Музыка. 
Первобытная культура и ее особенности

Посторонних свидетелей поражает странное противоречие музыкального творчества «отсталых» народов. С одной стороны, кажется, очевидной примитивность их танцев и инструментов, и особенно их песен. С другой стороны, не менее очевидна та истовая серьёзность, строгость и торжественность, с которой они занимаются своей музыкой. Объяснением этого противоречия может быть лишь то обстоятельство, что музыка была неотъемлемой и крайне важной частью всех видов деятельности первобытного человека.

Охота, несомненно, тоже влияла на возникновение музыки — в основном опытом изучения животных, их движений и привычек. Воспроизводя в танце характер и облик животного, первобытный человек передавал не только ритмы его поведения. Не менее важной была с самого начала задача вокального подражания звукам, издаваемым животными. Вместе с тембровыми красками воспроизводились интервалы и интонации, присущие их голосам. Но и другие силы природы были живыми для первобытного человека: вода и земля, ветер и огонь, гроза и зной, цветы и деревья, горы, небо, солнце. Они должны быть укрощены и умилостивлены. Разве ветер не разговаривает с человеком на языке флейты? А барабан — на языке грома и грозы? Может быть, для укрощения ветра надо поиграть на флейте, а чтобы вызвать дождь — ударить во все барабаны?

И вот с первобытных времён до современных крестных ходов люди обращались к вещам, надеясь, договорится с богами. Флейта и барабан — это предметы, полные музыки. Но и своя музыка есть и у других предметов: у спущенного лука, стучащего топора, бренчащего ожерелья и падающего камня, льющейся воды и ласкающего света. Своя музыка у каждого времени дня, каждого состояния природы и человека. Кто хочет понять вещи, растения, животных, силы и времена природы, тот должен понять их голоса, услышать и разгадать их таинственные имена. Здесь корни первобытной магии имени и слова.

В этом пространстве — от элементарного подражания голосам природы до отражения их в названии и имени — происходит медленное восхождение от смутной эмоции до прочного её закрепления в человеческом голосе и слове. Музыка с самого начала и до сих пор соединяет оба этих полюса, в одних случаях расплываясь в эмоциональной неопределённости, в других — вступая в неразрывный союз с ясным и конкретным словом. Таким образом, как и все другие искусства, музыка изначально вплетена и в отражение мира человеком и в человеческую психику, формируемую всей совокупностью отношений человека к миру.

Важнейшей особенностью первобытной музыки стала её повседневность. Но это не бессистемная мешанина непрерывного звучания. Повседневность первобытной музыки имеет чётко организованный и приуроченный характер. Существовала музыка, сопровождающая праздники и собрания, обряды, состязания и детские игры, ухаживание и убаюкивание детей. Вся музыка привязывалась к определённым делам и действиям, носила прикладной характер, не теряя при этом своей главной задачи — формирование единого мироотношения.

Формирование единого мироотношения — функция мировоззренческая или воспитательная — была сердцевиной, ядром всех других функций музыки. При этом музыка способствовала тому, чтобы мировоззрение усваивалось, не как совокупность понятий и слов, а как совокупность реальных переживаний, неизгладимых из памяти эмоций, как мощный заряд волевой энергии. Волевой элемент стал определяющим и организующим воспитательное воздействие музыки на первобытного человека. С этим и связывалось господство ритма, направленность эмоционального возбуждения, элемент внушения и даже гипноза, отмечаемый в первобытной музыке. Вовлекая всех в единое музыкальное действие, музыка устанавливала между людьми устойчивую связь.

Это связь, строго организованная в пространстве и во времени.

В пространстве — так как речь шла не о совместном прослушивании или параллельном движении в танце под одну и ту же музыку, а о совместном музицировании, подлинном сотворчестве, не знающем пассивных наблюдателей и изолированных мелких групп.

Во времени — ибо это сложившиеся в совместном музицировании единство людей не распалось, а развивалось.

В первобытном хоре за художественно-творческим единством ощущалось и мировоззренческое, и трудовое, и племенное, родовое единство. Поэтому пение в таком хоре было всеобщей школой нравственности. Духовно объединяя, совместное творчество в то же время дисциплинировало, внутренняя потребность совпадала с долгом, индивидуальное — с родовым. Не игнорируя индивидуальности, первобытное искусство ставило ей жёсткие рамки, определяемые интересами общности. В своей повседневной жизни человек зависел не только от многочисленных природных стихий, но и от установленных обычаев, которые нужно было соблюдать, как бы они ни расходовались с вновь приобретаемыми привычками и опытом. Песня, танец, игра на музыкальных инструментах позволяли слабому компенсировать свои физические недостатки, неудачнику — вернуть интерес женской половины племени, восстановить свой родовой авторитет. Компенсацией за слабость перед природными силами становилась магия звуков или телодвижений. Огромную роль играла сама возможность «выпеть» горе и неудачи, «выплясать» накопившееся раздражение, расслабиться и душевно освободится.

При взгляде со стороны может показаться, что первобытный человек наслаждался каким-то диким шумом, который рано называть музыкой. При взгляде изнутри картина совершенно иная. Этот человек наслаждался в совместном музыкальном действии переживанием общности своего мироотношения коллективного, племенного, духовным единением, высвобождением и разрядкой психологического напряжения.

В музыкально-танцевальном «представлении», приуроченном к главным праздникам племени, как бы проигрывался заново весь жизненный процесс от прошлого до будущего и от труда до интимных отношений.

Знакомясь с ранними ступенями музыкальной жизни, наивно было бы отнестись к ним свысока. За видимой простотой форм этой музыки скрывалось столь сложное мировоззренческое ядро, такой комплекс реализуемых жизненных функций, которому стоит позавидовать.

Чуткое внимание к ближайшей звуковой среде соединялось в этой музыке с космическим порядком природных явлений. И совершалось это соединение в каждой песне и в каждом танце.

Колыбельные у таких народов — детская энциклопедия окружающей жизни, матери пели в них и о заботах племени, и о трудностях собственной жизни, о прошлом и будущем, о растениях и животных, о самом простом и таинственно-непостижимом.

По звуку голоса взрослого и крику ребёнка, по тембру и ритму речи эти люди были способны поставить диагноз и назначить лечение музыкой.

Для мифологического сознания расстройства тела и души порождаются расхождением ритмов отдельной жизни с ритмами Вселенной. Поэтому «правильная» музыка всегда способна устранить разлад между человеком и природой.