синим сукном. Костюмы? Только несколько „плакальщиц“ в первом и последнем действии, одетые в древнегреческие хитоны, да сам Орфей в хитоне и с повязкой на голове, а все остальные в обычных гимнастических костюмах, тех самых, в которых являются на уроки ритмической гимнастики, — фурии и демоны в трико, „скорбные души“ — в халатах. И как это становится безразлично, во что актеры одеты, когда на сцене люди, искренние, чувствующие, с музыкой слиянные! И как жалки становятся обстановочные потуги всех европейских сцен перед этим величественным в своей простоте отказом от эффектов».

Праздники ритмических игр в Хеллерау собирали тысячи гостей (на первых побывали пять с половиной тысяч), среди которых были Б. Шоу и П. Клодель, М. Рейнгардт и К. Станиславский, В. Нижинский и С. Дягилев. Последний после фестиваля пригласил преподавательницу ритмической гимнастики М. Рамбер заниматься с его труппой. П. Клодель предоставил Институту ритма право перевода и постановки своих драматических произведений.

В 1912;1913 учебном году в институте Жак-Далькроза обучалось уже 607 учеников. «География» системы Далькроза постоянно расширялась. Курсы ритмической гимнастики проводились в Германии, Бельгии, Франции, Голландии, Австрии, Швеции, Швейцарии, Испании, Польше, Венгрии, Англии, Шотландии, России. Только в Германии ритмическая гимнастика была включена в учебные планы восьми гимназий и двадцати пяти консерваторий. Преподавание ритмической гимнастики велось в Немецком театре М. Рейнгардта, Немецкой опере в Берлине, Королевской опере Штутгарта, Драматическом театре Гамбурга, мангеймской и дрезденской опере, Немецком театре Праги…

Институт ритмики в России.

Поначалу в России ритмическую гимнастику восприняли с энтузиазмом. Н.А. Римский-Корсаков, вернувшись из Парижа в мае 1907 года, отметил роль ритмической гимнастики в музыкальном воспитании. В 1909 году одной из лучших учениц Э. Жак-Далькроза — Н. Г. Александровой был прочитан первый доклад о новой системе. В это же время начались первые занятия в доме у В. Д. Поленова, там размещался Народный клуб рабочих Краснопресненской заставы. Позже занятия были перенесены в школу сестер Гнесиных.

Князь С. М. Волконский являлся активным пропагандистом этой новой системы в России. Впервые он познакомился с Э. Жак-Далькрозом в 1909 году. В музыкальных и театральных учебных заведениях, различных кружках и обществах князь С. М. Волконский с большим рвением читал лекции о ритмической гимнастике.

После открытия курсов ритмической гимнастики в Санкт-Петербурге, они начали открываться в других крупных городах: в Москве, в Саратове, в Риге и Киеве.

Занятия вели выпускники института в Хеллерау: Александровы, В. А. Гринер, М. А. Румер и Н. Н. Баженов, выпускники 1913 года, Н. С. Самойленко с Н. В. Романовой, которые учились в 1914 году. Все они получили авторскую методику из «первых рук». Уроки ритмической гимнастики преподавались в различных учебных заведениях: в музыкальных школах Л. Конюса и М. Галактионовой, на Высших Бестужевских курсах, на актерских курсах С. Ф. Халютиной, в Женском Медецинском институте, в балетной школе Преображенской-Москалевой, а также в частных домах и т. п.

Внедрение новой системы в России приостановила Первая Мировая Война.

В начале 20-х годов психологическая лаборатория при петроградском институте, работавшая в тесном контакте с В. М. Бехтеревым, дала положительное заключение о воздействии ритмической гимнастики на психологию и физиологию человека.

Ритмикой стали заниматься актеры театров Е. Б. Вахтангова, В. Э. Мейерхольда, А. Я. Таирова, оперной студии К. С. Станиславского, художники ВХУТЕМАСа. Преподавание велось в более чем семидесяти педагогических учреждениях — детских садах, школах, средних и высших музыкальных, балетных и театральных учебных заведениях.

В дальнейшем развитие ритмики в Советском союзе постепенно свелось к обывательско-потребительскому уровню, игнорируя высоты, достигнутые во времена функционирования института в Хеллерау.

Ритмический институт был основан и в Москве, в июле 1919 года. Уникальное учебное, а потом и научное заведение, существовавшее в последние относительно свободные годы жизни России, вдохновителем и одним из основателей института был князь Сергей Волконский. Институт размещался в «Малом Власьевском переулке близ Арбата, в бывшем особняке художников К. и С. Коровиных. Большой зал с серыми мраморными колоннами, огромные венецианские окна уютных гостиных, с широкими угловыми диванами, комнаты верхнего этажа, предназначавшиеся для студенческого общежития, полуподвальное помещение с классами для индивидуальных занятий, огромная застекленная терраса, выходящая в маленький сад, еще одна терраса на плоской крыше левого крыла этого дома…». В программу обучения в Институте Ритма входили такие дисциплины, как сольфеджио, история музыки, педагогика, психология, художественное слово, пластика и, конечно, главным практическим предметом была ритмика, ее в разное время преподавали В. А. Гринер, кн. С. М. Волконский, который лишь о Ритмическом Институте говорил, что это было единственное заведение, где шла работа. Предметы, преподаваемые на разных курсах, разнились — так, на втором году обучения появились новые, вместе с приходом новых педагогов. Хорошо видно, как постепенно расширялся курс Института: театральную лабораторию преподавал Фердинандов, методику, импровизацию, сольфеджио — Н. Г. Александрова, ритмику — Александрова и Е. Чаянова, эстетику — профессор Ильин, дыхание — Дробова, пластику — Богословская, шведскую гимнастику — Иванов, психологию — Коннюбах, физиологию — Ненюков, ритмический диктант — Н. Егина. Третий год — выпускной, здесь опять появляются новые предметы и имена: шведскую гимнастику ведет Гиппенрайтер, пластику — Татьяна Тар, дыхание — Галактионова, импровизацию, вместе с Н. Г. Александровой, ведет Оранский. Кузнецов читает лекции по истории музыки, Четвериков — по психологии, Жемчужников — лекции по анатомии и физиологии. Среди преподавателей был и В. Иванов, который вел семинар по стиховедению.

Работа Института подробно комментировалась в прессе. Одна из первых заметок об Институте показывает, насколько напряженно и быстро шла работа — уже через полгода после открытия состоялся первый выпуск ритмистов.

Постепенно налаживались связи с «корнями»: ректор Института Н. Г. Александрова ездила в Женеву, где в то время размещалась школа Далькроза, для ознакомления с новыми работами ритмистов. Проходили совещания ритмистов «с целью координации работы всех московских ритмистов-далькрозистов и установления общей методологии». О популярности Института говорит тот факт, что при нем были организованы «дилетантские группы для лиц, не думающих специализироваться в этой области, но желающих укрепить свои ритмические способности» — так было и в Хеллерау…

В 1921 г. при московском Институте ритма были созданы научно-художественная лаборатория для разработки вопроса о месте ритмического воспитания в научной организации труда и секция по изучению психофизиологического воздействия ритмической гимнастики на детей. Руководил ею профессор Г. И. Россолимо, сокурсник А. П. Чехова.

Пользовался Институт в то время и крепкой поддержкой властей: когда в 1921 г. ввели НЭП, и начали сокращать и снимать с государственной дотации многие танцевальные школы, Института ритма остался государственным. Годом позже он пережил вторую волну сокращений, несмотря на усиливающуюся полемику в прессе о пользе или вреде ритмики. В одном из журналов, кстати, появилась весьма примечательная статья, автор которой проводил четкое разделение между ритмикой и танцевальными студиями: «Все их (хореографических студий) искания правомерны и ценны. Но все они имеют ограниченное значение — для развития хореографического искусства и не связаны с насущными требованиями жизни… для этих студий постановка — конечная цель всех занятий. Наоборот, для ритмистов постановка — только отклонение от основной работы», и поэтому, учитывая первостепенное значение для республики Института Ритма, нужно дать ему возможность спокойно работать, «подготовляя тех инструкторов ритмики, в которых страна так нуждается». Спокойной работы, однако, не получалось. Волконский вспоминает, сколько раз приходилось отстаивать Институт от переселения, как после одного выселения пропала библиотека Института — собрание книг по ритмике.

Все учившиеся в Институте отмечают удивительную атмосферу занятий, вот только два отзыва выпускниц Института: «До чего же мы любили занятия в этом милом доме! Мы совершенно не считались со временем, занимались иногда до позднего вечера, стараясь закончить новую постановку. Такая увлеченность давала хорошие результаты. Весь день был наполнен музыкой, движением, радостью…». «Раскрепощению тела служила и одежда. Мы одевались в черные трикотажные хитоны, руки и ноги оставались обнаженными. Свобода! … Каждый урок был для нас счастьем. Урок отнюдь не был простой суммой музыки и телодвижений. Это был процесс созидательный, который возвышал нас в царство искусства…».

Ко времени первого приезда в Петроград в 1921 году Институт стал признанным педагогическим центром. Гастроли Института проходили в помещении Государственного театра Комической оперы, 25 и 26 мая 1921 года. Демонстрация открылась вступительным словом Н. Г. Александровой, затем зрители увидели ритмические упражнения, далее последовали этюды. Среди номеров был и ритмический марш на музыку и в постановке С. М. Волконского. 29 и 30 мая 1921 в Питере состоялась конференция по движению, приуроченная к гастролям москвичей. Среди участников были также питерские ритмические учреждения, в том числе Государственная балетная школа, Институт им. Лесгафта. В программе конференции были предусмотрены отдельные доклады и выступления, в частности, Волконский, пишет пресса, «обстоятельно выявил в своем докладе основы далькрозовской системы».

С 1929 по 1933 г. просуществовали возглавляемые Н. П. Збруевой курсы профессионального ритмического образования, имевшие статус музыкально-ритмического отделения при техникуме физкультуры. В 1934 г. Педагогическое училище физкультуры еще раз открыло отделение ритмики для школьных преподавателей.

В 30-х годах вновь обсуждался вопрос о ценности музыкально-ритмического воспитания. Советские ритмисты были вынуждены отмежеваться от своих западных коллег, осудив их за увлечение крайне изощренной виртуозностью, отвлеченность преподавания, абстрагированность от нужд широких масс и «обслуживание буржуазии». В противовес этому выдвигался тезис о необходимости адаптировать методику Э. Жак-Далькроза к конкретным профессиональным сферам.

Между тем деятельность ритмистов повсюду насильственно сворачивалась, имя Далькроза вычеркивалось из сборников и пособий.

Ритмику стали убирать из школьных программ, в результате чего педагоги переходили в детские сады, где проведение занятий по ритмике постепенно свелось к подготовке детских праздников и утренников. В театральных училищах предмет «Ритмика» был заменен «Сценическим движением». Как самостоятельная дисциплина ритмика оставалась лишь в музыкальных образовательных заведениях и лечебных учреждениях. В 60-е годы некоторое время продолжали проводиться семинары для повышения квалификации ритмистов, но в основном преподавание ритмики велось весьма стихийно. Ритмика из средства воспитания нового человека становилась сугубо прикладной дисциплиной.

Драматичная судьба системы Э. Жак-Далькроза в России еще раз доказывает насколько история развития любого начинания зависит от «человеческого фактора». Не случайно так часто швейцарский педагог повторял, что ритмика — дело личного опыта. По-видимому, справедливо утверждение А. Руппе: «Пособия по ритмике не могут быть правильно использованы теми, кто не учился у их авторов». С уходом мастера и его учеников ритмика приобретает иное содержание, форму, методы работы. Ритмисты, по-своему преломляя принципы учения Э. Жак-Далькроза, создают собственные методики. Мало где опыт мастера используется системно, со всей полнотой и точностью следования «букве» учения. Но зерно его открытия сохраняет свою несомненную ценность и по сей день".

На фоне различных пластических школ и учений начала XX века система Э. Жак-Далькроза выделяется своей детальной проработанностью и четкой структурой. В ее основу положено понятие ритма как универсального начала, творящего и организующего жизнь во всех ее проявлениях и формах. Человек, способный пронизать ритмическим свою жизнь и свое тело, приобщается к глубочайшим тайнам мироздания и приобретает невиданное могущество. Ритм воздействует на человека в целом, равным образом воспитывая и формируя его тело, душу и дух.

В условиях современного мира, требующего от человека ранней специализации и приводящего к крайностям неодухотворенного атлетизма или немощного интеллектуализма, Э. Жак-Далькроз возвращается к античному идеалу гармонично развитой личности — человека, а не специалиста. Цель его системы «одухотворенных телесных упражнений» — привести человека к самопознанию, к ясным представлениям о своих силах и творческих возможностях, помочь избавиться от физических и психологических комплексов и зажимов, обрести радость жизни, и все это — благодаря воспитанию собственного ритмического разима, воли и самообладания. «Основой всякого индивидуального усовершенствования является дисциплина чувственных восприятий и тренировка импульсов», — говорил ученикам Э. Жак-Далькроз.