Проблемное пространство современной газетной коммуникации

Проблемное пространство современной газетной коммуникации

Л. Г. Александров Язык современной журналистики — сложное, многостороннее и динамично развивающееся явление. Он вызывает пристальное внимание у лингвистов и социологов, правоведов и психологов. Одной из серьезных теоретических проблем современной коммуникативистики является поиск универсальной модели, в которой бы отразились своеобразие и уникальность журналистской профессии. Однако эти поиски пока не дали однозначных результатов. С одной стороны, у журналистики есть все средства достижения значительной степени коммуникативного универсализма. Средства массовой информации сообщают обо всех возможных фактах и явлениях, дают весь спектр мнений о современной действительности.

В текстологии пространство газетной коммуникации рассматривается как объект адекватный и доступный для оценки. Оно может быть включено в более широкий масштаб исследования мира-как-текста в духе М. Бахтина и Ю. Лотмана. Журналисты используют многообразные устно-письменные вариации текста, владеют шрифтовыми и иконическими языками отображения реальности, сопровождают свои тексты также и широким набором менее значительных в семантическом плане графических элементов. Однако защитники журналистики как универсальной модели коммуникации признают и сложности рассмотрения журналистского текста как единого объекта, выводя эту тему в далекую перспективу лингвистической деятельности. Так, У. Эко, вводя в систему понятий массовой коммуникации такие жанровые виды, как кино и комиксы, реклама и легкая музыка, лишь предполагает дальнейший жанровый коммуникационный синтез, способный осуществиться в сфере СМИ: «. при изучении массовых коммуникаций, когда сводится воедино разнородный материал, можно и нужно, опираясь на междисциплинарные связи, прибегать к разнообразным методам, от психологии до социологии и стилистики, последовательно и целостно» [10. С. 407−409]. Тем не менее, и сегодня журналистские тексты, в том числе газетные, изучаются представителями структурно-систематического направления. Особенностью этого текстового пласта считаются подверженность воздействию социально-политической обстановки коммуникативной деятельности, диалектичность отражения динамичной реальности, гибкость и пространственная незамкнутость (претекстуальность, интертекстуальность, возможность подтекстов). Последнее качество обуславливается профессионально-техническими возможностями журналистики в плане включения в текст внешних, сторонних элементов, наложения одних ассоциативно-семантических структур на другие с образованием новых дополнительных значений, компилятивного заимствования информации, динамичного жанрообразования журналистских произведений, особенно накапливающиеся по мере усложнения жанрово-стилистической структуры. Хотя у журналиста всегда есть выбор общих ориентиров изложения материала, хотя он осуществляет подбор подходящей видовой модели текстообразования в зависимости от своих разноплановых практических задач, тем не менее многие современные систематики печати декларируют некое профессионально-стилистическое единство журналистской коммуникации [5].

Одной из причин стилистической неопределенности журналистских произведений, создающих языковую проблематичность, справедливо считают свободу выбора жанра. Жанровая форма печатной журналистики зависит от многих факторов. Она приспосабливается к предмету отражения и изображения (событие, процесс, ситуация, личность), которые в зависимости от творческих целей и методов журналиста — как теоретических, так и художественных — могут реализовываться в различных жанровых формах, обретая все большую полноту и содержательную емкость. Три условных типа жанров журналистики — информационные, аналитические и художественно-публицистические — на современном этапе обретают ранее не имевшиеся в классической типологии жанров разновидности, например, блиц-опрос или некролог, мониторинг или рейтинг, версия или пресс-релиз, анекдот или эпиграф [8]. Влияет на жанровое многообразие и методология новейших электронных типов СМИ. Журналистика насыщает свое коммуникативное пространство все новыми и все более удобными формами, растворяя в них элементы классических жанровостилистических форм. Но если признать за журналистикой свободу выбирать свой стиль и жанр, то эта свобода ограничивается прежде всего познавательными, коммуникативными и социальными пристрастиями целевой аудитории. Ведь, выполняя любую из основных функций, журналист ориентируется на вкус своего «потребителя информации», упрощает текст, приближает стиль к обиходно-разговорному. Воздействие на аудиторию и взаимодействие с ней все более склоняет СМИ к разговорному, обиходному типу общения, поскольку именно он оказывается наиболее эффективным [4].

Взаимодействие с аудиторией — это постоянная коммуникативная практика журналистской деятельности. Однако не аудитория образует модели речевого поведения журналиста. Он опирается на собственные позиции и критерии информационного текстового творчества, порой неявно сообразуясь с основными положениями научной теории языка. Теоретики СМИ в исследованиях важных стилистических проблем достаточно долго ориентировались на понятие «публицистики», «публицистического стиля», видя в них перспективную модель развития языка журналистики. Порой журналистику даже отождествляли с публицистикой, а публицистический стиль рассматривали как уникальный, принципиально отличный, например, от языка науки или литературы.

Однако на дилемме научного и художественного типов творчества, выражающихся в публицистических произведениях, продвижение этого исследовательского направление несколько застопорилось. Фактор массовости, являющийся для журналистики целевой установкой, вносил все новые критерии и коррективы. Истоки публицистики как типа творчества обнаруживали коммуникативные корни не в просветительской или образно-творческой функции, а в специфике «обслуживания» общественного мнения. Если также учесть, пишет Е. Прохоров, что публицистика в той или иной мере несет информацию, связанную с мировоззрением, миросозерцанием и историческим сознанием, то ее роль для журналистики оказывается тем более значимой: «.публицистика совокупностью своих произведений при нормальном функционировании СМИ воссоздает целостную панораму современности как „момента перехода“ из прошлого в будущее. Текущая история может быть дана во всей полноте, если публицистика отображает действительность через посредство множества отдельных, наиболее характерных конкретных ситуаций, типических фрагментов настоящего. Поэтому панорама современности в публицистике складывается из множества произведений. Каждое из них имеет самостоятельную ценность, но подлинное свое значение оно обретает лишь, будучи на газетной странице или в программе телевидения состыкованным с другими. При этом объективная панорама жизни в публицистике носит субъективно-личностный характер» [7].

Диалектика классической теории массовой коммуникации очевидна. Однако в собственно языковом понимании публицистики есть разночтения. Моделирование единого речевого комплекса газетной публицистики уже давно и правомерно вызывает разногласия. С одной стороны, исследования Ф. Лазаро Карретера, Н. В. Шведовой и др. доказывают, что в определенных жанрах и в определенной мере публицистика использует элементы литературной, официально-деловой и разговорной речи, не приводя их в единую систему. Отчасти и по этой причине, например, в посмертном издании толкового словаря русского языка С. И. Ожегова [6] пометка «публицистический» просто не используется. Другая точка зрения — в известных работах В. Г. Костомарова, Г. Я. Солганика и др. — определяет газетный язык как функционально-стилевое единство. Анализ данных стилистических разногласий [2] не касается социально-исторических оснований второй точки зрения. Они, правда, подспудно выявляются в новейших исследованиях, согласно которым в советской науке, обусловленной монопартийной системой, подчиненной тенденции всеобщей стандартизации и унификации, не могла не культивироваться идея единого публицистического стиля. К публицистическому же стилю относили преимущественно политический лексикон официальных передовых статей советской эпохи. Иногда выдвигаются и гипотезы культурологического характера, согласно которым наличие или отсутствие устойчивого языкового комплекса публицистики в том или ином языке обусловлено самим характером языка. Например, в испанском языке выделяют ряд особенностей, не позволяющих толковать публицистику как единый комплекс, а только как промежуточный, смешанный. Попытки же соединить официальный канцеляризм, литературный пафос воспитания и выражающийся в разговорных интонациях публицистики эффект «своего человека» оказываются при этом неуместными.

Современная практика журналистики в значительной степени подтверждает, что в журналистских текстах активно идут процессы пересечения и смешения жанрово-стилевых моделей. Одной из распространенных тенденций является повсеместное использование, в том числе, например, и в практике местных журналистов, гетерогенных стилей, создающих публицистический диссонанс. Иногда это выглядит дисбалансом, иногда рассматривается как стилистический прием, имевшийся уже в фельетонном «начале» публицистики XIX—XX вв.еков. Для примера возьмем выдержки из двух проблемно-аналитических публикаций. Одна — о ситуации увольнения директора крупного предприятия. «Девятитысячный коллектив треста встал перед серьезным выбором: либо остаться без серьезного заказа и денег, но с „батькой“, либо „сдать“ генерального и продолжать работать в Щучьем, где дел еще невпроворот. Общественности непонятно, чем руководствовались военные и американцы, когда ставили ребром вопрос о выборе партнера» [1. С. 1]. Другая — о митинге протеста против действия челябинской администрации: «Сам митинг в целом прошел спокойно, если не считать единственной кратковременной стычки между одним из его участников и каким-то деклассированным нетрезвым типом, плюнувшим пожилому человеку прямо в лицо и быстро ретировавшимся» [9. С. 1]. Каждая публикация — вариант того, что раньше назвали бы передовой статьей. В каждом случае анализируется достаточно серьезная ситуация, но стилистические средства для нее выбраны нарочито сниженные, ибо время требует парадоксов, играя которыми, публицист может эффектно сообщить массовой аудитории о своих впечатлениях и размышлениях. Терминология, связанная с журналистской функцией воспитания и управления, переходит в свою противоположность — разговорно-просторечный стиль, иногда сниженный до уровня жаргона, особенно в связи с интенсивным распространением в российской прессе т. н. «криминальной» тематики. С точки зрения журналистской деятельности, это естественный процесс, поскольку все, что востребовано, должно быть воспроизведено. С точки зрения научной теории, эта практика в максимальной степени подтверждает зависимость журналистики от социальнополитических условий. Социолингвистическое направление исследований СМИ [3] сегодня является не теорией, готовой обосновать определенную модель речевого поведения журналиста, а междисциплинарной зоной поиска этой модели в практике профессиональной журналистской деятельности.

журналистский текст стиль публицистический.

• 1. Анасова, К. Трест «химичит» / К. Анасова, С. Крапивин, М. Пинкус // Челяб. рабочий. — 2003. — 28 июня.
• 2. Кайда, Л. Г. Эффективность публицистического текста / Л. Г. Кайда. — М., 1989.
• 3. Лысакова, И. П. Тип газеты и стиль публикации / И. П. Лысакова. — Л., 1989.
• 4. Мельник, Г. С. Mass media: психологические процессы и эффективность / Г. С. Мельник. — СПб., 1996.
• 5. Мисонжников, Б. Я. Отражение действительности в тексте / Б. Я. Мисонжников // Основы творческой деятельности журналиста / под ред. С. Г. Корконосенко. — СПб., 2000. — С. 95−122.
• 6. Ожегов, С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов; под ред. Н. В. Шведовой. — М., 1982.
• 7. Прохоров, Е. П.

  Введение

  в теорию журналистики / Е. П. Прохоров. — М., 2000.

• 8. Тертычный, А. А. Жанры периодической печати / А. А. Тертычный. — М., 2000.
• 9. Токарчук, В. Власть боится тех, кто ее не боится / В. Токарчук // Урал. обществ. ведомости. — 2003. — 24 сент.
• 10. Эко, У. Отсутствующая структура.

  Введение

  в семиологию / У. Эко. — СПб., 1998.