Речевое воздействие как объект исследования

Понятие и структура речевого воздействия

Вопрос о содержании и объеме понятия «речевое воздействие» в настоящее время нельзя признать до конца разрешенным. Речевое воздействие традиционно трактуется в широком и узком смыслах. Е. Ф. Тарасов отождествляет РВ в широком смысле с речевым общением в целом. Таким образом, речевое воздействие в широком смысле — это любое речевое общение, взятое в аспекте его целенаправленности, целевой обусловленности. В любом речевом общении коммуниканты пытаются достичь определенных неречевых целей, которые в итоге ведут к регуляции деятельности собеседника. По рассуждению Е. Ф. Тарасова, быть субъектом РВ — это значит регулировать деятельность своего собеседника, так как при помощи речи мы побуждаем другого человека начать, изменить закончить какую-либо деятельность или создаем у него готовность к совершению той или иной деятельности, когда возникает в этом необходимость. Речевое воздействие в узком смысле, по мнению Е. Ф. Тарасова, это речевое общение в системе средств массовой информации или агитационном выступлении непосредственно перед аудиторией. Его отличает то обстоятельство, что оно обычно используется в структуре координативных социальных отношений, когда коммуникантов связывают отношения равноправного сотрудничества, а не формальные или неформальные отношения субординации. Это регулирование субъектом РВ деятельности другого человека, в известной мере свободного в выборе своих действий и действующего в соответствии со своими потребностями. 13, c. 23].

Объект воздействия, будучи не связанным отношениями субординации с субъектом речевого воздействия и обладая известной свободой выбора своих действий, изменяет свою деятельность только в том случае, когда это изменение отвечает его потребностям [34, c. 95]. Таким образом, РВ в широком смысле, согласно Е. Ф. Тарасову, включает в себя как субъектно-объектные отношения субординации (императивное требование), так и отношения координации (убеждение, внушение, заражение), РВ в узком же смысле предполагает лишь координативные отношения.

По мнению П. Б. Паршина, речевое воздействие в широком смысле — воздействие на индивидуальное и/или коллективное сознание и поведение, осуществляемое разнообразными речевыми средствами, иными словами — с помощью сообщений на естественном языке. РВ также предполагает использование сообщений, построенных средствами других семиотических кодов, к которым относятся, прежде всего, кинесика и проксемика; эстетические коды словесного творчества; а также, в случае письменной коммуникации, средства графического оформления текста (метаграфемика), креолизация текста и проч. Под речевым воздействием в узком смысле понимаются конкретные примеры использования особенностей устройства и функционирования перечисленных знаковых систем и, прежде всего, естественного языка с целью построения сообщений, обладающих повышенной способностью воздействия на сознание и поведение адресата или адресатов сообщения. Эта способность обеспечивается свойством воздейственного текста, названного П. Б. Паршиным «преодолением защитного барьера» реципиента воздействия. Эффективное преодоление защитного барьера (подкуп, обман, прорыв и т. д.), согласно исследователю, — это и есть то, что понимается под речевым воздействием в узком смысле и что изучается специальной дисциплиной, именуемой теорией речевого воздействия. [27, c. 78].

И.А. Стернин определяет речевое воздействие в контрасте с манипулированием [44, c. 196]. РВ есть воздействие на человека при помощи речи с целью побудить его сознательно принять точку зрения другого человека, сознательно принять решение о каком-либо действии, передаче информации и т. д. Манипулирование — это воздействие на человека с целью побудить его сообщить информацию, совершить поступок, изменить свое поведение и т. д. бессознательно или вопреки его собственному мнению, намерению.

Теоретизируя принципы эффективности речевого воздействия, выдвинутые Д. Карнеги, И. А. Стернин, по существу, рассматривает свойства речевого общения в целом. Речевое воздействие заключается в четкости поставленных коммуникативных целей и адекватности выбранных языковых средств, а проявляется оно в эффекте, свидетельствующем о достижении или недостижении адресантом поставленных целей. По Стернину, основными целями субъекта речевого воздействия являются: фатические — установление, возобновление, поддержание, развитие, сохранение контакта; предметные — получение или дача чего-либо; информационные — сообщение или получение информации.

Как рассуждает Стернин, критериями верности выбора языковых средств являются эффективность и результативность воздействия. При этом основные аспекты эффективности РВ — достижение поставленной цели (или целей) и сохранение баланса отношений с собеседником (коммуникативное равновесие), избежание ссоры. Например, если не достигнута информационная цель (вас не поняли), то эффективность речевого воздействия всегда равна нулю. Если не достигнута коммуникативная цель (отношения не сохранены, нарушены, собеседник обиделся), то воздействие также неэффективно, поскольку сохранение коммуникативного равновесия — одно из условий эффективности речевого воздействия. Недостижение предметной цели свидетельствует о безрезультатности речевого воздействия, но не всегда о его неэффективности (если коммуникативное равновесие сохранено). Если достигнуты предметная и информационная цели, но не достигнута коммуникативная, тогда речевое воздействие будет результативным (есть результат), но неэффективным (так как важнейшее правило речевого общения — коммуникативное равновесие — не соблюдено). В случае если собеседники ставят перед собой чисто коммуникативные цели — поддержать отношения (светская беседа, фатический диалог), и при этом соблюдают принятые в обществе каноны светского общения, то такое общение (при отсутствии нарушений) всегда оказывается эффективным, так как в этом случае предметная цель совпадает с коммуникативной (поддержать отношения).

Указанные И. А. Стерниным цели отражают общие цели речевого общения. Если же говорить о речевом воздействии в узком смысле, то основные цели воздействия в нем — предметные, внутри которых выделяется та или иная специфическая цель (изменение личностного смысла того или иного объекта для реципиента, перестройка его смыслового конструкта, влияние на его поведение, изменение его психического состояния и т. д.). Кроме того, в РВ в узком смысле выражены промежуточные задачи: эмоционально-установочные — воздействие на эмоции и формирование установок; эйдетико-когитивные — введение, закрепление и стереотипизаци определенных образов и мыслей (эйдетико-когитивных структур); негоциативные — преодоление бессознательного сопротивления объекта воздействия. Повторимся, что все цели речевого воздействия в узком смысле следует рассматривать как подвиды предметных целей.

Суммируя существенные характеристики РВ, можно дать ему следующие дефиниции. Речевое воздействие в широком смысле — это произвольная и непроизвольная передача информации субъектом реципиенту (либо группе реципиентов) в процессе речевого общения в устной и письменной формах, которая осуществляется с помощью лингвистических, паралингвистических и нелингвистических символических средств и определяется сознательными и бессознательными интенциями адресанта и целями коммуникации — предметной, коммуникативной или информационной, а также пресуппозициями и конкретной знаковой ситуацией. Речевое воздействие имеет и обратную сторону: это тот коммуникативный эффект (результат), который то или иное сообщение оказывает на реципиента. Основные компоненты речевого воздействия укладываются в схему «иллокуция — локуция — перлокуция», что свидетельствует о прагмалингвистической сущности РВ и о его присутствии на всех стадиях речевой коммуникации. Более детально процесс РВ в совокупности его компонентов можно представить в виде схемы, представляющей собой трансформацию схемы передачи информации Р. Якобсона: «адресант — иллокуция (интенция) — пресуппозиция (прагматический контекст) — запланированное сообщение — канал 1 — сигнал (локуция) — канал 2 — адресат — воспринятое сообщение — пресуппозиция (контекст) — интерпретация, понимание (как результат интерпретации), осмысление — перлокутивный эффект».

Речевое воздействие в узком смысле слова есть влияние, оказываемое субъектом на реципиента с помощью лингвистических, паралингвистических и нелингвистических символических средств в процессе речевого общения, отличающееся особыми предметными целями говорящего, которые включают изменение личностного смысла того или иного объекта для реципиента, перестройку категориальных структур его сознания, изменение поведения, психического состояния либо психофизиологических процессов.

Достижение этих целей предполагает решение адресантом ряда задач: преодоление защитного барьера реципиента («негоциация»), «навязывание» тех или иных образов и мыслей («эйдетико — когитивное» внушение), эмоций и установок (эмоционально — установочное внушение). Как и в случае РВ в широком смысле, речевое воздействие в узком смысле имеет обратную сторону: это изменения смысловых структур, оценок, поведенческих моделей и психофизиологических процессов реципиента в результате речевого действия субъекта коммуникации. [11, c. 26].

Особо остановимся на определении манипулятивного РВ, или манипуляции. Основные признаки манипуляции, согласно выборке определений из авторитетных теоретических источников, — это:

• 1) родовой признак — психологическое воздействие,
• 2) отношение манипулятора к другому как средству достижения собственных целей,
• 3) стремление получить односторонний выигрыш,
• 4) скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленности),
• 5) использование (психологической) силы, игра на слабостях,
• 6) побуждение, мотивационное привнесение,
• 7) мастерство и сноровка в осуществлении манипулятивных действий.

На основе выявленных признаков Е. Л. Доценко предлагает на выбор несколько однотипных определений манипуляции [32, c.115], из которых наиболее обобщенным является следующее: манипуляция — это вид психологического воздействия, при котором мастерство манипулятора используется для скрытого внедрения в психику адресата целей, желаний, намерений отношений или установок, не совпадающих с теми, которые имеются у адресата в данный момент. Существует и боле частное понимание манипуляции как воздействия, при котором знание потребностей, мотиваций другого лица эксплуатируется в негативном плане и используются приемы, вынуждающие это лицо принимать невыгодные решения, совершать незапланированные действия либо поступки, противоречащие его имиджу и даже неприемлемые для него как личности [38, c. 87]. Манипулятивное речевое воздействие соответствует манипуляции с помощью речи и паралингвистических средств.

Отталкиваясь от выбранного толкования понятия речевого воздействия, разрабатывались методики его исследования. Во многом избираемые методики определялись научной методологией и парадигмой, на которые опирается исследователь. Не меньшее значение для выбора методики имеет форма исследуемой речи — устная либо письменная — и стиль текста.

Вплоть до середины 1980;х гг. исследования средств речевого воздействия в основном проводились в традициях структурной лингвистики, часто без учета социокультурных, этнолингвистических, гендерных, психологических и других факторов, заложенных в «воздейственном» тексте или действующих в ситуации его предъявления. Классификации лингвистических средств воздействия положил начало Б. Ф. Поршнев, который определил следующие «этажи» языкового воздействия (а именно, суггестии): 1) фонологический, 2) номинативный, 3) семантический, 4) синтаксическо-логический, 5) контекстуальносмысловой, 6) формально-символический [25, c. 35]. Примерно в этом русле, хотя и значительно полнее и с привлечением когнитивного и семиотического инструментария, делает описание лингвистических средств воздействия П. Б. Паршин [36, c. 73]. Несколько обособленно развивалось специфическое направление суггестологии, или суггестивной лингвистики [17, c. 62].

С 1980;х гг. наметилась тенденция рассматривать речевое воздействие в устной и письменной коммуникации (в последнем случае — в основном в «малых жанрах» публицистического и газетного стилей — рекламе, листовках, лозунгах и т. д.) в коммуникативно-прагматической и когнитивной парадигмах. Такие черты устных и малых жанров письменных текстов, как: диалогичность, краткость (некоторые из них эквивалентны единому речевому акту), привязанность к экстралингвистической (знаковой) ситуации, ясность интенций, пресуппозиций, психологических и социальных ролей собеседников, стереотипность (а значит, соответствие типичным фреймам или сценариям) — делают их благодатным материалом для изучения в рамках теорий речевых актов, дискурса и когнитивной семантики (например, [31, c. 67]). Стереотипность (категориальное сходство) также позволяет изучать и в качестве концептуальных структур, сопоставимых с прототипом, в рамках теории прототипов [14, c. 38].

Фреймовый подход к анализу речевого воздействия метафоры осуществляется в [29, c. 202]. Фрейм определяется как когнитивная структура, основанная на вероятностном знании человека о типических ситуациях и связанных с этим знанием ожиданиях по поводу свойств и отношений реальных или гипотетических объектов; фрейм организован вокруг какого-либо концепта в виде пучков ассоциаций, которые несут существенную, типическую и потенциальную информацию, связанную с данным концептом, и состоит из вершины — темы, родового концепта, и слотов или терминалов, заполняемых концептами-ассоциатами.

А.Н. Баранов описывает процесс метафоризации в аспекте процедур с фреймами, такими как: замена содержания традиционного слота или подслота конкретными данными той или иной ситуации, перенесение содержания из одного фрейма в другой, введение нового слота во фрейм, уничтожение содержания подслота или всего слота в целом, свертывание фрейма к одному или нескольким слотам или подслотам.

В [31, c. 49] развивается дескрипторная теория метафорических моделей и рассматриваются дискурсивные практики, связанные с использованием той или иной модели. Метафора представляет собой структурированный концептуальный феномен, чей сигнификат соответствует признакам сферы-источника («метафорической модели», например, родственных отношений, персонификации, механизма, организма, пути, пространства и движения, погоды, фауны, растениядерева, медицины, религии, театра, игры и др.), а денотат — объему понятия, которое характеризуется с помощью этой модели (например, разнообразные политические реалии). В указанных работах также обсуждаются понятия денотативного разнообразия и денотативной стабильности как дескрипторные характеристики концептуальных метафор; выделяются такие типы метафор, как фигурные и фоновые. Отмечается, что метафорические выражения должны быть достаточно типичными, в противном случае, то есть в случае несоответствия сигнификатов метафор обычным речевым практикам, эти метафоры могут восприниматься как коммуникативная неудача. С другой стороны, с точки зрения А. Н. Баранова, необычные сочетания метафорических моделей, «стилистические кунстштюки», могут являться своеобразным средством осмысления кризисной ситуации и построения альтернатив для решения проблем.

О.С. Иссерс [14, c. 28] рассматривает речевое воздействие с точки зрения когнитивных категорий и прототипов. Постулируемые исследователем «персуазивные категории» формируются на основе пересечения некоторого числа характерных «свойств — признаков»; при этом прототипом является единица, проявляющая эти свойства в наибольшей степени. Использование понятия прототипа позволяет прослеживать процесс формирования персуазивных категорий «от простого к сложному», от типичных случаев — через усложнения — к маргинальным.

Если рассматривать концептуальные зависимости в пределах определенной категории как узлы семантической сети, то речевое воздействие можно определить как операции над семантическими сетями (разрыв ассоциативных связей и установление новых). М. Р. Желтухина [26, c. 48] приводит типологию тропологических (главным образом, метафорических) когнитивных моделей воздействия на адресата в масс-медиальном дискурсе в рамках одного или нескольких фреймов (тропологические модели также именуется «фреймовыми трансформациями» или «типами рефрейминга»). При этом тропы понимаются М. Р. Желтухиной предельно широко — как взаимодействие лингвистических и экстралингвистических компонентов фрейма — и включают метафору, метонимию, парафраз, гиперболу, мейозис, каламбур, парономазию, оксюморон и ряд других.

По мнению автора типологии, объектом воздействия рефрейминга является преимущественно подсознание, поэтому тропологический рефрейминг описывается как один из механизмов суггестии. Часть приведенных ею когнитивных операций, однако, скорее описывает убеждение, отражает характер аргументирования, логических умозаключений и направлена на рациональное мышление. То, что когнитивные операции могут не осознаваться непосредственно в момент РВ, связано с недостаточностью времени на их осознание, однако, при успешном убеждении, реципиент сам впоследствии может использовать эти операции для доказательства соответствующего тезиса.

А.М. Шахнарович [37, c. 12] исходит из общепринятого в психолингвистике положения о том, что цельная картина фрагмента мира, отображенного в тексте, находится вне текста. В то же время, компоненты текста являются «представителями» фрагмента мира, выражающими отражение этого мира субъектом. Это приводит исследователя к постулированию внутренних, первичных, содержательно-прагматических программ, реализуемых в тексте на этапе текстового «замысла», и внешних, вторичных, формально-лингвистических программ, реализуемых собственно в фактуре текста — в «явленной» речевой деятельности. К первичным относятся семантическая, смысловая, когнитивная и пресуппозитивная программы, к вторичным — синтаксическая, морфологическая, лексическая, фонетическая.

Семантическая программа предусматривает специальную работу сознания по анализу действительности. Она завершается выбором компонентов объективного мира с целью последующего их обозначения языковыми средствами. Одной из ее задач является выстраивание некоторой семантической перспективы текста, семантических «вех».

Смысловая программа вторична по отношению к семантической, она определяет смысловую структуру текста и базируется на отношении «адресант — текст». Когнитивная программа определяет когнитивную структуру текста, основана на «картине мира» в сознании адресанта и ориентирована на такую же (в основном) «картину мира» в сознании адресата. Формирование и действие этой программы связаны с функционированием системы когнитивных эталонов, определяющих квалификацию и отбор элементов действительности, их оценку и приписывание им атрибутивных признаков. Программа, условно названная пресуппозитивной, связана с когнитивной, но не тождественна ей, эта программа базируется на уже выстроенной цепочке отобранных компонентов ситуации и служит для их организации в тексте. Внешние программы, по-видимому, обладают теми же характеристиками, что и программы организации высказывания.

Лексическая обеспечивает выбор слов по значению в соответствии с семантическими задачами и прагматической ориентированностью текста. Морфологическая и синтаксическая (и, добавим, фонетическая) программы определяют «поверхностную» структуру текста. Так описывается иерархия программ, реализующих процесс порождения текста.

Признавая важность вышеупомянутых концепций для анализа различных семиотических аспектов текста, заметим, что собственно речевоздейственный потенциал тех или иных характеристик текста в них не ставится в центр внимания. Для изучения этого потенциала анализ текста следует организовывать по иному принципу — текстовые характеристики и компоненты надо группировать на основе их речевоздейственных свойств.

Для того, чтобы выявить в чем собственно и заключаются эти свойства, нам необходимо обратиться к факторам и способам организации речевого воздействия.

На основании анализа ряда источников можно выделить следующие факторы, способствующие эффективности речевого воздействия.

• 1. Информационно-текстовые: 1) формальные: а) эффективные форма и композиция сообщения (фонетико-просодическое оформление и графемика; сочетание логических, эмоциональных компонент; последовательное расположение тезисов и аргументов; композиционная правильность); б) наглядность и доступность информации (лексическая и грамматическая упрощенность текста, использование жестов, иллюстраций, знаков); в) фактор объема сообщения (объем сообщения должен быть оптимальным для восприятия); г) факторы соблюдения / несоблюдения коммуникативных и языковых норм; 2) содержательные: а) степень важности, значимости информации; б) ее соответствие интересам и потребностям адресата; в) уровень аргументированности, логичность; г) контекстуальность (включенность информации в культурный и социальноисторический контекст); 3) процессуальные: а) частота подачи информации (многократное повторение в разных источниках и в разной интерпретации способствует усвоению и закреплению информации); б) скорость подачи информации (с увеличением скорости уменьшается количество времени на анализ);
• 2. Личностные и психические: 1) внешность адресанта; факторы взгляда, физического поведения во время речи (движение, жесты, позы), манеры (дружелюбие, искренность, эмоциональность, немонотонность, воодушевление); фактор размещения в пространстве; 2) социальный статус адресанта и адресата, обаяние; волевое, интеллектуальное, характерологическое превосходство, авторитетность; 3) установление контакта с собеседником (-ами); 4) отношения, складывающиеся между адресантом и адресатом — доверие и недоверие, зависимость, подчинение, превосходство, равноправное сотрудничество и т. д.; 5) согласованность информации с основными установками и мотивацией адресата; 6) уровень конформности личности адресат; 7) психические склонности и состояния адресата, куда относятся внушаемость; повышенная тревожность, неуверенность в себе, чрезмерная доверчивость, заниженная самооценка, впечатлительность, стресс, заболевание, утомление, депрессия и другие особенности, отражающие неустойчивое состояние психики; 8) низкий уровень осведомленности адресата (в условиях сокрытия истинной информации и незнания фактов повышается внушаемость); 9) интеллектуальные качества адресата (слабость логического анализа, низкий уровень компетентности повышают силу воздействия).
• 3. Ситуативные: 1) неопределенность ситуации (в отсутствие определенных и проверенных данных у реципиентов возрастает психологическая напряженность из-за невозможности прогнозирования и планирования деятельности; растет влияние домыслов, слухов, подрывных доктрин); 2) фактор времени воздействия; 3) фактор количества участников коммуникативного акта; 4) фактор места и времени воздействия, а также внешнего антуража, условий протекания процесса воздействия.

И.А. Стернин [28, c. 31] приводит значимые для осуществления РВ законы общения: зеркального развития общения (имитация стиля общения собеседника); зависимости результата общения от объем коммуникативных усилий; прогрессирующего нетерпения слушателей; падения интеллекта аудитории с увеличением ее размера; первичного отторжения новой идеи; ритма общения (соотношение говорения и молчания); речевого самовоздействия (словесное выражение идеи или эмоции формирует эту идею или эмоцию у говорящего); отторжения реципиентом публичной критики; доверия к простым словам; обращения к простым истинам; притяжения критики (чем больше личность выделяется из окружающих, тем больше о ней злословят и тем больше людей подвергает критике ее действия); коммуникативных замечаний (если собеседник в общении нарушает некоторые коммуникативные нормы, другой собеседник испытывает желание сделать ему замечание); ускоренного распространения негативной информации; искажения информации при ее передаче («закон испорченного телефона»); детального обсуждения мелочей (люди охотнее сосредоточиваются на обсуждении незначительных вопросов); речевого усиления эмоций (эмоциональные выкрики человека усиливают переживаемую им эмоцию); речевого поглощения эмоции (при связном рассказе о переживаемой эмоции она поглощается речью и исчезает); эмоционального подавления логики (в условиях эмоционального возбуждения человек плохо говорит и плохо понимает обращенную к нему речь).