Семантические области. 
Гендерные стереотипы в русских пословицах и поговорках

По принадлежности к семантическим областям можно выделить следующие группы:

Супружество. Внутри этой группы можно выделить ряд подгрупп: быт, хозяйственная деятельность, взаимозависимость мужа и жены, главенство мужа, насилия в семье, женитьба;

Девушка, невеста;

Материнство;

Качества женской личности (характер, ум, внешность, хозяйственность);

Социальные роли (мать, жена, отец, муж, невеста, теща и т. д.);

Гендерно окрашенные, но не относящиеся к взаимодействию полов;

«Экзистенциональные» противопоставления мужчин и женщин, то есть не связанные с социальными ролями, а относящиеся непосредственно к полу;

Интроспективная женская картина мира.

Во всех перечисленных группах, кроме последней и частично группы, относящейся к материнству, доминирует андроцентричный взгляд, то есть отражение мужской перспективы. Рассмотрим теперь названные группы.

1. Андроцентричность (мужская картина мира) Мужчина как адресант или адресат доминирует количественно: в пословицах и поговорках отражена преимущественно мужская картина мира и мужская власть в нем.

Первую дочь по семье бери, вторую — по сестре.

Жена не стекло (можно побить).

Выбирай корову по рогам, а невесту по родам (по родителям).

Жена мужу — петый кус. Жена — кабальный батрак.

Величина мужского пространства — реальности значительно больше женского. Женщина выступает в качестве объекта.

Бог бабу отнимет, так девку даст.

Выражается неполная принадлежность женщины к категории «человек»:

Кобыла не лошадь, баба не человек.

Курица не птица, баба не человек.

Кроме того, имеет место оппозиция «мужское — женское» с коннотациями «правильное — неправильное».

Муж пашет, жена пляшет.

Муж в поле пахать, а жена руками махать.

Муж в двери ногою, а жена в окно, и с головою.

В этой связи мужчине приписывается ответственность за поведение женщины.

Мужик в оба глядит, а женка промеж глаз норовит.

В контексте количественно больших групп («Супружество») моральные предписания адресованы не только женщинам. Большое количество единиц подчеркивает ответственность мужа и важную роль жены в семье. Хотя женщина в нескольких пословицах представлена как не человек, в адрес мужчин есть тоже подобные высказывания.

Не женат — не человек.

Моральные предписания адресованы также не только женщинам, но и мужчинам. Обнаруживается свод правил для мужчины, в котором осуждается мужская безнравственность, сексуальная распущенность.

Жена по мужу честна.

У кого на уме молитва да пост, а у него бабий хвост.

Пословицы такого типа условно отнесены к андроцентричным, так как в них не определена мужская или женская перспектива. Такие пословицы не единичны и отражают общечеловеческую перспективу без различия пола:

На рать сена не накосишься, на смерть деток не нарожаешься.

Безусловно, отрицательный образ женщины присутствует в картине мира, рисуемой русской паремиологией. Но присутствуют в ней и женская, и общечеловеческая перспективы, что несколько уравновешивает андроцентричность. Супружество, семья рассматривается не как изолированная часть общества, а в тесном взаимодействии с остальными членами рода.

В семье и каша гуще.

Кабы куст был немил, соловей гнезда бы не вил.

Отсюда — широкая представленность родителей мужа и жены, бабушек и дедушек, кума и кумы, свахи.

Под добрую сваху комар носа не подточит.

В целом жизнь женщины представлена подробно и не ограничивается лишь деятельностью в домашнем хозяйстве. Большое количество паремий тематизирует внедомашние сферы деятельности женщины, в допустимых для того времени пределах: знахарство, акушерство, ворожба, о чем свидетельствует и второе значение слова «бабка» (повитуха, акушерка).

Отражена не только прямая зависимость жены от мужа, но и обратная. Особенно это касается пожилых супругов:

Старый муж ворчит — журчит, раздевать, разувать велит.

Чего жена не любит, того мужу не едать.

В целом старой женщине и вдове отведено важное место. Вдовство давало женщинам определенные преимущества, юридические права, если она имела детей. В языке это отразилось в виде сочетания матерная вдова.

На фоне общей картины можно подчеркнуть противопоставления полов вне связи с их социальными функциями жен, мужей и т. д. В этой группе доминирует андроцентризм.

Есть небольшая группа пословиц, отражающих семейное насилие, иногда она имеет форму рукоприкладства:

В стары годы бывало — мужья жен бивали; а ныне живет, что жена мужа бьет.

Я ее палкой, а она меня скалкой.

Женщина не рассматривается как слабое существо, физическая слабость женщины также не отражена в паремиях. Наоборот, женщины проявляют свою волю и решительность вопреки попыткам мужчин им этой воли не давать:

Я и баба, я и бык, я и лошадь, и мужик.

С ухватом баба хоть на медведя.

Важную роль играет возраст женщины: большое число пословиц и поговорок, представляющих молодую девушку, особенно в роли невесты. Эта группа паремий одна из самых многочисленных:

Невеста без места, жених без ума.

Девушка тогда родится, когда в невесты годится.

У невесты женихов сто один, а достанется один.

С вечера девка, с полуночи молодка, а по заре хозяюшка.

Таким образом, не отрицая наличия андроцентричности, все же следует заметить, что имеют место и противоположные тенденции.

Женская картина мира.

Наиболее четкая нейтрализующая тенденция — это наличие в русской паремиологии большого количества пословиц и поговорок, отражающих жизнь и взгляды женщины на мир, условия и возможности ее существования в семье и обществе. В женской картине мира можно выделить следующие семантические группы:

• 1. Замужество;
• 2. Родственные отношения;
• 3. Любовь и привязанность;
• 4. Типичная деятельность и самоощущение;
• 5. Проявление своей воли;
• 6. Область, отражающая стереотипное представление женщины как существа нерационального, нелепого, недальновидного и в общем неполноценного.

На женские прихоти (причуды) не напасешься.

И в мир, и в пир — одежда одна.

Что у старухи за деньги! Все копеечки.

В первых шести группах просматриваются соответствия общим представлениям о женской речи: отнесенность к эмоциональной сфере, частое употребление уменьшительных форм; доминирует фатальность, незащищенность. В количественном отношении подгруппа «Замужество» превосходит все остальные. Наблюдается преобладание в синтаксисе, входящих в эту группу, пословиц придаточных уступительных, выражающих готовность мириться с жизненными неурядицами во имя частичного благополучия:

Хоть бита, да сыта.

Засватана, что запродана.

Жених с места, другой на место.

Хоть за лыску, да близко Общая картина замужества часто воспринимается как необходимость и приобретение хотя бы минимальной защищенности, отсутствующей у женщин вне брака:

Овдовеешь — поумнеешь.

Вдовицу Бог бережет, а люди не берегут.

Доминирует образ несвободы, связанности:

Страшно видится: стерпится — слюбится.

Невольное замужество не веселье.

Как наденут венец — всему конец.

Положительно коннотированных пословиц значительно меньше. В них подчеркивается защищенность женщины:

За мужа завалюсь, никого не боюсь.

У батюшки промеж пальчиков, у мужа в руках.

В этой подгруппе отмечен также ряд пословиц, имеющих тенденцию предупреждения или рекомендации:

Жениха смотрят глазами, а слушают ушами.

На хорошего глядеть хорошо, а с умным жить легко.

Старого любить — только дни губить.

В подгруппе «Любовь, привязанность» констатируется абсолютная необходимость наличия любимого человека:

С милым и рай в шалаше.

Тошно жить без милого, а с немилым еще тошней.

Замужество и эмоциональная привязанность не являются идентичными. Брак носил преимущественно экономический характер и мало соотносился со сферой человеческих эмоций и привязанностей:

Из крестьянства взять — от компании отстать.

Любить хоть не любила б, да почаще взглядывала.

В группе пословиц, относящихся к родственным отношениям, женщина выступает в нескольких социальных ролях: в роли матери, сестры, дочери, золовки, свекрови, тещи, бабки, кумы.

Концепт «женщина/баба», в большинстве случаев коннотирован отрицательно и близок к семантическому полю «зло/опасность». Особенно это относится к словам баба/жена:

Всех злее злых злая жена.

Злая жена сведет мужа с ума.

Злая жена — та же змея.

Также допускается возможность существования добрых и злых жен:

Все девушки хороши — а отколь берутся злые жены?

Хороших не отдают, а плохую взять не хочется.

Добрая жена хозяйству научает, а злая от дому отлучает.

Также можно проследить:

1. Слабый и нелогичный ум, инфантильность, но даже если и есть ум, то это явление нетипичное:

Волос долг, а ум короток.

Бабе хоть кол на голове тиши.

Грамотницу взять — станет праздники разбирать.

Умную взять — не даст слова сказать.

2. Вздорный и непредсказуемый нрав:

Пока баба с печи летит, семьдесят дум передумает.

Женские умы — что татарские сумы (переметны).

3. Опасность и коварство:

Лучше раздразнить собаку, нежели бабу.

Баба да бес — один у них вес.

4. Болтливость:

Где баба, там рынок; где две там базар.

Три бабы — базар, а семь — ярмарка.

Бабу не переговоришь.

5. Женщины и женская деятельность противопоставлены мужчинам и мужской деятельности как правильные и неправильныее:

Мужик тянет в одну сторону, баба в другую.

Стели бабе вдоль, она меряет поперек.

Мужичий ум говорит: надо, бабий ум говорит: хочу.

Присутствует также модель: мужчина совершает одно действие, а баба/женщина другое:

Муж в бедах, жена в гостях.

Муж — как бы хлеба нажить, а жена — как бы мужа избыть.

Иван в дудку играет, а Марья с голоду помирает.

Негативное отношение к женщине переносится и на предметы и инструменты женского труда:

Знай, баба, свое кривое веретено!

Семь топоров вместе лежат, а две прялки врознь.

6. Внешность не существенна, но важна хозяйственность, подчеркивается вторичность красоты и первичность хозяйственных и нравственных качеств:

Красную жену не в стенку врезать.

Женщине красота — домостройство.

Добрая жена да жирные щи — другого добра не ищи.

Перейдем теперь к анализу концепта «мать/материнство» — символ положительного, она защищает и оберегает. Отношение к ней принципиально иное. Пословицы, содержащие слово «мать», изначально воспринимаются как положительно окрашенные, отражающие трудность материнства, ее ответственность за воспитание и становление новой личности:

Детушек воспитать — не курочек пересчитать.

Какова матка, таковы и детки.

Кому родить, тому и кормить.

Маленькие дети — руки болят, большие дети — сердце.

Носится как кошка с котятами.

Концепт матери связан с понятиями эмоционального тепла, внимания, заботы:

От солнышка тепло, от матери добро.

Нет лучшего дружка, чем родная матушка.

Нет, однако, противопоставления мать — мужчина, единицы противопоставления мать — отец:

Детки поспели — отца — мать до веку доспели.

Дитя худенько, а отцу — матери миленько.

Нет также ни одной пословицы, где у матери обнаруживаются стереотипные женские черты: сварливость, отсутствие интеллекта, болтливость.

К.Г. Юнг обращает внимание на то, что образ матери неизбежно проявляется в фольклоре: «С этим архетипом ассоциируются такие качества, как материнская забота и сочувствие; магическая власть женщины; мудрость и духовное возвышение, превосходящие пределы разума; любой полезный инстинкт или порыв; все, что отличается добротой, заботливостью или поддержкой и способствует росту и плодородию» (Юнг. 1996. с.218).

Последним из обнаруженных нами семантических групп пословиц относится к проявлению женщинами своей воли. Социально воспроизводимая зависимость и незащищенность женщины, исключение ее из всего многообразия социальных отношений предполагает в первую очередь лишение женщины воли и свободы. Семантика русского слова «воля» включает как понятие личной свободы, так и понятие неограниченности пространства. Замкнутость женского пространства подчеркнута в ряде пословиц:

Держи деньги в темноте, а девку в тесноте.

Тем не менее, целый ряд пословиц фиксирует наличие воли, самостоятельности женщин и своего взгляда на мир:

Утро вечера мудренее, жена мужа удалее.

Моя коса, хочу совью, хочу распущу.