Образ Волги. 
Философские картины природы в поэзии Тургенева

Знаменитая река обладает иной раз переносным, а то и судьбоносным значением и смыслом. Эта гончаровская иносказательность проступает в книге осторожно и ненавязчиво. Так, в пятой части романа, после исповедального разговора Веры с Тушиным, последний, простившись с ней, «так погнал лошадей с крутой горы, что чуть сам не сорвался с обрыва… Однако опоздал переправиться за Волгу, ночевал у приятеля в городе и уехал к себе рано утром» (ч. 5, гл. V).

Но ведь несколькими страницами выше Тушин рассказывал Татьяне Марковне Бережковой, что у него «свой крепкий паром… с крытой беседкой» (ч. 3, гл. XIII).

Многозначно и другое утверждение И. И. Тушина, обращенное к Вере: «спасайтесь за Волгу» (ч. 3, гл. XIII). Туда, за Волгу, в гости к попадье, множество раз исчезает, спасаясь от навязчивых наблюдений Райского, Вера. Недаром за Волгу переезжает, собираясь замуж, и простоватая Марфинька.

Одну из структурных особенностей «Обрыва» можно видеть в тесной связи действующих лиц с волжскими пейзажами, четкими и осязаемыми. Последние то подробно воссозданы автором, то попутно лишь упомянуты. Образ Волги, ее присутствие ощущается буквально во всех эпизодах романа, образ реки пронизывает все клеточки произведения. Волга-матушка, как часть романной структуры, влияет на ход действия. Именно переезды Веры за Волгу-реку, в Заволжье, составляют важную событийную сторону произведения, раскрывают существенные черты непросто го характера героини, влияют на переживания то Райского, то Тушина…

Забегая вперед, отметим: Волга — доминанта русского пейзажа в книге Гончарова. С точки зрения частоты упоминаний и обстоятельного описания реки, примечательны первые части романа, где речь идет о свежих впечатлениях Райского после его приезда в Малиновку. «Райский бросил взгляд на Волгу, забыл все и замер неподвижно, воззрясь в ее задумчивое течение, глядя, как она раскидывается по лугам широкими разливами.

Полноводье еще не сбыло, и река завладела плоским прибрежьем, а у крутых берегов шумливо и кругами омывала подножья гор. В разных местах, незаметно, будто не двигаясь, плыли суда. Высоко на небе рядами висели облака.

Марфинька подошла к Райскому и смотрела равнодушно на всю картину, к которой привыкла давно" (ч. 2, гл. III).

За этим эпитетом «равнодушно» Гончаров осторожно подсказывает читателю малую поэтичность младшей из сестер.

О том, что в «Обрыве» Гончаров выступает великим живописцем, чрезвычайно близким к русским художникам-передвижникам, еще многие годы тому назад утверждал и другой биограф писателя. Он справедливо констатировал, что читателей глубоко волнуют «просторы, высокие берега, могучее дыхание Волги, свежесть и зелень прибрежных садов и рощ, восходы солнца и вечерняя тишина, пение птиц и сильные грозы», поскольку вся эта красота и сила русской земли, русской природы запечатлены с изумительной верностью и яркостью"¹¹.

Более 70 раз встречаются в романе то развернутые, то краткие описания пейзажей знаменитой реки. Рядом с упоминанием ее имени собственного Гончаровым воссозданы колоритные сцены как на ее водной глади, так и на берегу. Читатель видит и движение парома, и лодочников, перевозящих персонажей «Обрыва» то в Заволжье, то в Малиновку. В знаменитой реке купаются, дают обещание переплыть Волгу; наконец, сплавляют по ней лес…

Да, Волга — доминанта летних пейзажей, однако привычных эпитетов у реки нет. Правда, выявился один — «задумчивая». Зимних волжских картин, как подметили исследователи, в книге нет.

Все же большая часть описаний реки и примыкающих к ней картин природы носят подчинительный характер: в том смысле, что волжские пейзажи редко даны от лица автора, а сопрягаются с кем-то из персонажей, приоткрывая одну или несколько черт или свойств характера. Так, упоминания о Волге вызывают у Татьяны Марковны опасения и беспокойство за переправу близких ей через реку. О красотах Волги она практически не говорит.

Образ Волги помогает автору ярче, убедительнее показать внутренние противоречия тогдашней России.

Значительное число волжских пейзажей в «Обрыве» в той или иной форме причастны к образу художника-дилетанта Бориса Райского. Они исподволь приоткрывают его мятущуюся натуру, искреннюю тягу к прекрасному, его желание написать роман на основе волжских впечатлений, или посвятить Волге-реке законченную картину.

«Он невольно пропитывался окружающим его воздухом, не мог отмахаться от впечатлений, которые клала на него окружающая природа, люди, их речи, весь склад и оборот этой жизни» (ч. 2, гл. X). Однако все его творческие попытки начинаются и оканчиваются этюдами, ни об одной оконченной картине в романе не говорится: да этого и не могло быть!

Райский в Малиновке «убаюкивался этой тихой жизнью, по временам записывал кое-что в роман: черту, сцену, лицо, записывал бабушку, Марфиньку, Леонтия с женой, Савелья и Марину, потом смотрел на Волгу, на ее течение, слушал тишину и глядел на сон этих рассыпанных по прибрежью сел и деревень, ловил в этом океане молчания какие-то одному ему слышимые звуки, и шел играть и петь их, и упивался, прислушиваясь к созданным им мотивам, бросал их на бумагу и прятал в портфель, чтоб „со временем“ обработать — ведь времени много впереди, а дел у него нет» (ч. 2, гл. XIII).

Райский не способен к труду ради воплощения своих замыслов; хотя его интерес к Волге и к живописи ведет свое начало с детства, с ранней юности.

Когда бабушка по приезде внука пыталась что-то пояснить ему по хозяйству, тот стал зевать, «срывал васильки и пристально разглядывал мужиков». Но вот бабушка «что-то затолковалась с мужиками, а он прибежал в сад, сбежал с обрыва вниз, продрался сквозь чащу на берег, к самой Волге, и онемел перед лежавшим пейзажем».

«…он долго стоял и, закрыв глаза, переносился в детство, помнил, что подле него сиживала мать, вспоминал ее лицо и задумчивое сияние глаз, когда она глядела на картину…

Борис уже не смотрел перед собой, а чутко замечал, как картина эта повторяется у него в голове…

Он пошел тихонько домой, стал карабкаться на обрыв, и картина как будто зашла вперед его и легла перед глазами" (ч. 1, гл. X).

Справедливо признать, что И. А. Гончаров наделил симпатичных ему персонажей «Обрыва» собственной любовью и неравнодушием к Волге. И это искреннее чувство присуще, как увидим, и Вере, и несколько в ином аспекте Тушину…

Свободолюбие Веры, порывистость, да и решительность ее натуры часто проявляются в том, что она одна то поздно вечером, то утречком — в любое время суток незаметно для других переправлялась за Волгу. Нельзя не признать, что волжские просторы благотворно воздействуют на характер девушки, влияют на развитие действия романа, раскрывают внутреннюю силу героини.

Другая структурная особенность «Обрыва» в том, что волжские пейзажи, написанные от имени автора, встречаются реже, чем их замечают персонажи книги, любуются или говорят о них. Для примера приведем два авторских пейзажа: «Волга задумчиво текла в берегах, заросших островами, кустами, покрытая мелями. Вдали желтели песчаные бока гор, а на них синел лес; кое-где белел парус, да чайки, плавно махая крыльями, опускаясь на воду, едва касались ее и кругами поднимались опять вверх, а над садами высоко и медленно плавал коршун» (ч. 1, гл. X).

Но вот на смену лету приходит осень: «На всем лежал какой-то туман. Даже птицы отвыкли летать к крыльцу, на котором кормила их Марфинька. Ласточки, скворцы и все летние обитатели рощи улетели, и журавлей не видно над Волгой. Котята все куда-то разбежались. Цветы завяли, садовник выбросил их, и перед домом, вместо цветника, лежали черные круги взрытой земли, с каймой бледного дерна, да полосы пустых гряд. Несколько деревьев завернуты были в рогожу. Роща обнажалась все больше и больше от листьев. Сама Волга почернела, готовясь замерзнуть» (ч. 5, гл. XI).

Таким образом, не всегда поводом к изображению волжских пейзажей выступают переживания действующих лиц.

Красоты Волги-матушки многогранны, они не только уносят Райского в мир детства, но помогают даже вспомнить стихи И. И. Дмитриева, что учил когда-то. Взволнованно он повторяет их Марфиньке, натуре непоэтической: