Зарубежное литературоведение и теоретические проблемы науки о литературе

Общеметодологические принципы литературоведения как гуманитарной науки с достаточной определенностью сложились уже у европейских романтиков, настойчиво заявив о себе в первой трети XIX века. Однако они породили больше вопросов, нежели приемлемых для всех ответов, они поставили перед наукой о литературе целый ряд проблем, явившихся важнейшим стимулом развития литературоведения вплоть до нашего времени. Одной из таких проблем является вопрос об отношении автора к созданному им произведению. Поэтику аристотелевского типа не интересовала авторская личность: с точки зрения этой поэтики нам должны быть безразличны психология, «душа», внутренний мир человека, создавшего идеальный шар, построившего совершенный по архитектонике храм, написавшего абсолютную по внутреннему художественному равновесию трагедию, — важна лишь мера овладения данным лицом приемами профессионального мастерства. Именно против этого аспекта поэтико-риторической теории выступил один из наиболее известных критиков прошлого столетия Шарль-Огюстен Сент-Бёв. Так называемый б и о г р, а ф и ч е с к и й метод, прославивший Сент-Бёва, представляет собой своеобразный синтез принци па субъектности и историчности культурного процесса с просветительским учением о неизменной человеческой природе.

Историзм, усвоенный Сент-Бёвом от романтиков еще в пору литературной молодости, привел его к признанию абсолютного ценностного равноправия всех когда-либо порожденных художественных миров — созданы ли они средневековым поэтом Вийоном или классицистом Корнелем, «низким» Рабле или патетичным, возвышенным Гюго, Ронсаром или Руссо, Монтенем или П.-Л. Курье, Принцип же субъектности реализовался у Сент-Бёва в представ лении о том, что не формальной, а подлинной, решающей субстанцией литературного (и шире — культурного) творчества является конкретная, индивидуальная личность самого творца Работа Барта — это своего рода апология литературоведения как науки, способной принести не только практическую пользу специалистам-гуманитариям, но и любому «рядовому» читателю, чьи интересы выходят за рамки сюжетно-фабульной увлекательности литературы. Не останавливаясь здесь на дискуссионных положениях самого Барта (например, на его полемически-заостренном принижении роли личности в творческом процессе), попытаемся предварительно резюмировать сказанное. В этой книге представлены, разумеется, не все литературоведческие направления XIX—X вв.еков. Однако и включенный в нее материал свидетельствует о том, сколь интенсивно и в каких различных направлениях шло и идет ныне исследование литературы и искусства. Одним из важнейших стимулов этого процесса является общий и повсеместный подъем гуманитарных наук, которые либо непосредственно дают в распоряжение литературоведения новые исследовательские методы, либо способствуют их возникновению внутри самой науки о литературе. При этом вокруг конкретно-научных результатов, добываемых современным гуманитарным знанием, идет, как правило, напряженная идеологическая борьба. Типичным примером здесь может служить известная полемика в связи со структурализмом, который пытались поставить себе на службу столь разные мировоззренческие и социально-политические движения на Западе: леворадикальные, с одной стороны, и технократически-апологетические — с другой. Это — борьба за науку, и марксизм, естественно, не может оставаться в стороне от нее. Призыв В. И. Ленина к «усвоению» и «переработке» в материалистическом духе теорий и концепций, созданных немарксистской мыслью, сохраняет все свое значение. Проблема отношения марксизма к современным гуманитарным наукам была, о частности, четко поставлена французскими коммунистами. В этой связи журнал «Нувель критик» писал: «В последние годы философские дебаты, по-видимому, сместились в новую область. Похоже, что они ведутся теперь на территории точного знания, гуманитарных наук, переживающих процесс обновления или даже конституирования… Это означает, что новые течения, возникающие в гуманитарных науках, требуют со стороны марксистов беспрестанного внимания и осторожных подходов. Не может быть речи о том, чтобы отбрасывать, огромный вклад новых наук под предлогом борьбы против новых форм буржуазной идеологии, форм, чьи претензии на истинное знание не могут быть нами признаны. Эта большая работа — внесение ясности, обогащение, анализ — предполагает диалог менаду этнологами, лингвистами, историками и философами. Он «предполагает дискуссию между марксистами и представителями новых течений». Проводя диалектико-материалистическую линию во всех науках, марксизм обладает способностью как к внутреннему развитию, так и к обогащению за счет успехов конкретных научных дисциплин. Важнейшая задача, которую ставят перед собой гуманитарные науки, в том числе и литературоведение, заключается, как мы видели, в том, чтобы «выявить неявное», не просто описать результаты культурной деятельности человека в их непосредственной данности, но вскрыть зачастую не осознаваемые механизмы этой деятельности, глубинные «пружины» культуры, приводящие ее в движение. При всех различиях в понимании этих механизмов общая установка остается неизменной: субъективность человека, его эмпирическое сознание и самосознание не могут служить объясняющим моментом, они сами нуждаются в объяснении в той мере, в какой у всякой субъективной, личностной деятельности есть объективные, сверхличные основания. Однако приоритет «а такую постановку вопроса принадлежит вовсе не новейшим гуманитарным наукам, а марксизму, который дал на него материалистический ответ, определив человека как совокупность общественных отношений. Здесь-то и пролегает граница между марксизмом и немарксистскими течениями в общественных науках и в общественной мысли в целом. Если идеалистически ориентированные ученые ищут глубинные механизмы духовной культуры внутри самой этой культуры, то марксизм стремится объяснить эти механизмы как вторичные, надстроечные образования, которые сами должны быть выведены (не сведены!) из базисных отношений. Естественно, что речь идет отнюдь не об установлении меха нической и односторонней связи между «базисом» и «надстройкой», как это случалось на заре становления диалектико-материалистического обществоведения. Марксистская литературная наука как в социалистических, так и в капиталистических странах решает сложные, актуальные теоретические и практические проблемы на основе зрелой конкретно-исторической методологии. С некоторыми из этих, зачастую весьма острых проблем и предлагаемых решений можно познакомиться на основе двух публикуемых в настоящем томе статей В. Крауса, другие подробно освещены в целом ряде переводных работ. Приведем лишь один конкретный пример. Безусловно, нуждается в истолковании факт поразительной «живучести» античного культурного наследия: давно изжили себя производительные силы и производственные отношения рабовладельческого общества, умерла античная цивилизация, на смену им пришел феодальный способ производства и феодальные социально-политические структуры, которые сами проделали тысячелетний путь развития, языческое многобожие сменилось христианским монотеизмом и т. п., а античные философия, эстетика, литература продолжали в течение всего этого времени сохранять значение «нормы» и «недостижимого образца» для всей европейской культуры. Ни один из существовавших или существующих ныне подходов к литературе не может быть признан совершенно неверным или заведомо неплодотворным, при этом, с другой стороны, в каждом конкретном случае трудно претендовать и, а окончательную, абсолютную интерпретацию своего предмета. А это, в свою очередь, значит, что существует потребность в синтезе, когда различные дисциплины, занимающиеся литературой, взаимно определятся и скоординируются в рамках гуманитарного знания в целом, когда гуманитарные науки, со своей стороны, найдут прочную опору в науках социальных, а социально-гуманитарное знание, обретя единство, сумеет нащупать не только точки расхождения, но и точки схождения со знанием естественнонаучным — в той мере, в какой в обоих случаях речь идет именно о знании, которым человек может обладать об окружающем мире и о самом себе.