Способы и пути вхождения эвенкийских гидронимов в русский язык

В целом процесс заимствования достаточно хорошо изучен. Пристальное внимание исследователей сосредоточено на описании функционирования заимствованных слов, их языковой адаптации и дальнейшей судьбе. Реже рассматривают последствия заимствования классов и рядов слов для всей системы языка. При этом признаётся, что заимствования охватывают все уровни языка.

Заимствование — это сложное преобразование иноязычного материала в новой языковой среде. Это с одной стороны творческий процесс обращения к языковому фонду других языков, затрагивающий все уровни языка: лексику и фразеологию, словообразование, грамматику и фонетику. Процесс перемещения различных элементов из одного языка в другой распространяется на элементы всех уровней языка Крысин Л. П. Иноязычные слова в современном русском языке. — М., 1968. С. 117.

Использование при оформлении имён собственных фонем, графем и орфограмм родного языка и дозволенные отступления от их традиционного набора в значительной мере зависят от типа языка: ограничивается ли он единой фонологической, графической, орфографической, акцентологической системой или допускает вкрапления в свою ткань иносистемных элементов. Заимствованные имена собственные в этих отступлениях часто идут по одному пути с так называемыми иностранными словами, но могут иметь отличия на каждом или только на одном из уровней, на произносительном или на орфографическом.

Специфика ономастики на этих уровнях языка обусловлена преимущественно неполностью ассимилированным иноязычным компонентом, входящим в состав данного ономастикона. Суперанская С. 153.

Вопрос об исторических условиях и формах взаимодействия языков представляет одну из важных проблем языкознания. Изучение проблемы взаимодействия языков должно происходить в непосредственной связи с историей соответствующих народов, с учетом этапа общественного развития, на котором эти народы находятся, а также с учетом лингвистической специфики взаимодействующих языков и наличия или отсутствия родства между ними Десницкая А. В. К вопросу о взаимодействии языков // Доклады и сообщения. Институт языкознания. М., 1956. Вып. 9. С. 70. При объяснении особенностей исторического развития языков на протяжении нескольких веков лингвисты обращались к так называемой «теории субстрата».

Существует несколько определений понятия «субстрат», которые в совокупности достаточно четко дают представление данному языковому явлению: «Субстрат — дословно подкладка. Из лат. substratum — „подкладывать, подстилать“. Тот топонимический (языковой, этнический) слой, который не объясняется из современных языков, а принадлежит языкам предшествующих народов, отдельные элементы этого слоя сохранились в языке последующих поколений и более четко в географических названиях, не поддающихся этимологиям без специальных научных изысканий» Мурзаев Э. М. Очерки топонимики. М., 1974. С. 25; «субстрат — слой в языке, оставшийся от предшествующего побежденного языка» Агеева Р. А. Гидронимия Русского Северо-Запада как источник культурно-исторической информации. М., 2004. С. 141.

Понятие «субстрат» первоначально было использовано при рассмотрении проблем общего языкознания.

В исследованиях же топонимического характера данный термин начинает приобретать специфическое понимание. А именно, субстрат в топонимике — «язык топонимии всякого иного населения данной территории, которое предшествовало по времени населению ныне доминирующему в пределах этой же территории, независимо от степени генетического родства языков того и другого населения» Там же. С. 82. Таким образом, топонимический субстрат — «элемент или элементы языка, исчезнувшего на данной территории в топонимии этноса, населяющего эту территорию в исследуемый период» Подольская Н. В. Словарь русской ономастической терминологии. М., 1978. С. 146. Соответственно, субстратный топоним — иноязычный топоним (или элемент топонима), вошедший в топонимическую систему данного этноса на данной территории из топонимии предшествующего этноса на той же территории.

Необходимость выделения термина «топонимический субстрат» обусловлена тем, что в отличие от других видов языкового субстрата топонимический субстрат обладает такими качествами, как наглядность, достоверность, системность, а также является важным и надежным источником информации о вымерших (субстратных) бесписьменных языках, т.к. «субстратные по происхождению черты функционирующего языка далеко не всегда имеют системный характер» Там же. С. 58.

По мнению Б. А. Серебренникова, «…всякий вывод о возможности влияния субстрата получает более или менее прочное обоснование лишь в том случае, если он опирается на целый комплекс причинно связанных данных», одним из которых является «…обязательное наличие общей топонимики или топонимики одного типа на территории смежных языков, имеющих общие черты» Серебренников Б.А. Проблема субстрата // Доклады и сообщения. Институт языкознания. М., 1956. Вып. 9. С. 52.

Исторически территория Приамурья представляет собой пример внутрирегионального контактирования языков различных этносов.

Субстратная топонимия Приамурья во многом определяется особенностями заселения, природных условий и национального состава населения.

Территория Приамурья была заселена человеком с давних времен. На всей территории региона русские являются пришельцами, ассимилировавшими неславянское население, создавшее своеобразную субстратную топонимию, характеризующуюся общим фонетическим единством и специфическими структурно-словообразовательными типами.

В условиях длительного сосуществования двух локальных культур — русской и эвенкийской — прослеживалась следующая тенденция: ассимиляция и подавление аборигенного и обогащение «элитарного» русского языка. Эвенкийские географические названия адаптируются по законам русской фонетики и словообразования. Имя того или иного объекта воспринималось как знак, который следовало приспособить к своим привычным нормам произношения. С помощью русских топообразующих формантов проводилась морфологическая адаптация эвенкийских названий.

Адаптированное имя — это иноязычное имя собственное, приспособленное к «своему» языку при длительном его употреблении наряду с исконными именами. Адаптация выражается в фонетических, морфологических и лексических изменениях имени. Так как эти процессы не обязательно совмещены, следовательно, можно говорить о фонетической, морфологической, лексической адаптации раздельно Подольская Н. В. Словарь русской ономастической терминологии. М., 1978. С. 198.

Естественно, каждый отдельный язык и в нём каждое частное ономастическое поле может иметь свои особенности, нередко трудно сопоставимые с аналогичными явлениями в других языках, тем не менее выявление этих специфических черт и есть одна из основных задач лингвистического анализа онимии. Суперанская С. 153.

Национальная неповторимость онимов проистекает из индивидуальности и неповторимости самих языков, а также их ономастической специфики, проявляющейся в формальных расхождениях имён собственных и нарицательных данного языка, в необычном поведении имён собственных в языке и речи, что особенно четко вырисовывается на фоне апеллятивов.

Рассматривая изменения на фонетическом, морфологическом, графическом, словообразовательном, синтаксическом уровнях, мы опирались на эвенкийские словари и грамматики: Эвенкийско-русский словарь (составитель В.А. Горцевская), Эвенкийско-русский словарь Болдырева, Русско-эвенкийский словарь Василевича, словарь топонимов Амурской области Мельникова, Очерк грамматики эвенкийского языка Г. М. Василевича.

1. Фонетическая адаптация Фонетическая адаптация эвенкийских гидронимов в русском языке имела свои определенные закономерности, связанные с особенностями эвенкийского алфавита.

В эвенкийском языке 11 гласных звуков (а, а — долгое, е — долгое, и, и — долгое, о, о — долгое, у, у — долгое, э, э — долгое), тогда как в русском языке их 7 (и, э, ы, ъ, а, у, о). Так, в эвенкийском языке пять звуков не имеют соответствий в русском языке и алфавите, и русское население начинает произносить эвенкийские названия в соответствии со своими произносительными нормами, что, безусловно, находит отражение в топонимии, закрепляясь в новом произношении среди местного населения и затем на географической карте.

Например, эвенкийский долгий гласный э при транскрибировании на русский язык передаётся как {а}: эвенкийское сэлэмэ — русское Селемджа, эвенкийское эллэнгэ — русское Олонгра, эвенкийское улэт — русское Улятка, эвенкийское утюгей — русское Утугай, эвенкийское хактэ — русское Хайкта, Хаекта, эвенкийское элгэн — русское Эльга, Эльгакан, Эльга-Макит, эвенкийское эрэ — русское Эракта, эвенкийское юктэ — русское Юкта, Юктакан, Юктали, Юктаках, Юхта; эвенкийское джэлта — русское Джалта, эвенкийское исэ — русское Иса; эвенкийское кэвэктэ — русское Кавекта, Кавакта, Ковекта, Ковыкта; эвенкийское китэмэ — русское Китема, Китэма.

Так же наблюдается замена и-долгого на русские звуки {а}, {у} или {о}: эвенкийское харги — русское Харга, Харгу-Макит; эвенкийское чопки — Чопка, Чопко, Чопкондё; эвенкийское гили — русское Гилюй; эвенкийское карги — русское Каргатин.

У эвенкийских гидронимов имеются особые фонетические приметы — особые сочетания, которые несвойственны русскому языку, например: нд, дж, кж, нж, гд (Селемджа, Сокжой, Джагда, Джагдагана, Джигдали, Джугдыр, Биранджа, Беренджа, Беренджал, Налтынджа, Биранжа, Налдынджа, Налтынджа, Джалинда, Джплиндикан, Джигда, Джагда, Джигдали, Джигдаликан, Джиктагра, Мукундэгдя, Мукнгда, Унтанжа-Улягир, Кинлянджак, Тында, Амнунда, Амнундачи, Анамджак, Анамжак, Джагарма, Джагда, Джагдагана, Джагдали, Джаланку, Жагда, Желунда,).

2. Морфологическая адаптация Фонетические изменения влекут за собой ряд морфологических изменений. Например, замена в ряде случаев конечного э-долгого на а приводит к появлению категорий рода и склонения у эвенкийских происхождению гидронимов. В эвенкийском языке имена существительные могут иметь формы числа, падежа и притяжения. Категория рода и склонения в эвенкийском языке отсутствует. Приведём пример: гидроним Селемджа, образованный от эвенкийского «сэлэмэ», имеет форму женского рода, первого склонения, и изменяется по падежам согласно законам русского языка: Селемджа, Селемджу, Селемдже, Селемджу, Селемджой, о Селемдже.

По-особому соотносятся аффиксальные элементы в топонимах, давая интерпретацию морфологического строения оформляемых ими единиц.

Массовый анализ словообразования топонимов, как будто принадлежащих к одним моделям, позволяет произвести их верное членение на морфемы, выделить их основы и форманты. Приметой эвенкийских названий является наличие ряда суффиксов, участвующих в формировании топонимов. Учет значения суффикса, присоединяемого к топонимической основе, дает возможность правильного перевода топонима, а значит, позволяет с достаточной достоверностью объяснить происхождение названия.

В эвенкийском языке каждый суффикс дает географическому названию определенный смысл. Среди эвенкийских топонимов много таких, которые несут в себе разнообразное количество суффиксов. В связи с этим большое затруднение в расшифровке тех или иных топонимов связано с незнанием либо с игнорированием значения суффиксов эвенкийского языка. Именно привязка суффиксов к топонимической основе эвенкийской формы слова дает ее правильный перевод. Таким образом, всевозможные формы слов с различными суффиксами дают возможность правильно образовать ту или иную форму слова, а значит, и более достоверно осуществить объяснение того или иного топонима.

Множество географических названий имеют в своей основе суффикс «-кан». Это суффикс уменьшения, употребляющийся при именной основе на конце слова, например: Талакан — «тала» означает «солонец», а суффикс «-кан» указывает на то, что он небольшой, Аимкан — от эвенкийского «аим» означает талец, Аккан — от эвенкийского «ак» означает течение. Суффикс «-кан» при образовании гидронимов сочетается с суффиксами «-?на», «-кит», «-ли», «-кта» и другими формантами, примыкает к разнообразным по семантике глагольным и именным основам и отражает оттенок уменьшительности или ласкательности: Ирмакиткан (маленькое угощение), Авлакан (лужайка), Гагамикан (лебёдушка). Приведём примеры данного суффикса: Джуркан, Муякан, Биракан, Биракачан, Мульмугакан, Бираякан, Имангракан, Агинкан, Кавликан, Кивиликан, Уркан, Бомнак, Вангакан, Галукан, Уркан, Дуткан, Олыкан, Джплиндикан, Джигдаликан, Дягдякан, Гагамикан, Баюкан, Хорогочикан, Айбаканка, Улукиткан, Мукундакан, Кудикан, Кудуликан, Утакан, Амнукан, Амнускан, Амункан, Амуначекан, Анамикан, Анкан, Боргуликан, Буктэкан, Быракан, Валюкан, Галукан, Гебикан, Гипкан, Гирбичикан, Гудочикан, Далдыкан, Джалиндикан, Джигдаликан, Джуркан, Дикан, Домикан, Доминикан, Иликан, Имангракан, Иракан, Имаркиткан, Ихэчикан, Колбакан.

Всего выявлено 63 гидронима с суффиксом «-кан», что составляет около 16% от общего числа эвенкийских по происхождению гидронимов.

Противоположным суффиксу «-кан» по значению является суффикс «-ндя» — это суффикс увеличительной формы: река Окондя — «онко» — пастбище, суффикс «-ндя» показывает, что пастбище большое. Приведём примеры данного суффикса: Бирандя, Биракандя, Налды-Гогиндя, Налдындя, Намтындя, Кудундя, Бурындя, Бурундя, Дямкундя, Карагандя.

Всего выявлено 10 гидронимов с суффиксом «-ндя», что составляет около 2,5% от общего числа эвенкийских по происхождению гидронимов.

Часто в эвенкийских названиях встречается суффикс «-гли», который образует прилагательную форму географических названий, в основном рек: Ингагли — от эвенкийского слова «ингокто» со значением «черемуха». Суффикс «-гли» показывает, что название реки звучит как «черемуховая». Река Орогли — «оро» — рожь, с суффиксом «-гли» звучит как «ржаная».

Всего выявлено 2 гидронима из четырёхсот с суффиксом «-гли», что составляет 0,5% от общего числа эвенкийских по происхождению гидронимов.

Следующий, не менее распространенный в эвенкийских топонимах суффикс «-?ра» употребляется при именной основе в названиях, обозначающих названия гор, рек, озер, например: «олло» — «рыба», река Оллонгро — «рыбная»; «иманна» — «снег», а река Имангра значит при употреблении данного суффикса «снежная». Приведём примеры данного суффикса: Налды-Олонгро, Имангракан, Баюнгран, Анымгра.

Всего выявлено 6 гидронимов с суффиксом «-?ра», что составляет около 1,6% от общего числа эвенкийских по происхождению гидронимов.

Суффикс «-кит» обозначает место, помещение, где происходит действие, выраженное в основе. Так, Муртыгит — «место, где содержат лошадей», Амунакит — «место, где впадает река» (т.е. устье), Джуваскит (Жуваскит) — «место, где живут летом». При образовании названий суффикс «-кит», «-гит» вступает в сочетание с «-ма», «-кан», «-кта» и другими суффиксами и ставится перед ними или после них. Приведём примеры данного суффикса: Айнакатыкит, Алакит-Боричичи, Налды-Ядокит, Наму-Макит, Улукиткан, Мукит, Баласкит, Болодякит, Имаркиткан, Имаркит.

Всего выявлено 13 гидронимов с суффиксом «-кит», что составляет около 3,5% от общего числа эвенкийских по происхождению гидронимов.

В ряде тунгусо-маньчжурских топонимов встречается суффикс «-ли». Данный суффикс выражает распространение какого-либо качества или состояния на большом расстоянии, пространстве. Например, Кудули — «куду» — солонец, суффикс «-ли» говорит о том, что солонец расположен на большом пространстве. Приведём примеры данного суффикса: Ланкули, Кавли, Кивили, Бургали, Вангаличи, Дягдоли, Кудули, Кудуликан, Амнунали, Баргули, Бургули, Бургуликан, Джагдали, Джигдали.

Всего выявлено 14 гидронимов с суффиксом «-ли», что составляет около 3,5% от общего числа эвенкийских по происхождению гидронимов.

Суффикс «-ма» в ряде географических названий указывает на признак названия и является суффиксом имени прилагательного: Олекма — название от эвенкийского слова «олло» со значением «рыба». Суффикс «-ма» уточняет -«рыбная»; Талума — «берестяная». Приведём примеры данного суффикса: Бирма, Кадама, Талма, Талома, Талыма, Мукульма, Гальчима, Далышма, Джагарма.

Всего выявлено 9 гидронимов с суффиксом «-ма», что составляет около 3% от общего числа эвенкийских по происхождению гидронимов.

Не единичное распространение имеют географические названия с суффиксом «-чи». Значение данного суффикса, скорее всего, привязывается к именной основе слова, так как в основе своей данный суффикс образует глагольную основу слова, а глагольные основания в географических названиях не характерны. Это суффикс имени обладания чем-либо, т. е. в переводе соответствует слову «имеющий»; допустим, «орон» — «олень», а «орочи» — «имеющий оленей»; Имчи — «ободранная кора», с суффиксом «-чи» получается, что эту кору кто-то заготавливал и т. д. Приведём примеры данного суффикса: Аймичи, Алакит-Боричи, Алгачи, Сивэкичи, Налды-Салачи, Налды-Намничи, Агинкачи, Агын-Качи, Инамичи, Куруктачи, Вангаличи, Баючи, Хорогочи, Хорогочикан, Кудукачи, Кудыкачи, Аюмчи, Кудачи, Амкарчи, Аммуначи, Амнунакачи, Амнунакчи, Амнуначи, Амудечи, Амундачи, Амутачи, Амуткачи, Аюмичи, Аячи, Боричи, Буктачи, Валючи, Гирбичикан, Гудачи, Гудочикан, Дагдачи, Демкучи, Дэлкэчи, Зимовьекачи, Иркичи, Исагачи, Ихэчикан, Колбокочи, Колбычи.

Всего выявлено 44 гидронима с суффиксом «-чи», что составляет около 11% от общего числа эвенкийских по происхождению гидронимов.

Итак, мы указали основные, наиболее часто встречающиеся суффиксы в топонимах эвенкийского языка. Это системные суффиксы, они составляют около 42%. Наиболее распространёнными среди данных суффиксов является суффикс «-кан» и суффикс «-чи», на каждый из которых приходится 16% и 11% соответственно.

Существует и масса других суффиксов в географических названиях данной языковой группы, которые также формируют определенное значение топонима, но их распространение незначительно, они находятся на перефирии.

3. Словообразовательная адаптация Адаптация иноязычных географических названий под влиянием словообразовательных законов русского языка происходит с иных позиций. Если фонетическая русификация подразумевает только звуковое приспособление с соблюдением орфоэпических норм безотносительно к семантике, то преобразование топонимов с помощью русских аффиксов и по словообразовательным моделям русского языка происходит с учетом семантики того или иного аффикса. Так, для образования русских гидронимов на основе эвенкийских использовались наиболее продуктивные аффиксы, распространенные на территории России.

Например, к топоосновам эвенкийского происхождения часто присоединяются русские суффиксы: Деюшка (от деялезвие), Джелончик (от джело — камень, скала), Инарогдёнок (от эвенкийского инара — мелкий камень, галька, песок), Кудикунчик (от эвенкийского куду — солончак, солонец), Курумчик (от эвенкийского курум — осыпи на склонах), Юхточка (от эвенкийского юктэ — источник, родник).

Всего выявлено 6 гидронимов, образованных при помощи русских суффиксов, что составляет около 1,5% от общего числа эвенкийских по происхождению гидронимов.

4. Графические изменения При переходе эвенкийских гидронимов в русский язык так же происходили графические изменения. Примером данных изменений может послужить чередование гласных е, и в корне: бер — бира (Биракан, Биракачан, Бирандя, Биранджа, Биранджа Б., М., Юж., Бирандя, Беранджал, Берея, Беренджа, Беранджал (Большой и малый), Беренджа, Беранджал (Большой и малый), Биракачан, Биракандя, Биранджа, Биранжа, Бирандя, Биракан, Бираякан, Бирма, Биря.

Так же графическое изменение можно проследить на следующих примерах:Дуткан с эвенкийского «гуткан» означает щука Мельников А. М. Словарь топонимов Амурской области. — Благовещенск, 1998. С. 50, как мы видим произошла замена начального согласного, «г» заменена на «д»; Ягдагар — с эвенкийского «якта» (ключ, который бьёт из-под земли) Там же. С. 119, Юхта — с эвенкийского «юктэ» (источник) Там же. С. 118, Байбал — с эвенкийского «байга» (море) Там же. С. 31, Дэлкэчи — с эвенкийского «дэлгэ» Там же. С. 51, Ига — от эвенкийского «ика» Там же. С. 53, Конто — с эвекийского «конгто» (мыс, изгиб) Там же. С. 66.

Графические изменения зафиксированы в 35 гидронимах, т. е. в 9% эвенкийских по происхождению гидронимов от общего числа.

5. Лексическая адаптация.

Специфической чертой амурских топонимов является взаимодействие славянских и неславянских компонентов. Среди гидронимов отмечены сложные названия. Например, у названий эвенкийского происхождения есть русские определения: Правая Тында, Большая Тында, Большой Невер, Большой Джелтулак, Малый Талдан, Марина-Биракан, Елена-Биракан и т. п. Наиболее частотны такие определения как: Большой, Малый, Правый, Левый, Верхний, Нижний (Малый Эльгакан, Средняя Ларба, Верхняя Ларба, Большой Эльгакан, Малая Нюкжа, Большой и Малый Ольдой, Малый Гилюй, Большой Джелтулак, Малый Джелтулак, Большой Джелтулак, Малая Тында, Правая Кохани, Левая Кохани, Малый Иракан, Большой Иракан, Большая Колахта, Малая Ульма, Малая Дзелинда, Большой и Малый Джуркан, Биранджа Большая и Малая, Малый Беренджал, Большой и Малый Невер, Гилюй Малый и Левый, Инами Малая и Левая, Кивили Верхняя, Дзелиндка Большая и Малая, Сигулен Большой и Малый, Дягдоли Большой и Малый, Чалганка Малая, Кудикунчик Большой и Малый, Ланкули Левая и Правая).

Всего выявлено 42 гидронима, что составляет 10,5% от общего числа — это позволяет сделать вывод о релевантности данных признаков, об их системности. Редко встречаются такие определения как: Южный, Средний, -1, -2, Великая (Талома-1, Талома-2, Чалбач-1, Хорогочи-1, Хорогочи-2, Биранджа Южная, Средняя Ларба, Чалганка Великая). Всего выявлено 8 гидронимов, что составляет 2% от общего числа. Это позволяет сделать вывод, что данные определения находятся на перефирии.

Так же наблюдаются сочетания гидронимов славянского и неславянского происхождения в названиях больших рек и их притоков. Так, среди притоков Амура — Каменушка, Крестовка, Богданиха, Монастырка; Буринды — Галька, Большая Галька, Каменушка; Зеи — Белая, Черная речка; Гилюя — Зимовичи и т. д.

Языковые контакты очень ярко проявляются в названиях больших рек. Так, у реки Амур несколько этимологий. Амур — от эвенкийского Мэнэ-Амар (большая река), от монгольского Хара-Мурень (черная река), от нивхского Дамур — большая река, от китайского Хейлунцзян — река черного дракона, от маньчжурского Сахалян-Ула — черная река Мельников А. М. Словарь топонимов Амурской области. — Благовещенск, 1998. С. 26.

Таким образом, гидронимия Приамурья носит преимущественно характер субстрата. Национальная неповторимость эвенкийских по происхождению гидронимов проистекает из индивидуальности и неповторимости самих языков: эвенкийского и русского языка.

В условиях длительного сосуществования двух локальных культур — русской и эвенкийской — эвенкийские географические названия адаптируются по законам русской фонетики и словообразования. С помощью русских топообразующих формантов проводилась морфологическая адаптация эвенкийских названий. Адаптация выражается в фонетических, морфологических, словообразовательных, графических и лексических изменениях эвенкийских гидронимов.

Более тесное взаимодействие языков наблюдается на семантическом уровне, поскольку в основе многих гидроформантов, различных по происхождению, много общего. Исследование семантики топоформантов, безусловно, уменьшает возможность произвольных толкований и случайных совпадений.

Исходя из формальной стороны онимов, необходимо обратить внимание на то, что в процессе исторического развития в той или иной степени меняются все факторы, участвующие в акте номинации: и объект, и общество с его условиями и установками, и язык. Вследствие этого языковой образ имён собственных формируется и развивается в известном смысле независимо от апеллятивов данного языка, а лексическая избирательность основ имён собственных и их словообразовательная структура зависит в первую очередь от системы, в которой данные имена употребляются и должны оцениваться лишь в рамках данной системы.