Препятствия осуществления экономической модернизации в сфере производственных отношений современной России

Препятствия осуществления экономической модернизации в сфере производственных отношений современной России

Трансформацию экономики постсоветской России нельзя считать завершенной. Переходный период должен был значительно глубже затронуть масштаб проводимых реформ и в идеале привести к формированию модернизационной модели национальной экономики. Однако этого достичь не удалось. До сих пор в экономической системе имеется множество недостатков и неразрешенных вопросов, демонстрирующих рентно-сырьевую модель. Отметим, что понимание угроз данной модели и необходимости ее преодоления путем модернизации национальной экономики признавалось как в научной, так и в политической среде, начиная с момента ее формирования.

Однако ни к каким качественным сдвигам проводимая политика привести не смогла. Поэтому чрезвычайно важно, на наш взгляд, попытаться раскрыть основные преграды, стоящие на пути проведения модернизации, определить возможности их преодоления. Этому и посвящена данная статья. В самом общем виде под модернизацией понимают любые качественные изменения. Такое определение не лишено содержательности, но является достаточно упрощенным среди большого множества встречаемых в научной литературе [1; 2].

В основном значении модернизация понимается как процесс осовременивания, то есть выхода на уровень требований, соответствующих развитому состоянию предмета. Модернизацию в расширенной трактовке, относящейся к экономической системе, будет точнее описать как сознательное догоняющее развитие, призванное преломить инерционную модель в целях сокращения отставания от лидера посредством масштабного комплекса мобилизующих мер как догоняющего, так и опережающего характера, исходящих из пространственно-временной неоднородности социально-экономического развития системы.

Изучению модернизации России и ее сценариев посвящены работы многих отечественных ученых. При этом одни из них (в частности, С. Ю. Глазьев, С.C. Губанов, В. Т. Рязанов и др.) подходят к модернизации с «государственнической» точки зрения, ставя в приоритет роль государства в осуществлении модернизационных процессов, другие (в частности, Е. Т. Гурвич, Л. М. Григорьев, А. Л. Кудрин, В. А. Мау, В. М. Полтерович, Е. Г. Ясин и др.) делают акцент на улучшении конкурентной и институциональной среды. В другом ракурсе одни исследователи (в частности, С. Д. Бодрунов, С. С. Губанов и др.) привержены идее «новой индустриализации» как стержню модернизационных процессов, другие (в частности, А. В. Бузгалин, А. И. Колганов и др.) отдают предпочтение постиндустриальному или креативному вектору развития.

Сторонники конкретных подходов занимают свою позицию как по причине ожидания очевидной для них траектории развития мирового тренда, рекомендуя при этом заранее адаптироваться к грядущим условиям, так и потому, что текущее состояние отдельных социально-экономических характеристик находится на неприемлемом уровне для нормального функционирования устойчивой экономики, сдерживая тем самым раскрытие экономического потенциала страны. Так, сторонники индустриального подхода утверждают, что текущая неустойчивость национальной экономики и чрезмерная зависимость от природной ренты стала результатом активно проводимой политики деиндустриализации. Ее проявлением, по мнению С. Д. Бодрунова, является так называемый «эффект четырех де», приводящий к технологическому отставанию страны и охватывающий ряд негативных последствий: «дезорганизации процесса производства, деградациии применяемых технологий, деквалификации труда в производстве и декомплицирования (упрощения) продукта производства» [3].

Представители институционального подхода основным ограничителем роста существующей модели называют несовершенство институциональной среды: слабую конкуренцию, высокую долю присутствия государства в экономике, низкий уровень доверия, правовой нигилизм и т. п. Интересно заметить, что слабость институциональной среды и незавершенность институциональных преобразований постсоветского периода, согласно А. А. Аузану, наблюдается в России уже на протяжении трех веков: «Россия, — по его словам, — как бы зависла в пространстве, когда традиционное общество уже не восстановимо, … а модернизированное общество, которое связано с институтами, мы никак не можем создать» [4].

Существует множество классификаций модернизации [5]. Однако в рамках настоящей работы наиболее интересным представляется рассмотрение критерия исходного импульса, по которому модернизацию делят на вынужденную и естественную. Вынужденная модернизация реализуется в ситуациях остро проявившейся необходимости определенного рода изменений по причине того, что само существование системы в рамках исходного курса поставлено под угрозу. Естественная модернизация, в отличие от подобного рода мобилизационного процесса, является продуктом влияния эндогенных факторов, гармонично приводящих к последовательному преобразованию исходной системы и не требующих дополнительного управленческого контроля.

Попытаемся ответить на вопрос — почему в постсоветской России возникновение рыночно-конкурентной среды, на которую возлагали большие надежды, не смогло обеспечить естественным образом качественный экономический рост? Для этого обратим внимание на национальную специфику современной России и препятствия, возникающие на пути модернизации в сфере производственных отношений. Воспользуемся методологией анализа экономических систем, описанной А. В. Бузгалиным и А. И. Колгановым, в основе которой лежат подходы и понятийный аппарат классической политэкономии и классического институционализма [6].

Подобное исследование в отличие от стандартного осмысления модели рыночной экономики позволит любопытным образом рассмотреть содержание экономической системы, выявить в ее структуре элементы различных типов и форм общественного устройства. Особенность данного подхода заключается в акцентировании внимания на пяти взаимосвязанных параметрах производственных отношений: производственно-технологической основе, способе координации, отношениях собственности, социальной сфере и типе воспроизводства.

Таким образом, формируется достаточно простая структура анализа, но способная качественно охарактеризовать изучаемую систему. В серии публикаций отмеченные авторы, пользуясь данной методологией, анализировали систему современной российской экономики, а также характеризовали итоги ее трансформационного периода [7]. И, на наш взгляд, важным представляется расширение данного исследования для выявления конкретных специфических свойств, непосредственно являющихся преградами для осуществления модернизации.

Дополнительными эмпирическими материалами нашего исследования послужили работы С. Д. Бодрунова и С. Ю. Глазьева, в которых исследуются комплексные проблемы России, но при этом также требуются уточнения с точки зрения более детального понимания модернизационных препятствий и мероприятий, направленных на их устранение [3; 8]. Ведь без этого любые попытки осуществить модернизацию едва ли будут обречены на успех. Мы же остановимся лишь на диагностировании экономической системы постсоветского периода, уточняя существующие исследования и представляя проблему под иным углом зрения, для чего применим указанные параметры. Производственно-технологическая основа определяется, прежде всего, структурой технологических укладов экономики.

В современной России наблюдается сочетание разных технологических укладов, но при слабой роли пятого и шестого укладов, задающих ныне планку инновационного технологического развития. Материально-технической базе экономики присуща неоднородность, проявляющаяся в диспропорциях отраслевой структуры. Так, рост экономики России постсоветского периода в 2000;е годы, обеспечивался преимущественно за счет добывающих отраслей, а не за счет диверсификации отраслевой структуры и усиления передовых технологических укладов.

В результате, отдельные отрасли показали нулевую динамику по сравнению с уровнем 1991 г., а какие-то даже упадок (в частности, такой важный сегмент, во многом определяющий технологическое лицо экономики, как станкостроение). Причина этого кроется в сложившейся системе норм доходности по отраслям, не создающей экономических стимулов участникам бизнеса в инновационном развитии и, как следствие, затрудняющей модернизацию.

Содержание способа координации связано со спецификой отношений рынка и государственного регулирования. Надо признать, что тип экономики, сформировавшийся в постсоветской России, нельзя назвать рыночным в его традиционном понимании. Скорее он представляет собой переплетение частично развитых форм позднего капитализма вместе с элементами советской модели и даже некоторыми чертами феодализма. Вследствие того, что становление рыночной экономики происходило без учета социокультурных особенностей страны, дорыночным формам координации удалось сохранить свое существование в виде неформальных правил и теневых форм. Д. Норт, подчеркивая значимость неформальных правил, писал, что «даже в самых развитых экономиках формальные правила составляют небольшую часть той совокупности ограничений, которые формируют стоящие перед нами ситуации выбора» [9].

Именно они и являются основной преградой для осуществления модернизации. Под проявлениями дорыночных форм координации понимается теневое государственное и локальное корпоративное регулирование [10]. Их влияние приводит к тому, что значительная часть рынка вынуждена принимать подчиненную роль.

Таким образом, влияние теневого сектора и нестабильно заданных «правил игры» ведет к повышению трансакционных издержек бизнеса, а, следовательно, к ухудшению инвестиционной привлекательности страны, требуемой для открытого типа модернизации [11]. Особенностью отношений собственности российской экономики является существование форм личной зависимости и патернализма [12].

Права собственности являются недостаточно защищенными по причине их непрозрачности и преобладании неформальных прав. По отношению к модернизации подобная специфика является преградой, фактически затрудняющей принятие долгосрочных решений, необходимых для ее осуществления. Высокий уровень монополизма и концентрации капитала, а также смешение государственно-бюрократической собственности с частной является следующим для модернизации препятствием. Накладываясь на вышеизложенные особенности координации, это приводит к возникновению среды, в которой конкуренцию выигрывает не тот, кто предлагает лучшее соотношение цены и качества, а тот, кто обладает большей рыночной властью.

В блоке социальных параметров отличие от стандартных моделей рыночной экономики наблюдается, главным образом, в источниках доходов, а именно в преобладании видов ренты, полученных на базе теневой экономики. Это приводит к тому, что нелегальные доходы могут существенно отличаться от легальных, оставаясь при этом сокрытыми от учета. Данное явление, наряду с отсутствием механизмов социального перераспределения, служит причиной высокого уровня социальной дифференциации, препятствующей потенциальному вовлечению широкого круга лиц в сектор креативной экономики, способный стать одним из локомотивов российской модернизации.

В дополнение к этому, характерная для России низкая включенность населения в сферу финансовых рынков лишает экономику дополнительной стабильности и прироста инвестиций. А усилившаяся тенденция к отъезду из страны квалифицированных кадров лишь усугубляет сложившуюся обстановку. Воспроизводственный процесс постсоветского периода характеризуется неустойчивой и разнонаправленной динамикой, экстенсивным типом экономического роста.

В результате перехода от плановой экономики к рыночной ряд диспропорций системы не только сохранился, но даже и углубился. В первую очередь, это касается изменений отраслевой структуры, о которой уже было сказано ранее. Экономический рост нулевых годов во многом был сырьевым и спекулятивным и не сопровождался активным технологическим развитием. Отсутствовало как прогрессивное изменение структуры экономики, так и повышение экономической эффективности, характерные для интенсивного и качественного типа воспроизводства, лежащего в основе модернизации.

Проведенный анализ структуры основных элементов производственных отношений постсоветской России дает понимание того, что сложившаяся система лишена возможности осуществления естественной модернизации. Число препятствий, стоящих на ее пути значительно, причем многие из них переплетены друг с другом, затрудняя возможности их преодоления. Более того, выделенные причины нельзя назвать временными, так как основные акторы системы заинтересованы в сохранении существующей модели [13]. Иначе говоря, отсутствует реальный спрос на модернизационные изменения. В них, по большому счету, не заинтересованы ни государственный аппарат, ни бизнес, ни работники. Как отмечает В. А. Мау, «хотя все согласны с необходимостью ее (модернизацию. — Д.С.) осуществить, из этого еще не следует, что в обществе есть значимые социальные группы, готовые в нее инвестировать» [14].

Процесс модернизации может начаться только тогда, когда, согласно теории институционального равновесия, как минимум один из значимых субъектов почувствует острую необходимость в реформации существующей модели и преодолении возникшего институционального неравновесия. Без наличия такой предпосылки полноценная модернизация страны кажется маловероятной, что мы и могли наблюдать в постсоветский период.

В конечном счете, проблема состояла в том, что процессы трансформации и модернизации российской экономики были разведены по времени: «в итоге получилась трансформация без модернизации» [15]. Напомним, что курс на инновационное развитие страны был намечен В. В. Путиным еще в начале 2000 г.: «перед Россией стоит стратегическая задача — стремительная модернизация экономики» [16]. В последующие годы разрабатывались стратегии развития, принимались соответствующие указы и поручения [17], однако в 2009 г. Д. А. Медведев отметил, что данная задача в России в действительности не решалась: «Мы ее просто провалили, мы ничего не сделали в этом направлении, наверное, потому что мы не занимались этим так активно, как должны были бы заниматься» [18].

В последующие годы, в силу возникновения череды кризисов и выдвижения на первый план антикризисных мер, эта задача так и осталась нерешенной. Интересно заметить, что драйвером любой успешной модернизации является достижение в обществе и в руководстве страны консенсуса в понимании того, что сложившуюся систему необходимо каким-то образом изменять. «Условием этой идеи перемен, — отмечает В. Л. Иноземцев, — как правило, является ситуация, в которой назад страшно оглядываться и со стремительным желанием куда-то рвануть, потому что нынешнее положение просто катастрофично для страны» [19]. А отсутствие реального спроса на модернизационные изменения способствует консервации системы и сохранению укоренившихся преград. И поскольку подобных критических условий в постсоветский период в России не возникало, соответствующим образом отсутствовала и необходимость активного осуществления мер вынужденной модернизации.

Совершаемые изменения принимали пассивные формы, носили локальный и периодический характер и, по сути, не способствовали фундаментальному слому существующей модели. Здесь напрашивается вопрос: какое мобилизационное событие смогло бы создать необходимый импульс для запуска модернизационных процессов, и привело бы это в итоге к полноценной модернизации? В последний период появились фактические основания для такого импульса, связанные с новыми внешними вызовами, а именно с усложнением геополитического состояния России, введением и возможным расширением всякого рода санкций, необходимостью наращивания импортозамещения, укрепления внутреннего технологического, военно-промышленного, экономического потенциала страны и т. п.

Содержательный ответ на эти вызовы неизбежно связан с модернизационными усилиями. Другое дело, что здесь коренится новая опасность: модернизация, осуществляемая как реакция на данные экстраординарные вызовы, может привести к новым серьезным перекосам и дисбалансам и, таким образом, не стать полноценной модернизацией. А, может быть, прав И. Валлерстайн, говоря, что «великая иллюзия теорий модернизации состояла в обещании сделать всю систему ядром, без периферий» [20], а России уготована участь навсегда остаться за пределами ядра?

Как представляется, такое заключение было бы для будущего России еще большей опасностью. Ведь следует принимать во внимание наличие у России потенциала опережающего развития, что выгодно отличает ее от стран, которые не имеют возможности войти в пределы «ядра» .

производственный экономический рыночный инвестиционный.

• 1. Кондаков И. А. Модернизация российской экономики как императив инновационного развития страны в будущем // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. — 2011. — № 4. — С.43−57.
• 2. Ермаханова С. А. Теория модернизации: история и современность // Актуальные проблемы социально-экономического развития: взгляд молодых ученых. — Новосибирск, 2005. — Разд. 2. — С. 233−247.
• 3. Бодрунов С. Д. Грядущее. Новое индустриальное общество: перезагрузка. — СПб.: ИНИР им. С. Ю. Витте, 2016. — 328 с.
• 4. Аузан А. А. Мы приближаемся к моменту истины нашей цивилизации // Свободный мир. — 2011. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.liberty.ru/Themes/Aleksandr-Auzan-My-priblizhaemsya-k-momentu-istiny-nashej-civilizacii
• 5. Кульков В. О позиционировании новой индустриализации // Экономист. — 2014. — № 10. — С. 43−53.
• 6. Колганов А. И., Бузгалин А. В. Экономическая компаративистика. Сравнительный анализ экономических систем. — М.: ИНФРА-М, 2005. — 752 с.
• 7. Бузгалин А., Колганов А. Российская экономическая система: некоторые итоги «реформ» // Проблемы теории и практики управления. — 2014. — № 8. — С. 8−19.
• 8. Глазьев С. Ю. Стратегия опережающего развития России в условиях глобального кризиса. — М.: Экономика, 2010. — 255 с.
• 9. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. — М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. — 180 с.
• 10. Бузгалин А. В., Колганов А. И. Российская экономическая система как мутация позднего капитализма // Альтернативы. — 2014. — № 1. — С. 4−40.
• 11. Головин Д. С. Особенности реализации основных параметров модернизации в экономике России // Философия хозяйства. — 2016. — № 5. — С. 107−119.
• 12. Ясин Е., Снеговая М. Институциональные проблемы России в мировом контексте // Вопросы экономики. — 2010. — № 1. — С. 114−128.
• 13. Пороховский А. А. Современное развитие и экономические интересы // Вопросы политической экономии. — 2013. — № 2. — С. 24−31.
• 14. Мау В. Между модернизацией и застоем: экономическая политика 2012 года // Вопросы экономики. — 2013. — № 2. — С. 4−23.
• 15. Кульков В. Завершился ли переходный период в России? // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. — 2015. — № 4. — С.45−59.
• 16. Из выступления В. В. Путина на встрече с научно-технической общественностью 8 февраля 2000 г. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://kremlin.ru/events/president/ transcripts/21 124/
• 17. Шацкая И. В. Проблемы модернизации экономики России: стартовые возможности, направления, ресурсы, кадры // Управление экономическими системами. Электронный журнал. — 2014. — № 6. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://uecs.ru/logistika/item/2959−2014;06−20−06−40−48/
• 18. Медведев сообщил о провале модернизации экономики России [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://lenta.ru/news/2009/08/31/innovation/
• 19. Иноземцев В. Л. О невозможности модернизации в России // Российская модернизация: размышляя о самобытности. — М.: Три квадрата, 2008. — С. 145−165.
• 20. Валлерстайн И. Россия и капиталистическая мир-экономика, 1500−2010 // Свободная мысль. — 1996. — № 5. — С. 30−42.