БЭЛ и художественный текст: особенности перевода

Как известно, процесс перевода требует предельной точности и внимания, как к исходному, так и переводному языку. Это касается не только неродственных языков, но и тех, которые имеют общие корни, в частности, русского и украинского. Родство этих языков, их близость становятся причиной появления в переводах на украинский язык так называемых русизмов, которые можно наблюдать в инструкциях, рекламе, в титрах к фильмам, в речи политиков, журналистов, дикторов, в повседневном бытовом общении.

Иногда можно прочесть на вывесках вместо «Рибальський хутір» и «художня майстерня» «Рибацький хутір» и «художня мастерська», в рекламе «туалетний утьонок», «блискучий волос», а лексемы «сосулька», «угроза» часто сохраняют без изменений, вместо того, чтобы перевести соответственно «бурулька» и «загроза».

При переводе с украинского языка на русский возникают такие же сложности: украинское «неділя» воспринимается носителями русского языка как «неделя» (а не «воскресенье»), «весілля» как «веселье» (а не «свадьба»), «доля» как «часть» (а не как «судьба»), а лексема «шар» для русского человека не слой чего-либо, а просто круглый предмет.

Возникновение лексической безэквивалентности может быть обусловлено разными причинами. Лексическая единица исходного языка (ИЯ) может обозначать явление, хорошо известное его носителям и закрепившееся в лексической системе этого языка, однако неизвестное (или почти неизвестное) носителям переводного языка (ПЯ) и поэтому не отраженное в его лексической системе. Обычно это то, что подразумевается под «реалией».

На определенном этапе безэквивалентными могут быть те или иные термины, которые, по мере распространения информации о научно-технических достижениях, приобретают эквиваленты или кальки в других языках.

Вторая причина появления лексической безэквивалентности обусловлена особенностями мировосприятия того или иного народа, его культурными и национальными традициями. Это проявляется, в частности, в том, что в лексической системе ПЯ не всегда зафиксировано то, что является «естественным» для ИЯ.

Наличие безэквивалентых единиц характерно для разных лексико-семантических групп, в том числе и для наименований одежды. Хотелось бы подробнее остановиться на данной группе безэквивалентной лексики, и рассмотреть на ее примере основные особенности и трудности при передаче украинских реалий на русский язык.

Анализ этих лексем позволяет выявить национальные реалии, характерные для русского и украинского народов, а также особенности перевода такой лексики. В произведениях как русской, так и украинской литературы довольно часто встречаются слова, обозначающие одежду, при переводе которых используются разные способы.

Один из них — транслитерация или транскрипция. Этот способ эффективен в тех случаях, когда денотат БЭЛ хорошо известен иностранному читателю. При транслитерации передается средствами ПЯ графическая форма (буквенный состав) слова ИЯ, а при транскрипции — его звуковая форма. Рассмотрим это на конкретных примерах их произведений И. Нечуй-Левицкого и М. Стельмаха.

«Він причепив до свого бриля червоний з вологістю кетяг калини й нитку бабиного літа…» [27, c. 77 ]. — «Он прицепил к своему брылю красную гроздь калины и нить бабьего лета…» [28, c. 50]. «Подруга-сусіда наділа Мотрі на голову кибалку, вирізану з товстого паперу, схожу на вінок» [23, c. 59]. — «Подружка, соседка надела ей на голову кибалку, вырезанную из толстой бумаги, похожую на венок» [24, c. 237].

Следующий способ передачи БЭЛ — описательный или разъяснительный перевод. Его преимущества заключаются в том, что исключается недопонимание, однако при этом может быть «испорчен» художественный эффект, утрачен национальный колорит.

«Я підбігаю до нього, приміряюся з усіх боків, милуюся, далі бережно зрізаю і кладу на бриль, бо в бриль його шапка не влазить». [27, c. 78]. — «Подбегаю к нему, примеряюсь со всех сторон, любуюсь, потом бережно срезаю и кладу на соломенную шляпу сверху, потому что в нее шапка не влазит». [28, c. 51].

Приблизительный перевод передает предметное содержание безэквивалентной единицы, но при этом практически всегда теряется коннотация. Возможно несколько вариантов приблизительного перевода, один из них — по принципу родо-видовой замены, БЭС передается такой лексемой, денотат которой шире денотата БЭС.

«Я, наче саме щастя, хапаю чоботи, нашвидкуруч навстоячки намотую онучі і через хвилину стаю козаком-завзятцем, дарма що мамині чорнобривці завеликі, дарма що в них пришви чорні, а халяви жовті» [27, c. 44]. — «Я, как само счастье, хватаю сапоги, стоя, кое-как навертываю портянки и через минуту становлюсь завзятым козаком, неважно, что мамины сапоги великоваты, не важно, что они и не черные, и не желтые» [28, c. 27].

Еще один вариант приблизительного перевода — по принципу функциональной замены словесных единиц. Этот прием позволяет адаптировать то, что мешает пониманию оригинала, и то, что в адаптированном виде не искажает образную систему.

«Перед дзеркальцем наділа вона на голову кибалку» [23, c. 138]. — «Перед зеркальцем надела она кокошник на голову» [24, c. 146].

При переводе БЭЛ может быть использовано и калькирование, или буквальный перевод. Это передача языкового знака ИЯ путем воссоздания морфемного строя или последовательного порядка в словосочетании (например исподница — спідниця). Благодаря этому методу в переводной текст может быть введен неологизм — новообразование переводчика, которое чаще всего сохраняет содержание и колорит БЭЛ.

В некоторых случаях при переводе БЭЛ возможны неточности и даже ошибки, обусловленные не столько незнанием значения того или иного слова, сколько незнанием национальных особенностей.

Хотелось бы также заметить, что многие писатели нередко пользуются своеобразным стилистическим приемом, когда при введении украинских реалий в русский текст, используется транслитерация. В данном случае этот тип перевода полностью оправдан, поскольку позволяет максимально воссоздать в тексте жизнь украинского народа, его традиции. Писатель сам, переводя слова-реалии путем транслитерации, устраняет много проблемных мест, связанных с наличием БЭЛ. Такими приемами пользовались Н. В. Гоголь, Т. Г. Шевченко, и др.

Однако, используя такой метод при воссоздании национального колорита, всегда следует помнить, что иноязычный читатель не всегда может понять, о чем идет речь. В таких случаях лучше прибегать к внетекстовым и внутритекстовым объяснениям, что и делает большинство переводчиков.