Альтернативные концепции подтекста

Несмотря на то, что семантический подход к подтексту доминирует в лингвистике текста, в отечественной литературе можно обнаружить и ряд альтернативных концепций подтекста. Поскольку данные концепции могут учитывать некоторые аспекты столь сложного явления, как подтекст, которые игнорирует семантический подход, представляется полезным рассмотреть и их. Как уже говорилось выше, концепции подтекста различаются прежде всего тем, к какой стороне текста как знака они относят подтекст. Текст, как и любой другой знак, может быть охарактеризован как единица, обладающая синтактикой, семантикой и прагматикой (Моррис 1983; Степанов 1998). Хотя большинство исследователей относит подтекст к семантической структуре текста, существуют концепции, относящие его и к формальной (синтактической), и к прагматической структуре.

Подтекст как часть формальной структуры текста

Одна из первых попыток создать лингвистическую концепцию подтекста принадлежит Т. И. Сильман. В статье «Подтекст как лингвистическое явление» она определяет подтекст как «рассредоточенный, дистанциированный повтор, … в основе всякого подтекстного значения всегда лежит уже однажды бывшее и в той или иной форме воспроизведенное заново» (Сильман 1969а, 85). Отметим, что исследовательница, как и позднее И. Р. Гальперин, разводит подтекст — способ организации текста — и подтекстное значение, передаваемое таким образом. Однако, в отличие от точки зрения И. Р. Гальперина, подтекст в понимании Т. И. Сильман — явление формальное, часть синтактической структуры текста. Подтекст, с ее точки зрения, всегда имеет двухвершинную структуру: первая вершина задает тему высказывания, создавая «ситуацию-основу», а вторая, используя материал, заданный первичным отрезком текста, создает в соответствующей точке текста подтекст. При этом исследовательница фактически удваивает значение термина «подтекст», применяя его и к приему рассредоточенного повтора, и ко «второй вершине», то есть отрезку текста, повторяющему нечто, введенное в «основе». Более того, Т. И. Сильман, по-видимому, не совсем отказывается и от традиционного, семантического понимания подтекста, говоря о «рождении подтекста», о том, что дистантное расположение ситуации-основы и ситуации повтора «приводит к размыванию точности повтора и к созданию неопределенной психологической атмосферы, психологического (ассоциативного)» ореола", которым окружена ситуация-повтор, благодаря взаимодействию с ситуацией-основой, втянутой вместе со своим «ореолом» в новую ситуацию.

Так осуществляется столкновение между первичными и вторичными значениями ситуации, из чего и рождается подтекст" (Сильман 1969а, 85). И все-таки основным для Т. И. Сильман является понимание подтекста как разновидности «…рассредоточенного повтора, который возникает на фоне и с учетом непрестанного изменения и углубления контекстуальных связей… Это — сложное явление, представляющее собой единство различных уровней языка, лексического и синтаксического, входя при этом в план общекомпозиционных связей литературного произведения» (Сильман 1969б, 89).

Таким образом, подтекст рассматривается Т. И. Сильман как частный случай такой общей категории текста, как когезия, или связность (сцепление), которая, как известно, реализуется в первую очередь повторами и анафорическими средствами языка (Гальперин 1977, 527). При этом «приращение смысла», которое, с точки зрения исследовательницы, отличает подтекст от других видов повтора, возникает именно в силу дистанцированности, разнесенности «основы» и подтекста (по крайней мере, Т. И. Сильман не дает другого объяснения факту появления нового значения у подтекста); иными словами, даже семантический эффект, порождаемый подтекстом, как его понимает Т. И. Сильман, объясняется ей сугубо формальными причинами.

По-видимому, столь большое внимание к формальной стороне подтекста, средствам его формирования, фактическое отождествление подтекста (если все же трактовать его семантически) с этими средствами, совершенное Т. И. Сильман, определено стремлением исследовательницы доказать, что подтекст есть именно лингвистическое явление, то есть представляет собой определенное средство выражения, если не целиком языковое, то, по крайней мере, в значительной мере связанное с языковыми средствами. Однако применение термина «подтекст» к части поверхностной структуры текста (а именно так предлагает использовать этот термин Т.И. Сильман), как представляется, противоречит не только более принятому в лингвистике употреблению термина, но и языковой интуиции, отражающей сложившееся в повседневной речевой практике представление о значении данного слова.

Поскольку на сегодняшнем этапе развития лингвистики текста первоочередной задачей, стоящей перед учеными, является задача формализации, эксплицитного выражения в лингвистических терминах тех обыденных и зачастую неосознанных знаний о тексте, которыми обладает каждый коммуникант, вводимый на основе повседневного представления лингвистический термин может игнорировать некоторые аспекты обозначаемого явления, подразумеваемые «термином» обыденного языка, но вряд ли он должен входить с обыденным «термином» в прямое противоречие. Кроме того, если признать подтекст явлением не формальным, а семантическим, это вовсе не лишит его статуса лингвистического явления: как было показано в предыдущей части, подтекст может рассматриваться не просто как информацию, но как элемент структуры плана содержания, а описание структуры плана содержания, безусловно, входит в задачи лингвистики текста.

Существует и еще одно, более частное возражение против отождествления подтекста с приемом, его порождающим. Поскольку этот прием не является единственным, исследовательница вынуждена при объяснении того, как порождается подтекст в тех случаях, когда этот прием не работает, а подтекст все же есть, излишне расширять значение термина «повтор». Так, признавая, что подтекст может быть подготовлен «…извне, каким-либо внешним символом или известным событием…» (Сильман 1969б, 93), Т. И. Сильман вынуждена называть повтором и случаи первичного введения в текст указаний на эти внешние по отношению к тексту смыслы. Вряд ли следует указывать на степень несоответствия такого употребления термина «повтор» элементарной языковой интуиции.

Таким образом, точка зрения, согласно которой подтекст представляет собой часть формальной структуры текста, основана на некотором терминологическом недоразумении: обозначение семантического эффекта переносится на формальный прием, порождающий этот эффект. Такое смещение может быть объяснено, но вряд ли может быть принято. Этот вывод подтверждается и тем фактом, что за десятилетия, прошедшие с публикации работ Т. И. Сильман, данная точка зрения так и не получила достаточного распространения.