Контекстуальные соответствия в художественной литературе

Роль контекстуальных значений в переводе

Контекстуальные значения возникают в процессе употребления слов в речи, в зависимости от окружения, и реализуются под действием узкого, широкого и экстралингвистического контекста.

Слово, особенно многозначное, представляет собой сложную семантическую структуру. Главное в ней — номинативное значение, непосредственно направленное на предметы и явления действительности. Это, по словам В. В. Виноградова, «опора и общественно осознанный фундамент всех других его значений и применений». Проблема иерархии значений многозначного слова посвящен целый ряд исследований, среди которых в первую очередь должны быть названы работы Р. О Якобсона, об основном, главном и частных значениях и Е. Куриловича о первичных и вторичных семантических функциях. Различие главного языкового значения и иерархически подчиненных ему частных значений состоит в том, что главное значение то, которое не определяется контекстом, в то время как остальные (частные) значения к семантически элементам главного значения прибавляют еще и элементы контекста. Обогащение контекста приводит к возникновению дальнейших частных оттенков частных значений.

Отношения типа «главное значение — частное значение» являются регулярными в многозначных словах, что представляет одну из важнейших характеристик полисемии. А. И. Смирницкий подчеркивал, что «связи между лексико-семантическими вариантами в системе языка оказываются повторяющимися, типичными, закономерными. Главное значение и частные значения, непосредственно данные в регулярно реализуемых позициях, относятся к собственно языковым (как и их семантический вариант — общее значение).

По степени частотности можно различать узуальные (повторяющиеся) и окказиональные (случайные, индивидуальные) контекстуальные значения. Первые с течением времени, по мере накопления наблюдений, переходят в разряд вариантных соответствий. Вторые могут появляться и исчезать как проявление субъективного употребления слов тем или иным автором и чаще всего встречаются в художественной литературе. «Превращение „окказионального“ употребления слова в узуальное» является одним из наиболее частых путей развития многозначности.". X. Касарес приводит ряд причин, побуждающих говорящего отбросить «общепринятое слово, которое вертится у него на языке», и заменить его другим, «употребленным в необычном для него значении». Это в основном, внезапная ассоциация представлений, душевное возбуждение (очевидно, состояние аффекта), стремление к экспрессивно насыщенности, к достижению комического эффекта или просто желание обратить на себя внимание слушающего или читателя. Именно окказиональное, необычное употребление слова и причины, побуждающие к этому, должны обязательно учитываться переводчиком.

Контекстуальные значения не привносятся извне, а являются реализацией потенциально заложенных в слове значений. Это можно установить из смысловой структуры слова.

«Определение лексического значения слова через раскрытие его смысловой структуры как системы двусторонних минимальных лексических единиц — лексико-семантических вариантов слова позволяет учитывать обычно ускользавшие из поля зрения исследователя такие факторы, определяющие лексическое значение, как: 1) общественно осознанные и отстоявшиеся (системные) контексты употребления слова; 2) принадлежность данного слова к определенному семантическому или лексико-грамматическому разряду слов; 3) конкретные лексические связи с другими словами, обусловленные присущими данному языку моделями семантической сочетаемости словесных знаков; 4) семантические соотношения слов с синонимами и другими близкими по значению словами в системе языка в целом».

В приведенном выше определении, данном А. А. Уфимцевой, содержится перечень факторов, определяющих характеристику слова как базисной единицы языка, фиксируемой вокабуляром, и как минимальной единицы речевого потока.

Как уже упоминалось выше многозначное слово представляет собой сложную семантическую структуру. Его главным значением выступает номинативное значение. «Первичная функция», пишет Е. Курилович, совпадает с «главным значением» у Якобсона, «вторичные функции» тождественны с прочими «частными значениями». Употребление выражений «собственное (буквальное) и переносное значение» по Е. Куриловичу, предполагает определенную иерархию между ними. «Понятно, — продолжает он что непосредственно данными являются значения „частные“, выступающие в конкретных условиях (в контексте)».

Главное значение и частные значения, непосредственно данные в регулярно реализуемых позициях, относятся к собственно языковым (как и их семантический инвариант — общее значение). За пределами регулярности оказываются цепочки «дальнейших частных оттенков частных значений» (Е. Курилович), «применения» слова" (В.В. Виноградов), смыслы слова, которые имеют уже внеязыковой характер (В.А. Звегинцев, Г. П. Мельников и др.). Это контекстуальные смыслы слова, особые «применения» слова в контексте, выходящие за пределы узуальных языковых значений, хотя и опосредовано мотивированные языковыми значениями через систему «скрытых» внутренних форм, импликаций. Такие контекстуальные смыслы (актуальные значения, по терминологии В. Шмидта) не фиксируются толковыми словарями как выходящие за пределы узуса и не обнаруживающие регулярных отношений. А. Р. Лурия подчеркивал, что смысл в отличие от обычного языкового значения — это актуализация «тех сторон, которые связаны с данной ситуацией и аффективным отношением субъекта», «преобразование значений, выделение из числа всех связей, стоящих за словом, той системы связей, которая актуальна в данный момент». Легко понять, что слово веревка для человека, который хочет упаковать покупку, имеет один смысл, а для человека, который попал в яму и хочет выбраться из нее, это средство к спасению.

Все это создает предпосылку для разграничения собственно языкового и внеязыкового содержания слова:

значение слова (главное, частные) ~ смысл слова.

Такая оппозиция основана на противопоставлении регулярных и нерегулярных отношений значений в словах или в ином плане — значений с эксплицитными и имплицитными внутренними формами. Используя известное положение А. А. Потебни о том, что в словообразовании в кругу слов одного корня всякое предшествующее может быть названо внутренней формой последующего, можно утверждать, что и в семантической деривации (структуре многозначного слова) каждое топологически предшествующего, способом представления его внеязыкового содержания.

Смысл слова как внеязыкового применение знака основывается на модификации, контекстуальном расширении исходной внутренней формы, ее актуальной конкретизации. Контекстуальная внутренняя форма определяется не только спецификой данного языкового текста, но и системой внеязыковых знаний, актуальной когнитивной ориентацией речемыслительной деятельности человека, теорией познания — эпистемологией. Знак и его смысл благодаря такой подвижной внутренней форме, занимающей промежуточное положение между языком и действительностью (в том числе поэтически моделируемой), получают в тексте специфическую, обычно «смещенную» по сравнению с узусом референцию. Такую контекстуальную внутреннюю форму в отличие от обычной можно было бы назвать лингвоэписистемой.

В семиотическом плане оппозиция «значения слова» («внутренняя форма») — «смысл слова» («лингвоэписистема») находит обоснование в предложенном Г. Клаусом разграничении семантики, исследующей отношения между знаком и значением, и сигматики, рассматривающей отношения между знаком и объектом, которые оперируют соответственно понятиями «узуальное (языковое) значение» и «актуальный (внеязыковой) смысл».

Понятие «смысл» оказывается, таким образом, неразрывно связанным с гносеологической семантикой, выходящей за пределы собственно лингвистической, с общей теорией референции. Оппозиция «значение слова» — «смысл слова» не является жесткой, он предполагает переходные случаи, сам же смысл оказывается связанным со значением системой мотивировок, импликацией, подкрепляемых внеязыковыми данными.

Характер и типы лингвоэписистемы могут быть разнообразными: детерминирующий ею смысл слова определяется как его исходным значением и спецификой текста, так и факторами внеязыкового характера (предметно-понятийной структурой самой действительности).