Юрилингвистика: креолизованный текст как объект экспертизы

ЮРИСЛИНГВИСТИКА: КРЕОЛИЗОВАННЫЙ ТЕКСТ КАК ОБЪЕКТ ЭКСПЕРТИЗЫ

Е. А. Яковлева В начале работы мы хотим заострить внимание на некоторых важнейших категориях, связанных с понятием текст. Текст для нас — это способ организации и структурирования информационного пространства, форма сохранения и охранения знаний. Текст выступает как результат (продукт) использования человеческим сознанием, своеобразным мозговым «штангенциркулем» (универсальным инструментом, предназначенным для высокоточных измерений наружных и внутренних размеров, а также глубин отверстий) когнитивного «замера» с целью шкалирования окружающей действительности. Текст не описывает реальность, а вступает с ней в сложные взаимоотношения таков тезис аналитической философиии теории речевых актов. Опираясь на логическую базу, текст подчинен некоему алгоритму. Информация, заключенная в тексте, строится на событийной основе и определенным образом переустраивает личность и окружающий мир. Среди квалификационных характеристик следует отметить следующие.

Во-первых, текст обладает границами, разделяющими и противопоставляющими внутреннее и внешнее, текстовое и внетекстовое. Однако эти границы проницаемы. Специфическими «точками» входа или даже прорыва внутрь текста становятся «ключевые» слова, словосочетания (к примеру, паремии), образы, символы и что весьма важно иные семиотические коды, включенные на основе креолизации в данный конструкт. Это качество текста обычно трактуют как целостность, или нераздельность (смысловая гомогенность).

Во-вторых, целостность одновременно сопряжена с членимостью, или принципом сегментации текста, что предполагает как осмысление его единства, так и неизбежное мысленное разделение частей. Данный процесс связан и с особенностями нашей памяти ее ограниченным объемом1.

В-третьих, текст, структурируя информационное пространство и соединяя языковые единицы (а также элементы иных семиотических кодов) в единое целое, концентрирует смысл / информацию, пространство, время (хронотоп), эмоции, образность. В этом плане говорят о связности текста, о его центростремительности.

В-четвертых, в тексте обнаруживаются и центробежные силы. Текст как бы «расползается» по информационному пространству и, проникая в сознание получателей информации, «имплантирует» в себя коррелирующие смыслы, одновременно обогащаясь приращением новых значений. В этом случае мы говорим о категории интертекстуальности.

В-пятых, текст это всегда «плод» замысла. В нем заключены личностные проявления автора, его намерения. На это, в частности, указывали основатели Теории речевых актов Дж. Л. Остин и Дж. Р. Серль, отмечая, что интенциональная направленность говорящего составляет центральную часть психологического содержания текста (речи). Замысел автора идентифицируется получателем сообщения по многим приметам и становится тем фактором, который напрямую связан с категорией воздействия (сейчас также говорят о суггестии). Текстовые знаки различных уровней и кодов используются автором для того, чтобы передать окружающим одобрение, порицание, просьбу, угрозу, благодарность и пр. в отношении тех или иных идей, событий и объектов2.

В-шестых, текст обнаруживает непосредственную связь с целевой аудиторией как организующим центром восприятия и интерпретации смысла. В этом случае философы часто рассуждают об интерсубъективности как «механизме достижения адекватного взаимопонимания между субъектами», но одновременно они подчеркивают, что понимание.

— не то же самое, что согласие, сочувствие, жалость. Понимание выступает как предпосылка перечисленных явлений, но может и не заканчиваться ими.

В-седьмых, любое включение текста в диалогический режим (отправитель получатель) инициирует в тексте так называемое мерцание смысла, проявляющееся в росте / умалении его информационно-чувственного объема в сознании получателя. Будучи феноменом социально-культурного пространства, наполненного содержанием, текст провоцирует модификацию сознания его потребителя. Текст весьма часто способен генерировать события и населять свое пространство образами и символами фатально действующих сил (добра и зла). Отсюда текст это всегда морально-нравственное испытание для читателя, имеющего право на выбор автора-собеседника.

В-восьмых, текст являет собой инобытие понятия язык. Мир видится через язык, но понимается как текст («Все вокруг текст», отмечал Ж. Деррида). Однако при этом отмечается и известный парадокс: чем больше мы знаем о языке / тексте, тем меньше мы о нем знаем. В этом плане определенные разъяснения категории информативности, присущей тексту, можно получить, обратившись к классической работе И. Я. Гальперина «Текст как объект лингвистической информации». Автор, описывая прагматическую направленность текста, различает содержательно-фактуальную (СФИ), содержательно-концептуальную (СКИ) и содержательно-подтекстовую информации (СПИ)3.

Сообщение, заключенное в тексте, может быть представлено вербально (словесный текст) или иконически, то есть изобразительно (греч. еікоп) изображение). В круг научных интересов лингвистов в настоящее время все шире вовлекаются так называемые креолизованные (смешанного вида) тексты, основанные на формальной гетерогенности и смысловой гомогенности представленных в них семиотических языков: графических, иллюстративных, кинематографических, музыкальных, словесных и пр. Само слово креолизация означает «комбинирование средств разных семиотических систем в комплексе, отвечающем условию текстуальности"4. Термин «креолизованные тексты» в 1990 г. предложили Ю. А. Сорокин и Е. Ф. Тарасов, обозначив тексты, «фактура которых состоит из двух негомогенных частей"5. В публикациях последнего времени также применяются термины А. А. Бернацкой «поликодовые тексты», «семантически обогащенные тексты» П. Д. Чигаева6 и др.

В креолизованных текстах вербальные и невербальные системы связаны на концептуальном, содержательном и композиционном уровнях и, как правило, соотносятся с существующей национально-культурной традицией. О социальной ценности композиции и ее отдельных актов в свое время писал А. Н. Веселовский, подчеркивая тот факт, что «все мы более или менее открыты суггестивности образов"7. Содержательное пространство текста позволяет «увидеть» в нем смысловые узоры, вкрапления и лабиринты. Как отмечают философы, главный критерий ценности текста представимость содержания.

Тип связи элементов (взаимодополнение, наложение, ассоциации, расподобление и пр.) определяется прежде всего коммуникативной целью адресанта (эффект воздействия при ориентации на определенный тип целевой аудитории), а также функциональным назначением текста в целом. Изучение подобных объектов позволяет понять механизмы создания негомогенных конструктов, а также выявить принципы выбора средств различных семиотических кодов, сопровождающих вербальную составляющую. Сополагаясь друг с другом в одном концептуально-информационном пространстве и преследуя единую прагматическую цель, креолизованные тексты политические плакаты, карикатуры, рекламные листовки, буклеты, ролики, телепрограммы, видеорепортажи и пр. призваны обеспечить максимальное воздействие на аудиторию. Стремительное расширение подобного рода информационных конструктов, на наш взгляд, объясняется несколькими причинами.

Во-первых, тем, что, хотя на уровне глубинной семантики, по мнению психолингвистов, очевидно не существует принципиальной разницы между значением вербальных и иконических знаков, тем не менее специальные исследования свидетельствуют о том, что оба вида информации воспринимаются индивидом по-разному. Так, еще в середине ХХ в. на основании клинических наблюдений были сделаны заключения о взаимосвязи различных мозговых отделов с восприятием зрительной и вербальной информации (Penfield W. G., 1950). А при использовании поведенческих методик в 1970;х гг. психологами был описан феномен «прайминга», заключающийся в сокращении времени реакции на стимулы, каким-либо образом связанными с ранее предъявленной информацией8 (Collins A. M., Loftus E. F, 1975). Таковой информацией и являются зачастую невербальные элементы. В принципе, как отмечает Г. Г. Почепцов, доказано, что информация, содержащаяся непосредственно в текстовом сообщении, усваивается лишь на 7%, голосовые характеристики способствуют усвоению 38% информации, тогда как наличие визуального образа заметно повышает восприятие до 55%9. Данный факт подтверждает выводы исследователей о том, что человечество из письменного этапа своей истории вступает в ее аудиовизуальный период и что привычка к чтению превращается в атавизм, а устная речь все больше заменяется знаками иной семиотической природы. Здесь следует отметить еще одно отличие: изображение, в отличие от слова, всегда представляющего чей-то интерес или позицию, принимается аудиторией в качестве некоей объективной данности и не соотносится в ее сознании с той или иной позицией автора (политической, религиозной, коммерческой и пр.). Тогда как на самом деле изображение имеет мощный воздействующий потенциал, приумноженный имплицитными или эксплицитными связями с открытой для интерпретации метафорической структурой текста10.

Во-вторых, на рубеже ХХ-ХХІ вв. происходит перестройка мышления современного человека на «клиповое» (сіір в переводе с английского обозначает «стрижка; быстрота (движения); вырезка (из газеты); отрывок из фильма, нарезка»). При клиповом мышлении окружающая реальность превращается в мозаику разрозненных, почти не связанных между собой фактов, которые постоянно, как в калейдоскопе, сменяют друг друга. Клиповое мышление не длительный процесс, а «одноразовая реакция» на определенный внешний раздражитель. Современный получатель информации, обладающий клиповым мышлением, оперирует только смыслами фиксированной длины и не может работать с семиотическими структурами произвольной сложности (например, длинными словесными текстами). Внешне это проявляется в том, что у человека снижается способность к анализу сложного текста и он не может продолжительное время сосредотачиваться на какой-либо информации. Именно клиповое мышление обусловило появление нового вида креолизованных текстов, фрагментированных, состоящих из «картинок» и слов, разбитых на небольшие смысловые блоки (например, комиксов). При этом причинно-следственная связь между частями нередко теряется, и упор делается на эмоциональность содержания. Именно такая форма подачи материала оказалась особенно удобной для политики и коммерции.

В-третьих, возможно также и такое объяснение. Коль скоро, по мнению некоторых ученых, мировая информация существует априори как данность и любая творческая мысль не более чем некий процесс реинтерпретации того, что уже было сказано ранее и что уже существует в виде коллективного бессознательного, то, «подключившись к космическим вибрациям вселенской семантики», человек может услышать то, чего не слышат другие, и, пропустив это «нечто» через себя, обогатить человечество новыми для него знаниями11. При этом знаками этой информации могут выступать и инновационные элементы, появившиеся в результате технического прогресса в сфере информационных технологий и способные наиболее доступно и эффективно послать определенный «месседж» (например, те же смайлики). По словам М. М. Бахтина, могучее и глубокое творчество во многом бывает «бессознательным и многосмысленным».

Таким образом, креолизованные тексты, удерживая категориальный потенциал, выдвигаются на передовые позиции современного информационного поля.

Классификация креолизованных текстов зависит от сферы их применения и типов корреляции, существующих между вербальными и иконическими, звуковыми, видеокадровыми и пр. составляющими. Подробный обзор описаний и классификаций креолизованных текстов представлен в работах Е. Е. Анисимовой, М. Б. Ворошиловой, в диссертационных сочинениях Д. П. Чигаева, М. М. Донской13 и др. Так, Е. Е. Анисимова, выбрав критерием слитность вербальных и невербальных компонентов, выделяет гомогенные вербальные тексты паралингвистически активные тексты тексты с частичной креолизацией тексты с полной креолизацией. М. М. Донская, исследовав мультимедийное пространство англоязычного рекламного дискурса, обратила внимание на состав семиотических систем. Ею были выявлены четырнадцать семиотических строев, три из которых относятся к сфере вербальных (устная речь, письменный текст и условно буквенная тактика), а остальные к невербальным (цвет, раскадровка, танец, кинесика, статика, мимика, музыка, пение, звуковые эффекты, костюм и вид и состояние героев / явлений / объектов). На основании способов создания креолизованных текстов Д. П. Чигаев описал три основные модели: 1) вербальный текст + изображение: к исконному вербальному тексту добавляются изображения; 2) изображение + вербальный текст: к иллюстративно-визуальным элементам добавляются сопровождающие вербальные компоненты;

1) вербальный текст = изображение: текст изначально создается как креолизованный, вербальные и иллюстративно-визуальные компоненты подбираются специально для взаимодействия друг с другом. Здесь же отмечается, что в подобного рода текстах используется ассоциативный потенциал шрифтов, цвета и пр. составляющих.

Одним из общих мест исследователей креолизованных текстов стало утверждение о том, что если в технических, научных текстах, в жанре карикатуры и пр. чаще всего наблюдаются синсемантические отношения (взаимозависимость частей, их отдельная смысловая неполнота), то в художественных, публицистических текстах компоненты зачастую оказываются сравнительно самостоятельными.

При изучении креолизованных текстов используется несколько методик. Структурносистемный подход способствует осуществлению многоаспектного анализа изучаемого явления и позволяет представить конфликтный креолизованный текст как смысловую гомогенную систему, в которой выделяются различные структурные уровни: вербальный, визуальный (графический, «картинка», акустический и пр.) и музыкально-звуковой. Семиотическое исследование предоставляет возможность увидеть текст как феномен коммуникации, в котором словесные и несловесные знаки (по М. Фуко, «произнесенные и забытые, повторяющиеся и накапливаемые, продуцируемые и репродуцируемые, творящиеся и распадающиеся») формируют гомогенный в смысловом и гетерогенный в формальном плане конструкт, наполненный содержательнофактуальной, содержательно-подтекстовой и содержательно-концептуальной информацией. Наконец, функционально-прагматический анализ санкционирует исследование функционирования вербальных, визуальных и акустических компонентов в лингвопрагматическом аспекте.

Согласно задачам работы, частично опишем результаты, полученные в ходе юрислингвистического анализа двух видов креолизованных текстов.

Первый текст рекламная листовка универсама. Она представляла собой креолизованный текст, в котором вербальные и иллюстративновизуальные компоненты подбирались специально, для более эффективного воздействия на аудиторию: на листовке был изображен сказочный волк, напоминающий персонаж из известного мультфильма «Ну, погоди!», везущий тележку, полную еды (хлеб, молоко, сосиски, консервы, бутылки, пакеты и пр.), который заявлял: «Зачем мне бабушка, когда есть „Патэрсон“». В центре листовки была графически выделена фраза «Выходит дешевле!». Внизу листовки изображены продукты, на которые в ходе рекламной акции были снижены цены на молоко «Дарёнка», упаковку яиц, муку «Макфа» и др. (старые цены перечеркнуты, сверху обозначены новые). Еще ниже были указаны адреса сети универсамов «Патэрсон». Аргументируя запрос на лингвистическую экспертизу, Комитет по рекламе Республики Башкортостан утверждал, что данная листовка подрывает уважение молодежи к лицам пожилого возраста.

Перед лингвистом-экспертом были поставлены вопросы: 1. Соответствует ли текст рекламной листовки требованиям Федерального закона «О рекламе», принятого Государственной Думой 22.02.06. 2. Имеются ли в тексте прилагаемой рекламной листовки признаки нарушения требований в части того, что «недобросовестной признается реклама, которая: порочит честь, достоинство и деловую репутацию лица, в том числе конкурента» (ч. 2, п. 2, ст. 5); и в части: «Защита несовершеннолетних в рекламе. В целях защиты несовершеннолетних от злоупотребления их доверием и недостатком опыта в рекламе не допускается: дискредитация родителей и воспитателей, подрыв доверия к ним несовершеннолетних» (ч. 1, ст. 6) Федерального закона «О рекламе».

Опираясь на функциональные признаки текста, используя данные психолингвистического эксперимента (испытуемыми выступили студенты педвуза), постулируя смысловое единство данной листовки, мы выделили:

• 1. Индикаторы тактик семантические клише, в которых было обобщенно представлено значение того или иного коммуникативного хода (например, использование волка, сказочного персонажа «Красной шапочки», как «любителя хорошо поесть»). 2. Маркеры речевой тактики, способствующие установлению положительного эмоционального настроя получателя рекламы и передающие специфику референции: обозначение участников коммуникации: сказочный веселый волк; изображение объектов: продуктовая тележка, продукты; обозначение акции: снижение цен на продукты и пр. 3. Включение в рекламу пресуппозиции: знание испытуемыми содержания сказки «Красная шапочка» (ее сценария и фреймов).
• 1. Применение в качестве элемента аттракции парадоксального (по сравнению со сказкой) поведения волка. Полученные в ходе лингвистической экспертизы данные помогли судье принять верное решение и отклонить обвинение авторов листовки в нарушении Федерального закона «О рекламе».

В принципе использование в рекламном тексте листовки образа сказочного волка представляло собой косвенное цитирование, которое выполняло самые разные функции информативную, рекламную, композиционную, ассоциативную, аргументирующую, характеризующую, эмоционально-оценочную, комическую, образную, а также функцию перифразы. Как отмечают некоторые ученые, всякая новая идея, в сфере какого бы творчества она ни появилась, является продуктом синтезирующей деятельности сознания, использующего смысловые элементы и механизм их соединения, выработанные в различных… областях человеческой культуры. Превращение же художественного образа в рекламный требует, вероятно, аналитической деятельности сознания на основе современной автору культуры и его видения мира.

Второй вид креолизованного текста, приведенный в качестве примера, листовки, распространяемые различными исламскими организациями, анализируемые на предмет признания их экстремистской направленности. Среди них мы выделили графико-вербальный тип, то есть тексты, включающие арабский шрифт и мусульманские символы.

Как известно, шрифтовой символизм (термин Д. Чигаева) гарантирует условную связь между шрифтовым оформлением текста и его коннотативной окраской (достаточно вспомнить значение готического шрифта в нацистской Германии, старославянские рукописные шрифты, китайские иероглифы и пр.). Одна и та же фраза, в зависимости и от ее шрифтового исполнения, воспринимается читателем неоднозначно. Яркими сигналами о принадлежности листовок исламским организациям служат специальные символы: Коран, мечеть, восьмиконечная звезда, полумесяц, Кааба, арабский шрифт и пр.

текст языковой креолизованный корреляция.

В анализируемой нами листовке была использована коммуникативная стратегия модель имплицитного диалога с «братом по вере», то есть с человеком, исповедующим Ислам и признающим все религиозные установки. Композиционная структура листовки в этом плане позволяет управлять коммуникативным процессом, задачей которого является побуждение реципиента к определенному действию.

Так, в нашем случае автор использовал различные речевые стратегии и тактики. Например: тактику противопоставления «своих» и «чужих» через создание имиджа исключительного превосходства «своих» и уничижительного образа «чужих» по ценностным характеристикам объекта описания: «Осознавая все это, русские кафиры и служащие им холопы из числа башкир и татар, в лице тагутских органов мвд, фсб, судов и прокуроров прилагают неимоверные усилия для того, чтобы задушить чистый росток Идель-Уральского Джихада»; эмоционально настраивающую тактику комплимента, то есть восхваления «своих»: «благословенный Джихад на Кавказе», «все здравомыслящие люди», «чистый росток Идель-Уральского Джихада», «Благословение и мир посланнику Его, его семье, сподвижникам и всем тем, кто последовал за ними в Таухиде и Джихаде вплоть до Судного Дня!» и пр. Широко применялась тактика цитирования религиозного текста (Корана), что должно быть воспринято верующими как неоспоримо авторитетный и эмоциональный аргумент: «Всевышний Аллах, Свят Он и Велик, сказал: «Не проявляйте слабости при преследовании врага. Если вы страдаете, то они тоже страдают «так, как страдаете вы. Но вы надеетесь получить от Аллаха то, на что они не надеются, Аллах Знающий, Мудрый», 4: 104» и пр. Таким образом, использование аффективной модели креолизованного текста способствовало эффективной реализации намерения автора создать посредством эмоциональных концептов, символов, цитат, эмотивов и др. текстовых единиц такую лингвокультурологическую коммуникативную ситуацию, которая позволяет сформировать нужную реакцию читателя. «Всякому мнению, писал Аристотель, сопутствует вера, а вере убеждение, убеждению же разумное основание (logos)14.

Креолизованные тексты, за которыми, на наш вгляд, будущее, ждут своих разработчиков. Известно, что основная цель СМИ оказать влияние на мотивационно-поведенческую сферу аудитории, сформировать у нее новую систему ценностей, изменить принципы восприятия мира человеком.

Примечания

• 1 Лурия, А. Р. Маленькая книжка о большой памяти. М., 1968.
• 2 См.: Остин, Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII. М., 1986. С. 22−131; Серль, Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII, М., 1986; С. 195−223.
• 3 Гальперин, И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. С. 26−50.
• 4 Бернацкая, А. А. К проблеме креолизации текста: история и современное состояние // Речевое общение: специализир. вестн. Красноярск, 2000. Вып. 3 (11). С. 104−110; Ворошилова, М. Б. Креолизованный текст: аспекты изучения // Полит. лингвистика. 2007. Вып. (1) 21.

С. 75−80.

• 5 Сорокин, Ю. А. Креолизованные тексты и их коммуникативная функция / Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов // Оптимизация речевого воздействия. М., 1990. С. 180−186
• 6 Чигаев, Д. П. Способы креолизации современного рекламного текста: автореф. … канд. филол. наук. М., 2010.
• 7 Веселовский, А. Н. Историческая поэтика. Л., 1940.
• 8 Цит. по: Бойко, М. А. Функциональный анализ средств создания образа страны (на материале немецких политических креолизованных текстов): автореф. … канд. филол. наук. Воронеж, 2005.
• 9 Цит. по: Чудакова, Н. М. Концептуальная область «Неживая природа» как источник метафорической экспансии в дискурсе российских средств массовой информации (20 002 004 гг.): автореф. … канд. филол. наук. Екатеринбург, 2005.
• 10 Налимов, В. В. Спонтанность сознания. М., 1989. С. 189.
• 11 Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. С. 126.
• 12 Анисимова, Е. Е. Лингвистика текста и межкультурная коммуникация (на материале креолизованных текстов): учеб. пособие. М., 2003.

С. 135.

13 Донская, М. М. Английский язык в мультимедийном пространстве рекламного дискурса: автореф.. канд. филол. наук. М, 2007.

Аристотель. Сочинения: в 4 т. М., 1976. С. 43.