Лабиализация и делабиализация как фонетические процессы и развитие лабиализованных согласных при фонетической адаптации заимствованных слов в абхазо-адыгских языках

Лабиализация и делабиализация как фонетические процессы и развитие лабиализованных согласных при фонетической адаптации заимствованных слов в абхазо-адыгских языках Прежде чем приступить к рассмотрению лабиализованных согласных в заимствованных словах, необходимо выяснить понятийное и смысловое содержание терминов лабиализация и делабиализация. В большинстве словарей лингвистических терминов под лабиализацией понимают только артикуляцию, направленную на произношение звуков. Для того чтобы убедиться в этом, сравним ряд дефиниций термина лабиализация: 1. «Такое произношение звуков, при котором губы вытягиваются вперед и принимают кругообразное положение» [Дурново:56]. 2. «Такое произношение звуков, при котором губы вытягиваются вперед и принимают форму круглого отверстия» [Ахманова:213]. 3. «Артикуляция звуков речи (как гласных, так и согласных), сопровождаемая округлением вытянутых вперед губ» [ЛЭС:250]. 4. «Артикуляция звуков, при которой губы вытягиваются вперед и принимают форму круглого отверстия (колечка)» [Розенталь, Теленкова:179]. 5. «Специфическое артикулирование звука, предусматривающее дополнительное движение губ» [Баранов и др.:205]. 6. «Артикуляция звуков, при которой губы вытягиваются вперед и принимают форму колечка» [Абрегов и др.:135]. В перечисленных определениях акцентируется внимание на огубление. Несколько особняком стоит формулировка Ж. Марузо: «Качество, которое придается звуку действием губ: движением сближения или округления, характерным для согласных, именуемых губными или огубленными» [Марузо:144]. Это определение допускает толкование термина лабиализация в широком смысле слова. Ведь при сближении губ происходит такая артикуляция, при которой произносятся не лабиализованные, а губно-губные согласные.

Сравнение указанных дефиниций показывает, что они направлены только на артикуляционную характеристику звука. Вполне закономерно, что лабиализация может выступать как аккомодирующий фактор. В частности, на это указывают Н. Н. Дурново и О. С. Ахматова. Так, Н. Н. Дурново в свое время писал: «Лабиализации в языках нередко подвергаются согласные звуки в положении перед округленными гласными (в русск. яз., гл. обр., в неударяемых слогах, напр., в слове коровушка…» [Дурново:56]. О. С. Ахманова в своем словаре так определяет термин лабиализованный: «Артикулируемый с лабиализацией» и в иллюстративном материале дает такое объяснение словосочетанию лабиализованный согласный: «Согласный, видоизмененный в сторону гласной «у», т. е. в сторону понижения резонаторного тона. [с] в русск. «суд» [Ахманова:213]. Однако в словах коровушка и суд [в] и [с] не являются самостоятельными лабиализованными согласными, так как они не противопоставляются оппозиционно нелабиализованным. Их следует признать согласными с оттенком огубленности в^o и с^o, так как при таком комбинаторном процессе происходит взаимодействие соседних разнородных звуков, в произношении которых нет перерыва: артикуляция одного звука накладывается на артикуляцию другого. При этом не образуются новые звуки. Все это в пределах артикуляции тех же звуков.

Однако у термина лабиализация есть еще одно значение, которое не отмечается ни в одном из указанных словарей лингвистических терминов. Речь идет о лабиализации как процессе образования лабиализованных звуков. Наличие такого фонетического процесса лучше распознается при сопоставлении терминов лабиализация и делабиализация. Термин делабиализация в словарях лингвистических терминов определяется также в артикуляционном аспекте. Это подтверждают следующие его дефиниции: 1. «Потеря огубления, изменение в артикуляции звука в сторону исключения участия губ» [Ахманова:127]. 2. «Утрата огубленности, исключение губ в артикуляции звука» [Баранов и др.:100; Абрегов и др.:70]. 3. «Изменение (называемое также потерей огубления), которому подвергается звук, когда он перестает произноситься с огублением» [Марузо:90]. Почему-то данный термин не представлен с других словарях [Дурново; Розенталь, Теленкова; ЛЭС (термин делабиализация отсутствует даже в Терминологическом указателе к словарю (см. с.630)]. Однако приводимые в словарях примеры свидетельствуют не столько об артикуляции звуков, сколько о процессе образования другого, нового звука. Так, для иллюстрации делабиализации лабиализованных звуков О. С. Ахманова дает такие примеры: «Переход англ. краткого [u] в [Л]; …и.-е. [ы] слав. [ы] (*sыn?s сынъ, *ыdra выдра)» [Ахманова:127]. Это лишний раз подчеркивает, что делабиализация является фонетическим процессом, при котором лабиализованный звук переходит в нелабиализованный. Здесь следует подчеркнуть, что делабиализация происходит и в области согласных, что подтверждается данными кавказских языков, в том числе абхазо-адыгских и дагестанских языков.

Следовательно, можно говорить о двух противоположных фонетических процессах, действующих в языках, — лабиализации и делабиализации. Именно сущности, взаимосвязям и обусловленным взаимоотношениям этих процессов посвящены статьи Ш. Г. Гаприндашвили и Т. Е. Гудавы [Гаприндашвили 1954, 1955; Гудава 1955], в которых раскрыта природа лабиализации и делабиализации, а также описаны изменения, которым подвергаются лабиализованные согласные в некоторых кавказских языках, в том числе в аварском и андийском языках.

По мнению многих исследователей, среди кавказских языков абхазо-адыгские выделяются как языки с богатой и многообразной фонетической и фонологической системой согласных и сравнительно небольшим количеством гласных [Керашева:1064; Рогава, Керашева:21; Балкаров 1970:63; Кумахов:39; Рогава 1985:182]. В определенной мере сложная консонантная система абхазо-адыгских языков обусловлена наличием специфических лабиализованных согласных фонем, восходящих в своем большинстве к эпохе общеабхазо-адыгского единства [Рогава 1985:182], за исключением тех согласных, которые появились после распада праязыка. В частности, к числу последних относятся адыгейск. шIу, адыг. тIу, пIу, Iу, а также абх. — убых. d^o, t^o, ^o вторичность которых доказана [Рогава, Керашева:29; Ломтатидзе 1960:7−8] При ссылке на источник транскрипция автора сохраняется.

Относительно тIу и пIу высказываются противоречивые суждения. Б. Х. Балкаров исключил эти лабиализованные абруптивы из состава фонем и при этом указал на невозможность лабиализации пI [Балкаров 1970:15]. Л. Х. Цыпленкова обосновывает бифонемность тIу и пIу [Цыпленкова 1974:246]. С учетом фактов синхронии и диахронии и на основе убедительных аргументов М. А. Кумахов доказал, что «ни минимальная фонемная нагрузка, ни тенденция к снятию противопоставления членов оппозиции не могут служить основанием для того, чтобы исключить согласные пIу и тIу из списка адыгейских фонем» [Кумахов:151]. Лабиализованный ларингальный Iу признается рефлексом фарингального смычного къIу Iу [Рогава, Керашева:37]. В форме дискуссии можно выдвинуть тезис о вторичности ряда других согласных, образованных лабиализацией. На правомерность такого гипотетического тезиса наталкивают мысли Г. В. Рогавы о развитии фонологической системы абхазо-адыгских языков. В частности, «источником осложнения фонологической системы консонантизма и упрощения системы вокализма является дифтонгизация гласных заднего и переднего образования: *o we, *u w?, *e je, *i j?» [Рогава 1985:183]. Еще в абхазо-адыгскую эпоху «перед дифтонгами заднего образования we и w? возникли лабиализованные согласные заднего образования и свистяще-шипящие сибилянты переднего образования: g^o? *gw? *gu «сердце» [Рогава 1985:183].

О специфике смычных и щелевых лабиализованных согласных и истории их возникновения в абхазо-адыгских языках в лингвистической литературе существует значительное количество исследований, рассматривающих лабиализацию на материале исконной лексики, однако нет специальных работ о развитии лабиализованных согласных в заимствованных словах. Данному вопросу уделяется недостаточное внимание, хотя появление лабиализованных согласных в иноязычной лексике представляет значительный научный интерес не только для фонетики, но и для этимологии, поскольку с учетом этого фактора можно проследить миграцию слова — путь его следования в абхазо-адыгских языках.

В адыгских языках лабиализованные согласные могут развиваться как при преобразовании лабиализованных гласных, так и при трансформации комплекса звуков, в которых лабиализованные гласные занимают постпозицию по отношению к согласному.

При заимствовании слов с анлаутными гласными у и о (последний в ударной позиции) приступ ['] не имеющий фонологического характера в русском языке, в адыгских языках воспринимается как ларингальный согласный I, а гласные у и о соответственно превращаются в дифтонги уы и уэ. Впоследствии I сливается с первым компонентом дифтонга и образуется лабиализованный ларингальный Iу: 'урок Iуырок, 'округ Iуэкруг, 'очерк Iуэчерк, 'опыт Iуэпыт и т. д. В аналогичной позиции лабиализованный согласный Iу не возникает в словах, заимствованных из тюркских языков: тур. ьtь «утюг» уыты, ног. орам «улица» уырам, ног. отар «отара» уэтэр и др.

В данной статье основной акцент делается на заимствованные слова, которые в языке-источнике или языке-посреднике содержат звукокомплекс `согласный + лабиализованный гласный'. Такие слова в абхазо-адыгских языках осваиваются по-разному.

По мнению Г. В. Рогавы, дифтонгические «гласные we и w? после согласных, которые не подвергаются лабиализации (таковы, напр. z s, ћ љ,? c, ? и и, r l m n…), произносятся как простые гласные u и o, но нефонемного характера: адыг. mor *m-wг-r «тот», каб. sosr?^oг *s-wasr?^oг (фиктоним), sod *s-wг-d «я шью то» [Рогава 1985:183]. Вероятно, по этой же причине слова с нелабиализируемыми согласными (по терминологии Д. Унарокова, «согласные, которые не имеют лабиализованные параллели»), заимствованные в адыгских языках, произносятся c простыми гласными у и о [Рогава 1985:183; Унароков:19]: русск. борщ адыгейск. борщ, тюрк. дудакъ «дрофа» каб.-черк. дудакъ1 / адыгейск. дудакъ, араб. дунйв «мир, вселенная» каб.-черк. дуней / адыгейск. дунай, араб. дукквн «лавка, магазин» адыгейск. тучан, тюрк. сом «рубль» каб.-черк. / адыгейск. сом и др.

Если же в словах содержатся лабиализируемые согласные, то в абхазо-адыгских языках в заимствованных словах образуются лабиализованные согласные, однако, как установили Г. В. Рогава и К. В. Ломтатидзе, они развиваются на базе лабиальных комплексов, восходящих к звукосочетанию `нелабиализованный согласный + гласные о и у' [Рогава 1985:183; Ломтатидзе 1960:8]. Этот путь образования лабиализованных согласных был рассмотрен на исконном материале. В частности, Г. В. Рогава считает, что общеабхазо-адыгское слово гуы «сердце» получено следующим образом:

g^o? *gw? *gu [Рогава:183]. По этому же принципу образуются лабиализованные согласные в словах, заимствованных абхазо-адыгскими языками как из родственных, так и неродственных языков. Это подтверждают картвельские языки, в которых «есть лабиальные комплексы, состоящие из двух фонем, но нет лабиализованных фонем» [Ломтатидзе 1968:73]. Как указывает К. В. Ломтатидзе, при заимствовании слов из грузинского языка в абхазский лабиальные комплексы переходят в лабиализованные согласные: груз. цвали «воск» абх. ац?а, груз. мцIванэ «зеленый» абх. айацI?а и др. [Ломтатидзе 1968:69], а «грузинское tiva „сено“ в результате фонетических изменений дает at^oа (<atwa < atiwa)» [Ломтатидзе 1960:8]. В убыхском языке зафиксирован «ряд имен, с лабиальным комплексом tw, вошедших из картвельских языков, представлен в виде лабиализованного t^o. В специальной литературе убых. t^oаt^oа «золото», «деньги» считается заимствованным из сванского языка, сван. twеtwnе «белый», ср. др.-груз. tetr-i «деньги», букв. «белый» [Рогава 1980:107]. Аналогичная картина наблюдается и в адыгских языках. Так, если в слове есть звукокомплекс `согласный + гласные о, у ', то такое звукосочетание может дать лабиализованный согласный: тур. gьnah «грех, грехопадение» адыгейск. гуынахь, а перс. gonвh «грех, грехопадение» каб.-черк. гуэныхь; тур. kuєluk «время между утром и полуднем» каб.-черк. къIушлыкъIу/адыгейск. къушлыкъу(ср. ног. къуслыкъ); русск.морковка адыгейск. маркуэфк и др.

Чаще развитию лабиализованного согласного предшествуют сложные фонетические процессы. Если в языке-источнике или языке-посреднике есть сочетание согласного и лабиализованного гласного, нехарактерное для адыгских языков, то происходит замена лабиализованного гласного иррациональным ы с одновременным переносом лабиализованного гласного в постпозитивное положение по отношению к согласному, с которым сливается, в результате чего образуется лабиализованный согласный, характерный для фонологической системы адыгейского и кабардино-черкесского языков: араб. мульк «собственность, имущество» адыгейск./каб.-черк. мылъку, араб. дукквн «лавка, магазин» каб.-черк. тыкуэн, тюрк. бугъа «бык» адыгейск. быгъуы «бык-производитель» и др.

Как уже было отмечено, заимствованные слова могут пролить свет на определение пути миграции того или иного слова. Так, полисоним Петербург в разговорной речи имеет вариант Питирбурх, к которому, по нашему мнению, восходит каб.-черк. Бытырбыху, в котором наряду с диссимилятивным озвончением п б произошел перенос гласного у в положение после спиранта х, с которым слился, в результате чего возник лабиализованный согласный ху, свойственный кабардино-черкесскому языку. Вряд ли можно поставить под сомнение закономерное соответствие адыгейского варианта Бытырбыф, полученного под влиянием каб.-черк. Бытырбыху (адыгейск. ф каб.-черк. ху). Следовательно, полисоним Петербург был усвоен адыгейским через посредство кабардино-черкесского языка. Со своей стороны, история каб.-черк. сэнджэху «подбойка» иллюстрирует другой путь распространения слова. Араб. сиджф/перс.сэджаф «занавес», «кайма» сначала попадает в адыгейский язык как сэнджэф «подбойка», «полоска материи, пришитая с изнанки». В кабардино-черкесском языке есть согласная фонема ф, однако данная лексема представлена в нем не как сэнджэф, а как сэнджэху. Это лишний раз подчеркивает, что слово попало в кабардино-черкесский язык в виде сэнджэху как закономерное соответствие адыгейскому сэнджэф. Таким образом, кабардино-черкесский язык усвоил это слово через адыгейский язык, оказавшийся языком-посредником. О влиянии адыгейского языка на кабардино-черкесский свидетельствует также слово, служащее для обозначения чистокровной породы лошадей — адыгейск. фарэ/каб.-черк. хуарэ. Вероятно, греческое фари «конь» было заимствовано адыгейским языком как фарэ. Кабардино-черкесское хуарэ это не что иное, как закономерное фонетическое соответствие адыгейскому фарэ (адыгейск. ф отвечает каб.-черк. ху). Поэтому путь миграции слова таков: греч. адыгейск. каб.-черк.

В абхазо-адыгских языках происходит также делабиализация, которая подробно изучена на исконном материале [Рогава, Керашева 1966; Балкаров 1970, 1984; Бгажба 1960, 1964; Табулова 1976]. Этот фонетический процесс имеет место и в заимствованных словах, однако он не получил своего детального рассмотрения, поскольку данный процесс в области согласных не происходит за пределами кавказских языков, так как в других языках нет лабиализованных согласных. Так, делабиализация спорадически прослеживается в моздокском диалекте кабардино-черкесского языка, где слово куэд «много», «множество», восходящее предположительно к осет. кIорд/кIуар, кIуард `группа', `стая', `множество' [Шагиров I:213], подверглось делабиализации и произносится как кэд [Балкаров 1984:17].

Исходя из изложенного можно заключить, что лабиализация и делабиализация участвуют не только в артикулировании звуков, но и являются двумя противоположными фонетическими процессами, действующими в языках. Анализ материала показал, что при фонетической адаптации заимствованных слов в абхазо-адыгских языках развиваются лабиализованные согласные.

Примечания

• 1. Балкаров Б. Х. Историческая фонетика кабардинского языка. Нальчик, 1984.
• 2. Балкаров Б. Х. Фонетика адыгских языков. Нальчик, 1970.
• 3. Бгажба Х. С. Бзыбский диалект абхазского языка. Сухуми, 1964.
• 4. Бгажба Х. С. Бзыбский диалект абхазского языка и его говоры. М., 1860.
• 5. Гаприндашвили Ш. Г. О природе лабиализации в даргинском и лакском языках // V (XI) научная сессия Института языкознания АН Груз. ССР, 1954, 10−12 июня. Тезисы докладов. Тбилиси, 1954.
• 6. Гаприндашвили Ш. Г. О природе лабиализации в некоторых иберийско-кавказских языках // ИКЯ. Т. VII. Тбилиси, 1955.
• 7. Гудава Т. Е. К изменениям лабиализованных согласных в аварском и андийском языках // VI (XII) научная сессия Института языкознания.10 и 11 июня 1955 г. План работы и тезисы докладов. Тбилиси, 1955.
• 8. Керашева З. И. Краткий грамматический очерк адыгейского языка // Русско-адыгейский словарь под ред. Х. Д. Водождокова.М., 1960.
• 9. Кумахов М. А. Сравнительно-историческая фонетика адыгских (черкесских) языков. М.:Наука, 1981.
• 10. Ломтатидзе К. В. К вопросу о лабиализации в картвельских языках // ИКЯ. Т. XVI. Тбилиси, 1968.
• 11. Ломтатидзе К. В. Некоторые вопросы истории фонетической системы абхазско-адыгских языков. М., 1960.
• 12. Рогава Г. В. К вопросу о взаимоотношении между сложной системой консонантизма и простой системой вокализма в абхазско-адыгских языках // ЕИКЯ. Т.XII. Тбилиси, 1985.
• 13. Рогава Г. В. Следы наличия суффикса динамичности w? в лабиализованных корневых морфемах убыхского языка // ЕИКЯ. Т. VII. Тбилиси, 1980.
• 14. Рогава Г. В., Керашева З. И. Грамматика адыгейского языка. Краснодар-Майкоп, 1966.
• 15. Табулова Н. Т. Грамматика абазинского языка. Фонетика и морфология. Черкесск, 1976.
• 16. Унароков Д. Гласные а, о, у в заимствованных слова адыгейского языка // XXXI студенческая научная конференция 23−28.IV.1969. Секция языкознания. Тезисы докладов. Тбилиси, 1969.
• 17. Цыпленкова Л. Х. Взаимодействие русского и адыгейского языков в различные периоды адыгейско-русского двуязычия // Адыгейская филология. Краснодар, 1965.
• 18. Цыпленкова Л. Х. Спорные вопросы адыгейской фонологии // Ученые записки АНИИ. Т.XIX. Языкознание. Майкоп, 1974.

звук языковая артикуляция адыгейский диалект.

Принятые сокращения

Словари

Абрегов и др. — А. Н. Абрегов, И. В. Архипова, Л. М. Афасижева, М. П. Ахиджакова, А. Ю. Баранова, Р. Ю. Намитокова, М. Р. Напцок, И. А. Нефляшева, Л. Х. Цыпленкова. Словарь русской лингвистической терминологии. Майкоп, 2003.

Ахманова — О. С. Ахманова. Словарь лингвистических терминов. М.:СЭ, 1966.

Баранов и др. — А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский, М. Н. Михайлов, П. Б. Паршин, О. И. Романова. Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике. М.: Азбуковник, 2001.

Дурново — Н. Н. Дурново. Грамматический словарь: Грамматические и лингвистические термины. М.: Флинта: Наука, 2001.

ЛЭС — Лингвистический энциклопедический словарь / Главный редактор В. Н. Ярцева. М.: СЭ, 1990.

Марузо — Ж.Марузо. Словарь лингвистических терминов. М.: Издательство иностранной литературы. 1960.

Розенталь, Теленкова. — Д. Э. Розенталь, М. А. Теленкова. Словарь-справочник по русскому языку. М.: Оникс 21 век: Мир и образование, 2003.

Шагиров I — Шагиров А. К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков. А-Н. М.: Наука, 1977.

Языки

абх. — абхазский.

ног. — ногайский адыг. — адыгский.

осет. — осетинский.

адыгейск. — адыгейский.

перс. — персидский англ. — английский.

русск. — русский.

араб. — арабский.

сван. — сванский греч. — греческий.

тур. — турецкий.

др.-груз. — древнегрузинский тюрк. — тюркский.

и.-е. — индоевропейский убых. — убыхский каб. — черк. — кабардино-черкесский.