Дата рождения Хайама

У нас нет непосредственных сведений ни о годе рождения, ни о годе смерти Хайама. Ал-Байхаки в «Дополнении к «Охранителям мудрости» «сообщает, что Хайам «был из Нишапура и по рождению, и по родителям, и по предкам». Историк Ахмад Татави в Т’арих алфи («Истории тысячи»), написанной в 1589 г. (около 1000 г. хиджры), пишет, что из истории Мухаммада Шахразурй «известно, что Омар родился в Нишабуре и что предки его также были нишабурцы. Некоторые признавали его происходящим из деревни Шемшад, волости Бальха, а рождение его полагали в деревне Бесенг, из волостей Астерабада; как бы то ни было, большею частью он жил в Нишабуре». Шахразурй, упоминаемый Татави, — историк второй половины XII в., — в составленной им истории мудрецов Нузхат ал-арвах («Услада душ») воспроизвел значительную часть сообщения ал-Байхаки.

О молодых годах Хайама мы почти не имеем сведений. Историк Фадлаллах Рашид ад-Дин (1247−1318) в своей исторической хронике Джами ат-таварих («Собрание летописей») сообщает следующую легенду о детских годах Хайама, везира Низам ал-Мулка и главы исмаилитов Хасана Саббаха, которого он называет его исмаилитским титулом «наш повелитель»: «» Наш повелитель", Омар Хайам и Низам ал-Мулк вместе учились у учителя в Нишапуре. По обычаю детских лет, как и полагается мальчикам, они соблюдали правила дружбы и преданности и придерживались их до такой степени, что, выпив крови друг друга, поклялись, что если кто-нибудь из них достигнет высокой степени и величественного положения, то будет покровительствовать и помогать другим. Случилось, что Низам ал-Мулк, как известно из истории сельджуков, достиг степени везира. Омар Хайам явился к нему и напомнил о клятвах и договорах дней детства… Низам ал-Мулк, признав старое право, сказал: «Управление Нишапуром и его округой принадлежит тебе». Омар, бывший великим ученым, досточтимым и мудрым, сказал: «Я не думаю о власти, приказаниях и запрещениях народу. Лучше прикажи ежегодно выдавать мне жалованье». Низам ал-Мулк назначил ему десять тысяч динаров из дохода Нишапура, которые платили ему каждый год без уменьшения" .

Легенда эта неправдоподобна, так как Хайам родился в 1048 г., в то время как Низам ал-Мулк родился в 1017 г. Против нее говорит и то, что такой крупный историк, как Ибн ал-Асир, уделявший много внимания и Низам ал-Мулку и Хасану Саббаху, нигде не упоминает о том, что они были школьными товарищами. Эта легенда, однако, представляет интерес как свидетельство того, что в памяти летописцев Хайам остался человеком, лишенным властолюбия, и что его имя связывалось с именем покровительствовавшего ему Низам ал-Мулка.

Ал-Байхаки в «Дополнении к «Охранителям мудрости» «характеризует Хайама как «знатока языковедения, мусульманского права и истории». Он же рассказывает о превосходной памяти Хайама: «Однажды в Исфахане он [Хайям] внимательно прочел одну книгу семь раз подряд и запомнил ее наизусть, а возвратившись в Нишапур, он продиктовал ее, и когда сравнили это с подлинником, между ними не нашли большой разницы После окончания учения Хайаму пришлось испытать ряд тяжелых бедствий, разделяя при этом участь многих ученых того времени. Жизнь ученого тогда в значительной степени зависела от отношения к нему правителя страны или местности, его нрава, капризов и большей или меньшей заинтересованности в услугах этого ученого, от придворных интриг и дворцовых переворотов. Особенно тяжело сказывались на положении ученых жестокие войны этой эпохи, приводившие к опустошению жизнь и творчество Омара Хайама целых городов и местностей. В ярких словах характеризует положение ученого в это время и собственные невзгоды сам ваннам во введении к своему алгебраическому трактату. Хайам жалуется, что в течение многих лет силой обстоятельств он «был лишен возможности заниматься этим делом», т. е. алгеброй. Хайам не уточняет, что это за обстоятельства, и говорит только, что «мы были свидетелями гибели ученых, от которых осталась малочисленная, но многострадальная кучка людей». В этих условиях, продолжает Хайам, «большая часть из тех. кто в настоящее время имеет вид ученых, одевают истину ложью, не выходя в науке за пределы подделки и притворяясь знающими». Эти лжеученые интересуются не наукой, а только своими «низменными плотскими целями», они презирают и осмеивают того, кто «ищет истину и любит правду, старается отвергнуть ложь и лицемерие и отказаться от хвастовства и обмана» .

По-видимому, невзгоды, которые пришлось испытать Хайаму, были связаны с тем, что его молодые годы совпали с первыми годами сельджукского завоевания и, может быть, в связи с этим ему пришлось покинуть Хорасан.

Во введении к алгебраическому трактату, после рассказа о своих бедствиях, Хайам пишет, что он получил возможность написать этот трактат только благодаря покровительству «славного и несравненного господина, судьи судей имама господина Абу Тахира». «Благодаря моему приближению к его высокой резиденции, — продолжает Хайам во введении к алгебраическому трактату, — я почувствовал себя обязанным восполнить то, что я потерял из-за превратностей судьбы, и кратко изложить то, что я изучил до мозга костей из философских вопросов. И я начал с перечисления этих видов алгебраических предложений, так как математические науки более всего заслуживают предпочтения». Слова Хайама подтверждают, что его научная деятельность находилась в зависимости от покровительства знатных господ: только такое покровительство могло доставить Хайаму необходимые условия для его научной работы.

Хайам — руководитель обсерватории в Исфахане В 1074 г. Хайама приглашают ко двору Малик-шаха. Обсерватория, руководимая Хайамом, находилась в столице Малик-шаха Исфахане. Работа обсерватории привела к реформе календаря и разработке «летосчисления Малики» .

К этому же времени относится перевод Хайамом хутбы (проповеди) Ибн Сины с арабского языка на персидский. В предисловии к переводу говорится: «Сказал единственный в мире Омар ибн Ибрахим ан-Нишапури Хайам: некоторые друзья в Исфахане попросили меня в четыреста семьдесят втором году (1079 г. н.э.) перевести хутбу, которую сочинил шейх ap-раис философ Абу Алн ибн Сина. Я охотно принял это предложение» .

В 1080 г. в ответ на письмо Абу Насра ан-Насави, судьи провинции Фарс, Хайам пишет свой «Трактат о бытии и долженствовании», чтобы снять с себя подозрения в том, что он якобы не признает бытия бога и необходимости выполнять религиозные обряды. Вскоре Хэййэм пишет дополнительный «Ответ на три вопроса». Ответы Хайама были, по-видимому, признаны удовлетворительными.

Все же отношения Хайама с мусульманским духовенством были весьма натянутыми. Ал-Казвини сообщает о таком случае, относящемся ко времени, когда Хайам жил в Нишапуре: «Рассказывают также, что один из законоведов приходил ежедневно к Омару перед восходом солнца и под его руководством изучал философию, на людях же отзывался о нем дурно. Тогда Омар созвал к себе в дом всех барабанщиков и трубачей, и, когда законовед пришел по обыкновению на урок. Омар приказал им бить в барабаны и дуть в трубы, и собрался к нему со всех сторон народ; Омар сказал: «Нишабурцы! Вот вам ваш ученый: он ежедневно в это время приходит ко мне и постигает у меня науку, а среди вас говорит обо мне так, как вы знаете. Если я действительно таков, как он говорит, то зачем он заимствует у меня знание, если же нет, то зачем поносит своего учителя?». Ярко выражено ироническое отношение Хайама к духовенству в некоторых четверостишиях, как, например:

Хоть я и пьяница, о муфтий городской, Степенен все же я в сравнении с тобой:

Ты кровь людей сосешь, я — лоз. Кто кровожадней, Я или ты? Скажи, не покривив душой.

(перевод O. Румера) Понятно, что духовенство платило ученому поэту то менее, то более откровенной ненавистью. хайам поэт философия рубаи, Но в самые последние годы жизни Хайама его отношения с высшим духовенством резко ухудшились. Историк Джамал ад-Дин ибн ал-Кифти (1172−1231) в Тарих ал-хукама («Истории мудрецов») сообщает, что в это время Хайам был вынужден совершить хадж — паломничество в Мекку:

" Когда же его современники очернили веру его и вывели наружу те тайны, которые он скрывал, он убоялся за свою кровь и схватил легонько поводья своего языка и пера и совершил хадж по причине боязни, не по причине богобоязненности, и обнаружил тайны из тайн нечистых. Когда он прибыл в Багдад, поспешили к нему его единомышленники по части древней науки, но он преградил перед ними дверь преграждением раскаявшегося, а не товарища по пиршеству. И вернулся он из хаджа своего в свой город, посещая утром и вечером место поклонения и скрывая тайны свои, которые неизбежно откроются. Не было ему равного в астрономии и философии, в этих областях его приводили в пословицу; о если бы дарована была ему способность избегать неповиновения богу!" .

Временами, Хайаму приходилось опасаться за свою жизнь. Не удивительно, что в своих четверостишиях Хайам восклицал:

Будь милосердна, жизнь, мой виночерпии злой!

Мне лжи, бездушия и подлости отстой Довольно подливать! Поистине, из кубка Готов я выплеснуть напиток горький твой.

(перевод Румера) Жизненные невзгоды приучили Хайама, по-видимому, вначале довольно невоздержанного на язык, к замкнутости и осторожности. По этому поводу Хайам говорит:

Нет благороднее растений и милее, Чем черный кипарис и белая лилея:

Он, сто имея рук, не тычет их вперед, Она всегда молчит, сто языков имея.

(перевод Румера) Могила Хайама находится в Нишапуре около могилы имама Махрука. На этой могиле в 1934 г. на средства, собранные почитателями творчества Хайама в разных странах, был воздвигнут обелиск. Надпись на обелиске гласит:

Мудрец Омар Хайям Смерть мудреца 516 г. хиджры по лунному календарю.

У могилы Хайама присядь и свою цель потребуй, Одно мгновенье досуга от горя мира потребуй.

Если ты хочешь знать дату построения обелиска, Тайны души и веры у могилы Хайама потребуй.