Понятие и осмысление теории перевода в системе метапоэтических текстов И.А. Кашкина

Имя Ивана Александровича Кашкина известно в теории перевода, как имя переводчика, ученого, сформировавшего советскую школу художественного перевода, ведущий метод которой — метод реалистического перевода. Исследование метапоэтического дискурса И. А. Кашкина позволяет установить тот факт, что И. А. Кашкин определил, сформировал и теоретизировал не только особый подход в рамках организованной школы, но и занимался разработкой теории перевода.

В метапоэтических тесктах, то есть текстах о языке, переводе и художественных текстах, И. А. Кашкин употребляет следующие термины: теория, подход, метод, принцип, установка. Большинство этих терминов используются в следующих статьях: «Ложный принцип и неприемлемые результаты» (1952), «Традиция и эпигонство» (1952), «О методе и школе советского художественного перевода» (1954), «В борьбе за реалистический перевод» (1955), «Текущие дела» (1959), «Перевод и реализм» (1963).

Теория является более широким понятием и включает в себя понятия перевода, подхода к переводу, метода, его принципов и установок.

Обращение к вопросу построения теории перевода И. А. Кашкин объясняет потребностью продиктованной:

• 1. практикой перевода;
• 2. направленностью переводческой деятельности;
• 3. возросшими требованиями современного ему читателя.

Построение теории — это общая работа всех тех, кто вовлечен в переводческую деятельность. Как отмечает И. А. Кашкин, теорию создают не только теоретики, критики, но и в первую очередь переводчики-практики, «которые не только применяют ее на деле, но практической проверкой вносят в теорию свой вклад» [ Кашкин, 1962]. В свою очередььность переводчика, занимающегося построением теорией, носит несистематический, переменный, прерывный характер и направлена на решение трудностей, возникающих в ходе переводческой деятельности. По мнению И. А. Кашкина, переводчики-теоретики — это «вольные стрелки» теории, которые в отличие от «ремесленников» и «кустарей одиночек» двигают теорию вперед «со страстной убежденностью исследователя» на основе личного и коллективного опыта, критики, наблюдений и обобщений, предварительных догадок и рабочих гипотез [Кашкин, 1962]. Среди них И. А. Кашкин выделяет в первую очередь К. И. Чуковского, Н. М. Любимова, С. И. Липкина, П. Г. Антокольского и других. В идеале, каждый переводчик должен воплощать в себе и практика и теоретика — черпать знания и опыт у традиции и современников, поднимать вопросы на основе личного эмпирического опыта, разделять свой практический и теоретический опыт с современным поколением.

И.А. Кашкин относит себя к «вольным стрелкам». Заниматься теорией ему «пришлось по общественной нагрузке» как руководителю советской школы художественного перевода, критику, полемисту, члену редакционной комиссии сборника «Мастерство перевода», работнику Московской секции переводчиков, преподавателю английского языка в Высшем Литературно-художественном институте [Кашкин, 1962]. И. А. Кашкин вел активную деятельность по разработке теории — он также печатался в таких крупных изданиях как «Мастерство перевода», «Новый мир», «Литературный критик», «Иностранная литература», «Иностранные языки в школе», «Литературная газета», «Красная новь», «Интернациональная литература», «Советская литература», «Вопросы литературы»; был в составе редакционной коллегии «Мастерства перевода» (выпуски за 1959, 1963 годы) выступал на конференциях по вопросам перевода, например в Тбилиси в 1962 году. Он призывал строить общую теорию перевода, которая «нас всех объединяет в вопросах принципиальных, теоретических»: «Без надежной теории нет и успешной практики» [Кашкин, 1962].

Разработка теории у И. А. Кашкина носит общественный характер, и строить теорию он пытается в терминах и выражениях, доступных его современникам и, в первую очередь, читателям. Например, теория — это «погода», метод — «волна», перевод — «лодка» [Кашкин, 1977]; автор произведения — «композитор», переводчик — «дирижер» или «исполнитель» [Кашкин, 1977].

Похожая статья: Некоторые проблемы перевода текстов художественной литературы с японского языка на русский: актуально-синтаксическая проблематика (на примере перевода романа Юкио Мисима «Золотой храм» Григорием Чхартишвили).

По Кашкину, теория — это своего рода обобщающие выводы, сделанные на основе отдельных случаев при помощи «описательной и нормативной стилистики», так как теория — `1. Логическое обобщение опыта, общественной практики, отражающее закономерности развития природы и общества'; `2. Совокупность обобщенных положений, образующих какую-либо науку или раздел ее'; `3. Общие, разрабатываемые в отвлеченно-логическом плане основы какой-либо науки, мастерства, а также отвлеченное знание этих основ в противоположность их практическому применению'; `4. Совокупность научных положений, обосновывающих общий принцип объяснения каких-либо фактов, явлений' [словарь русского языка, 1981].

Построение теории должно осуществляться на основе литературоведческого подхода. По мнению И. А. Кашкина, именно литературоведческий подход к теории и перевода позволяет выдвинуть те критерии, которые «…могут обобщить любые литературные переводы с любого языка на любой язык, подчиняя их общим литературным закономерностям и вводя их в общий литературный процесс. Это позволяет в частности, для иллюстрации однородных стилевых явлений привлекать примеры из разных языков, причем иной раз пример из другого языка оказывается в теоретическом отношении более наглядным и поучительным для переводчика» [Кашкин И.А.1954].

Построение теории по И. А. Кашкину происходит в три этапа:

• 1. «обобщение опыта»;
• 2. «раскрытие на конкретных примерах»;
• 3. «теоретическое обоснование» [Кашкин И.А., 1962]

В метапоэтическом дискурсе И. А. Кашкина по вопросам теории перевода и ее методики четко прослеживается оппозиция «традиция-эпигонство. И. А. Кашкин посвящает целую статью, появившуюся в 1952 году, которая так и называется «Традиция и эпигонство». Критерием для выделения оппозиции «традиция-эпигонство» служат понятия «точность» и «верность» «во имя стиля» [Кашкин И.А., 1962].

Согласно МАС, под «традицией» следует понимать `исторически сложившиеся и передаваемые из поколения в поколение обычаи, нормы поведения, взгляды, вкусы и т. п.'. Традиция, по И. А. Кашкину, — это совокупность 1) русской традиции перевода в лучших ее проявлениях, в первую очередь — в трудах А. С. Пушкина, В. С. Белинского и т. д.; 2) и традиции, воплотившейся в лучших работах современников — С. Я. Маршака, М. Л. Лозинского, М. Ф. Рыльского, удостоенных Сталинских премий.

В основе традиции лежит «верно-понятая» точность. Точность необходима для качественного перевода. Но это не означает, что перевод должен быть точным до слепого пословного копирования языка оригинала: «Точность и стиль, безусловно, вещи хорошие. При переводе забывать о них не надо. Но нельзя точность подменять наивным формализмом буквальной передачи слов, а стиль — буквальной передачей языкового строя, обращая и то и другое в фетиш, который заслоняет и социальный, и человеческий, и всякий другой смысл». Точность заключается в верном истолковании идеи художественного произведения средствами языка перевода. Выражаясь словами И. А. Кашкина, точность должна быть «верно понятая, такая, которая передавала бы и юмор, и негодование, и лиризм, и сатиру», то есть не формальной, а внутренне обоснованной [Кашкин И.А., 1977].

Эпигонство, в свою очередь, — это `творчески неоригинальное следование какому-либо деятелю, направлению (в политике, науке, искусстве и т. д.)' [Кашкин И.А., 1977]. Эпигонство провозглашает «мнимую» точность: «формальную» или «технологическую» и «функциональную» точность, которая приводит к формированию определенных методов перевода. Эпигонство диктует «ложные», «ошибочные» принципы. Однако рассмотрение этих «ошибочных» принципов на примере «негодной практики» необходимо для построения теории, выработки методов и подходов к переводу [Кашкин И.А., 1977].

Общая теория перевода, по мнению И. А. Кашкина, должна представлять собой исторически обусловленные типические принципиальные установки, в основе которых лежит живое начало и традиция перевода в революционном развитии. На основании этого теория должна обладать следующими характеристиками:

• 1. Теория перевода — открыта. Теория строится на основе обобщенного опыта поколений переводчиков и их «многовековых побед» и представляет собой непрерывный процесс поиска истины, так как «общая теория перевода имеет дело с типическим, а мастерство перевода — с единичным» [Кашкин И.А.1963].
• 2. Теория — не линейна. Как уже было сказано, теория — это непрерывный последовательный процесс «борьбы нового с отжившим»: «Не надо думать, что разработка теории идет ровно. Чаще всего она идет последовательными волнами, и хорошо, когда это приливная, а не отливная волна» [Кашкин И.А.1963].
• 3. Теория имеет живое начало, так как традиция — это «живое творческое развитие здоровых, жизнеспособных основ» [Кашкин И.А.1963]. Согласно Кашкину, теория должна «вытекать из жизни, то есть отвечать ее потребностям и целям», быть исторически обусловленной, «рожденной эпохой» ее условиями. Нормы традиции должны «проверяться и обогащаться жизнью» [Кашкин И.А.1959]. «Теория, конечно, сера, но так сер и ствол, который зеленеет ветвями и листьями вечно живого отражения жизни. Не было бы ствола, не было бы и зеленой кроны» [Кашкин И.А.1963].
• 4. Теория — «живое противоречие между теорией и практикой» [Кашкин И.А.1959]. Обновление теории, переход от одного поколения переводчиков к другому всегда происходит в столкновении взглядов, в спорах, критике. В единстве противоречий рождается истина. Советский переводчик, вооруженный методом исторического материализма, строит свою работу в согласии с концепцией исторического революционного развития: «…он (переводчик — Е.Ч.) привык все рассматривать в движении, в столкновении противоречий, в новом, возникающем единстве. Он руководствуется этим и в своей работе, поэтому советский художественный перевод развивается и приходит к единству тоже через борьбу противоречий, путем участия в советском литературном процессе и в непосредственной связи с ним». Противоречия, согласно И. А. Кашкину, следует не сглаживать, а «обострять до полного выявления и тем самым снятия» [Кашкин И.А.1959].

Таким образом, основные постулаты теории перевода связаны с такими сложными категориями, как открытость, нелинейность, «живое начало», «живое противоречие», которые приводят к, тем не менее, сложному переводу, который не подвергается осмыслению, но продолжает восхищать своим качеством и мастерством. Метапоэтические тексты И. А. Кашкина — теоретический источник, в котором заложены основы общей теории перевода основанной им советской школы художественного перевода, известной, как одной из лучших школ художественного перевода на всей территории постсоветского пространства и в наши дни.

Жанровый и тематический диапазон творчества И. А. Кашкина не столь широк, но представлен в различных жанрах: статья, монография, рецензия, стенограмма, эписторярий. Преобладание газетных и журнальных статей было продиктовано временем — предвоенные 30−40-е годы. Как отмечает Д. Затонский, «Объяснение как будто лежит на поверхности: авторы спешат, откликаются на зов издательств, журналов, газет, пишут предисловия, эссе, заметки, реплики, рецензии» [Затонский Д., 1988].

Тексты адресованы, в первую очередь, к читателю, который интересуется проблематикой перевода. «Статьи И. Кашкина легко узнать по своеобразному исследовательскому почерку. Построению их, может быть, не во всех случаях присуща безупречная композиционная логика, но их всегда отличает тонкость художественного анализа, широта параллелей и аналогий, иногда, казалось бы, далеких и неожиданных. Он умел видеть предмет исследования в исторической взаимосвязи и в контрастных сопоставлениях» [Кашкин, 1977].

Структура метапоэтических текстов И. А. Кашкина близка к научно-публицистическому жанру. Целью его статей является воздействие на читателя, переводчика, критика, побуждение их к ответной реакции. Его текстам свойственна логичность, образность, эмоциональность, оценочность, призывность. В текстах прослеживается четкая структура — мысль разворачивается иерархично: краткий обзор и постановка проблемы, анализ, выводы.

Особое место среди его работ принадлежит исследованиям творчества Э.Хемингуэя. Каждое произведение Хемингуэя находило отклик как на научном поприще И. А. Кашкина в ряде его статей и дискуссий, так и в его поэтическом творчестве: «Есть в Гаване старик краснорожий, / На тебя бородою похожий.

Личность И. А. Кашкина парадоксальна — несмотря на то, что И. А. Кашкин стоял у первоистоков советской теории перевода, он до сих пор остается нераскрытой тайной. Его труды не систематизированы и разбросаны на страницах советских журналов. Примечательно, что самый узнаваемый и цитируемый сборник статей.

«Читателю-современнику» вышел в свет лишь после смерти автора — в 1964 году под редакцией его учеников. Еще один факт, свидетельствующий о загадочной личности ученого-энциклопедиста, — это то, что И. А. Кашкин был поэтом. При жизни автора, никто кроме его жены даже и не подозревал, что они пишет стихи. И. А. Кашкин, однако, готовил сборник, о чем свидетельствует обрывок его автобиографии, размещенный в сборнике стихов, изданном по прошествии 44 лет со дня его смерти — в 2007 году.

Метапоэтический текст важен для нас как особая форма отражения авторского кругозора. К. Э. Штайн пишет: «…в метапоэтике соединяются различные компоненты природного и духовного мира, искусство и социальная мифология, этика и ремесло, философия и другое. Однако проблемный стержень метапоэтики создается все же именно познавательной интенцией. „Власть ученого“ в процессе исследования текста при использовании метапоэтических данных ослабляется, он становится „сотворцом“, имеет четкую путеводную нить для исследования творчества» [Штайн К.Э.] поэтические анные составляют прочный фундамент авторского идиостиля.

Таким образом, метапоэтика перевода И. А. Кашкина представляет собой иерархическую взаимозависимую систему систем метапоэтических текстов, энциклопедизм которой, «…аккумулирует и фактически содержит в себе все ключевые научные и художественные идеи своего времени в силу того, что это знание берет объект в пределе его, на основе взаимоисключающих, но дополнительных сторон — искусства и науки — по сути — это, как правило, энциклопедия научнохудожественного опыта отдельной выдающейся личности, включенная в вертикальный контекст других таких же опытов».