Новое Латиноамериканское Кино

Когда первые европейские завоеватели плыли вдоль юго-восточного побережья Латинской Америки, их воображение поразило фантастическое зрелище: в ночном мраке один за другим зажигалось множество огней, до тех пор пока весь горизонт не запылал ярким пламенем. Это были огни печей, на которых готовили пищу местные индейцы. В течение веков выражение «час печей» использовали латиноамериканские историки и поэты. Недавно оно было подхвачено Че Геварой. Призывая к социалистической революции, он провозгласил: «Настал „час печей“; пусть они не увидят ничего, кроме света пламени» .

Под названием «Час печей» два молодых аргентинца — Фернандо Солинас и Оттавио Хетино — сделали знаменательный для Латинской Америки фильм о революционной борьбе, которую они считают насущной необходимостью современной Аргентины. Путешествуя по стране, Солинас и Хетино вступали в контакт, завязывали дискуссии и снимали тех, кто активно участвует в борьбе за революционное преобразование Аргентины — подпольно или открыто, вне закона или в рамках легальных институций.

Оригинальная версия фильма, показанная на фестивале в Пезаро в июне 1968 года, длительностью в 4 часа 20 минут состоит из трех больших частей: «Насилие и освобождение», «Революционное действие» и еще раз «Насилие и освобождение». Солинас и Хетино создали выдающийся фильм-мозаику, в котором каждый отдельный фрагмент обладает своим собственным экспрессивным стилем и несет общий идеологический заряд. Каждый эпизод, каждая клетка этой огромной мозаики имеют новую форму и неповторимый стиль, киносъемки. Одни из них построены как небольшие повествовательные новеллы, другие — как документальная хроника; некоторые полностью построены на контрапунктическом монтаже, иные напоминают по структуре карнавальную песню.

Появление «Часа печей» в Европе и в Латинской Америке было подобно взрыву. Это был первоклассный по мастерству фильм, и нечто большее, чем просто фильм, — политический акт. Пресловутый дуализм — «прекрасное произведение искусства», созданное «прогрессивным художником» , — оказался преодоленным в непосредственном синтезе «красоты» и боевого действия.

Впрочем, разве нельзя сказать то же самое о фильмах Андлера и Уливе, Хорхе Санхинеса и Глаубера Роши? Каждый из их фильмов явился новым актом социального и политического самосознания. В обществе, где неоколониализм замалчивает и искажает любую информацию об истинном положении вещей, кино, исследующее и разоблачительное, приобретает политическое значение и становится частью освободительной борьбы.

Насущность революционного искусства становится все более жгучей. Традиционное кино — зрелище устарелое. В глазах творческой молодежи, настроенной крайне антиимпериалистически и антибуржуазно, оно безнадежно скомпрометировано буржуазной идеологией. Новое кино Латинской Америки вырабатывает новую антибуржуазную эстетику. Ее принципы уже частично определились в творчестве ведущих мастеров, в критических статьях и манифестах.

Новое кино — кино революционное, кино действия. Это не означает, что революция и политическая борьба становятся единственной темой творчества, но требуют углубления во все аспекты жизни латиноамериканцев, потому что такое углубление ведет к познанию действительности и освобождению от неоколониализма.

Наиболее радикальная часть кинематографистов отвергает зрелищный характер кино. Необходимо, чтобы кино стало формой революционного действия. Кончилась эпоха эстетического созерцания, потому что эстетика слилась с общественной жизнью. Искусство должно служить историческим потребностям человека. Должны возникнуть новые связи между искусством и человеком, на смену отношению продукт-потребитель надо поставить диалектическую связь действия и деятеля. Это обязывает не только к разрыву с буржуазной концепцией человека и искусства, но и к созданию нового типа коммуникации. За гранью всякого привычного кинозрелища новое кино призвано прежде всего не показывать картины, а развертывать действия, и важен не фильм сам по себе, а вызванная им реакция, скрытая или откровенная дискуссия, нравственное беспокойство участников — действующих лиц.

В этом направлении идут поиски. На премьере «Часа печей» его авторы пытались всеми средствами активизировать восприятие фильма и втянуть аудиторию в действие. Перед демонстрацией второй части исполнялись революционные песни и марши, распространялись листовки с воззванием Сан-Мартина, героя национально-освободительной войны в Аргентине. Над экраном был водружен лозунг: «Всякий зритель — это трус и предатель». Соланс и Хетино несколько раз прерывали демонстрацию картины, чтобы объяснить ее значение публике. Кроме того, публика получила листовки со следующим текстом:

" Товарищи и друзья: эта часть фильма, «Час печей», задумана не как кинозрелище. Фильм отрицает себя как таковой, открывается перед участниками и превращается в действие. Фильм будет развит и дополнен его участниками… Важен не кинообраз, важно живое действие, которое возникает при каждом просмотре. Возможность глубокого взаимодействия между товарищами по борьбе за освобождение: теми, что находятся на экране, и теми, что сидят в зале, одновременно… Каждая новая демонстрация фильма принесет новые результаты, потому что действующие лица, место и время всегда будут различными. Фильм — это средство, чтобы вызвать действие.

…Эта кинематографическая форма возникла в Аргентине в ответ на потребности борьбы против государственной системы. «Фильм-действие» выбирает своих действующих лиц или участников. Он недоступен широким слоям народа, подпольность — единственный путь его распространения, подпольность, которая сейчас в нашей стране подразумевает народные, рабочие и студенческие организации. С этой позиции фильм стремится внести вклад в самое важное для нас, как аргентинцев, так и латиноамериканцев, дело: освобождение нашей Родины.

Новое латиноамериканское кино молодо. Ему не более десяти лет. Возраст его «патриархов» едва перевалил за тридцать. Это возраст становления. Возникают новые группы, не прекращаются дискуссии, издаются манифесты. Внутри широкого диапазона достижений и возможностей есть явления, поражающие своей зрелостью, и случаи идеологического и эстетического максимализма. Есть дарования ярко выраженного эпического склада и режиссеры — лирики и психологи. Разнообразие талантов и направлений объединяется страстным стремлением нового кино исполнить свою историческую миссию в прогрессивной борьбе народа и стать неотъемлемой частью национальной народной культуры Латинской Америки.

Новое латиноамериканское кино

• · IMDb: 7.80, Воспоминания об отсталости, Memorias del subdesarrollo (1968)
• · IMDb: 7.50, Бог и дьявол на земле солнца, Deus e o Diabo na Terra do Sol (1964)
• · IMDb: 7.50, Погубленные жизни, Vidas Secas (1963)
• · IMDb: 7.20, Земля в трансе, Terra em Transe (1967)
• · IMDb: 7.00, Дракон зла против святого воителя, O Dragao da Maldade contra o Santo Guerreiro (1969)
• · IMDb: 8.10, Долгий путь, Largo viaje (1967)
• · IMDb: 7.70, Час огней: Заметки и свидетельства о неоколониализме, насилии и освобождении, La hora de los hornos: Notas y testimonios sobre el neocolonialismo, la violencia y la liberacion (1970)
• · IMDb: 7.30, Кровь кондора, Yawar mallku (1969)
• · IMDb: 7.20, Лусия, Lucia (1968)
• · IMDb: 6.90, Шакал из Науэльторо, El chacal de Nahueltoro (1969)
• · IMDb: 6.90, Tire die, (1960)
• · IMDb: 6.90, Кровавое пятно, Caliche sangriento (1969)
• · IMDb: 6.80, Вальпараисо, моя любовь, Valparaiso mi amor (1969)
• · IMDb: 6.60, Los traidores, (1973)
• · IMDb: 6.60, Мираж, Espejismo (1972)