Организация акушерской помощи дворянкам в России во второй половине XIX — начале ХХ века

Организация акушерской помощи дворянкам в России во второй половине XIX — начале ХХ в

В середине XIX в. периоды беременности и родов составляли значительную часть жизни дворянки, впрочем, как и представительниц других сословий. Если у состоявшей в браке и не жившей раздельно с мужем женщины не было проблем со здоровьем, то она могла родить в течение жизни 15−20 детей. Такая частота делала данное явление вполне обыденным, если не сказать рутинным. Как справедливо отмечает исследовательница доиндустриальной дворянской повседневности А. В. Белова «многократно повторявшиеся беременности (вплоть до 22-х) должны были способствовать восприятию их дворянками как своего естественного, ординарного физиологического и психологического состояния» [1, с. 380].

Как и в предшествующие столетия, рождение детей у дворян происходило практически исключительно дома. Врачебная акушерская помощь была явлением достаточно редким и доступным лишь в крупных городах или очень состоятельным людям, имевшим возможность позаботиться о приглашении доктора заранее. Последнее же было крайне сложно организовать хотя бы потому, что срок предстоящих родов традиционно высчитывали сами женщины, причем делали они это уже во второй половине беременности, когда окончательно убеждались в самом ее факте. В результате они могли легко ошибиться на один — два месяца в одну или другую сторону [1, с. 422].

В крупных провинциальных городах практиковали два — три врача, к которым можно было обратиться, правда, они могли оказаться сильно загруженными, заниматься инфекционными больными или опоздать, а то и вовсе не явиться к родам по каким-либо другим причинам. В сельской же местности ситуация с врачебной помощью была еще хуже. Так, например, заботливый муж и отец полковник К. П. Колзаков, отправленный в заграничную командировку во второй половине 50-х гг. XIX в., перед отъездом вывез семью из имения в Царское Село. Единственной причиной переезда стало опасение за жизнь и здоровье его жены и троих маленьких детей, так как, живя в деревне, которая, кстати, находилась недалеко от железной дороги и всего в ночном перегоне от Петербурга, семья оказывалась «без доктора — без всякой помощи» [7. Д. 4. Л. 3 об.].

В подобной ситуации, а часто и заодно с обращением к доктору, провинциальные роженицы-дворянки вызывали одну из местных повитух, только очень небольшая часть из которых имела специализированное образование. В основном же это были крестьянки, либо приобщившиеся к своему ремеслу по наследству, либо снискавшие всеобщее уважение пожилые женщины, сами родившие не менее десятка детей [9, с. 3−28]. Но иногда и такой повитухи не находилось, и дворянка, подчас родовитая и вполне обеспеченная, оказывалась предоставлена лишь себе, власти своих родных и милости божьей. В этом плане очень показательна история первых родов княгини М. Н. Волконской: «Роды были очень тяжелы, без повивальной бабки (она приехала только на другой день). Отец требовал, чтобы я сидела в кресле, мать, как опытная мать семейства, хотела, чтобы я легла в постель во избежание простуды, и вот начинается спор, а я страдаю; наконец, воля мужчины, как всегда, взяла верх; меня поместили в большом кресле, в котором я жестко промучилась без всякой медицинской помощи. Наш доктор был в отсутствии, находясь при больном в 15 верстах от нас; пришла какая-то крестьянка из нашей деревни, выдававшая себя за бабку, но не смела ко мне подойти и, став на колени в углу комнаты, молилась за меня. Наконец к утру приехал доктор, и я родила своего маленького Николая, с которым впоследствии мне было суждено расстаться навсегда. У меня хватило сил дойти босиком до постели, которая не была согрета и показалась мне холодной, как лед; меня сейчас же бросило в сильный жар, и сделалось воспаление мозга, которое продержало меня в постели в продолжение двух месяцев» [2, с. 16−17].

За полстолетия до деревенских родов М. Волконской похожая ситуация могла произойти и в самой столице Российской империи.

Вот о чем вспоминала графиня В. Н. Головина (1766−1819): «Двадцати лет у меня были ужасные роды. На восьмом месяце беременности я захворала сильнейшей корью и была на краю могилы. Это случилось во время путешествия Императрицы в Крым. Часть докторов была с Ее Величеством, другие были в Гатчине во дворце, в котором Великий Князь Павел проводил часть лета. У молодых Великих Князей и Великих Княгинь не было кори, и поэтому доктора не могли приехать ко мне. Мне остался полковой хирург; он запустил болезнь; с ребенком, находившемся во мне, начались судороги; я терпела жестокие мучения. Граф Строганов, который был очень привязан ко мне, отправился к Великой Княгине, чтобы вызвать в ней участие к моему тяжелому положению. Она послала мне сначала доктора, потом акушера. Мои страдания были так сильны, что пришлось дать мне опиуму, чтобы усыпить меня на двенадцать часов. Когда я пробудилась от искусственного сна, у меня не было сил для разрешения от бремени; пришлось прибегнуть к инструментам. Я мужественно перенесла эту мучительную операцию; мой муж стоял близ меня, едва дыша, и я боялась, что он может упасть в обморок. Ребенок умер через двадцать четыре часа, но я узнала об этом по истечении трех недель. Я была при смерти, но постоянно спрашивала его, и мне отвечали, что волнение, которое я испытаю при виде его, очень ухудшит мое положение» [3, с. 23−24].

В отличие от народной традиции, для которой было характерно ограничение пространства родов и отправка роженицы в баню или даже сарай, в дворянской среде рождение детей происходило в привычной для женщины обстановке — в семейной спальне или другом помещении дома или усадьбы. Отличались дворянские роды от крестьянских и еще одним — присутствием на них матери роженицы, ее других старших родственниц, а иногда и мужа [1, с. 425−433]. Но в целом уровень родовспоможения, с которым приходилось сталкиваться представительницам привилегированного сословия, мало отличался от того, через что проходили их незнатные и небогатые современницы. Так что вывод о том, что «несчетное число матерей гибнет в городах и селах жертвами неумения или невежества подающих помощь роженицам», содержавшийся в записке, поданной в 1870 г. в медицинский факультет Киевского университета св. Владимира профессором патологии А. Шкляревским, касался не только простого народа [10. Д. 866. Л. 60−69].

За двадцать пореформенных лет положение в этой области медицины значительно изменилось. В результате появления широкой сети повивальных школ, разного рода специализированных учебных заведений, дававших своим учащимся акушерскую подготовку, и, наконец, открытия в 1872 г. Курсов ученых акушерок при Медико-хирургической академии, к середине 80-х гг. XIX в. практически все дворянские дети появлялись на свет при помощи квалифицированных специалистов. В большинстве своем это были дипломированные повивальные бабки и акушерки, и очень редко, и только в крупных городах — врачи. Характерным в этом плане является порядок действий, осуществленный проживавшими в С.-Петербурге членами семьи сенатора С. И. Зарудного в 1875 г. Когда жена этого высокопоставленного чиновника, находившаяся на сносях, почувствовала приближение родов, к ней была вызвана акушерка. Она провела с роженицей более суток и приняла младенца. Роды оказались очень тяжелыми, и возникла опасность для здоровья матери, в этой ситуации к женщине был приглашен доктор, посещавший больную в течение нескольких недель до ее окончательного выздоровления [5. Д. 1. Л. 6−7].

По подсчетам современников в 1897 г. в России насчитывалось около 9 тыс. повивальных бабок, 6 тыс. из которых практиковало в городах [8, с. 25]. Конечно, это было недопустимо мало для страны, где ежегодно рождалось несколько миллионов детей, но по крайней мере на дворянок хватало. Значительная часть таких специалисток сама принадлежала к привилегированному сословию. Так, из обучавшихся в училище фельдшериц С.-Петербургского дамского лазаретного комитета девушек 1852−63 гг. рождения дворянок было около трети (28,5%) [12].

Возрастало и число специализированных лечебных заведений, оказывавших стационарную акушерскую помощь. Прежде всего, это, конечно, касалось столицы Российской империи. В 1882 г. в Петербурге существовало 15 родовспомогательных заведений, содержавшихся частью за счет городских средств, а частью — за счет частных. Некоторые из них, например, Повивальный институт, Мариинский родильный дом были крупными учреждениями, оказывавшими помощь нескольким тысячам рожениц в год, другие — небольшими, на 2−4 кровати [14. Д. 3466. Л. 1−8]. Спустя 20 лет прием рожениц в столице осуществляло уже 60 учреждений. Список этих заведений включал: 13 городских родильных приютов, 4 родильных дома, 2 внегородских родильных приюта, 4 городских больницы, 4 не городских больницы, 2 клиники Военно-Медицинской академии и 2 клиники Женского медицинского института при Петропавловской городской больнице. А также родильные отделения лазарета экспедиции заготовления государственных бумаг, больницы женского отделения тюрьмы, родильный покой Таможенного Ведомства. К числу родовспомогательных учреждений, содержавшихся частными лицами, принадлежало 18 убежищ, которыми заведовали повивальные бабки и 8 разного наименования лечебных заведений, принадлежавших врачам [4, с. 33−34].

Несмотря на ежегодное увеличение числа родовспомогательных заведений, дворянки предпочитали рожать дома, приглашая акушерку (доктора) к себе. До начала ХХ в. родильные дома, с их «тайными комнатами» использовались женщинами данной социальной группы в основном лишь для незаконного рождения, с тем, чтобы, скрыв сам факт появления младенца на свет, немедленно передать ребенка в воспитательный дом или в деревню. Впрочем, схожее отношение к родовспомогательным заведениям было характерно в 1870−90-е гг. и для представительниц других сословий, которые шли в роддома, опятьтаки, для незаконного рождения или потому что в них помощь предоставлялась значительно дешевле, чем на дому, а нередко вообще бесплатно [13, с. 32]. Недаром даже в 1893 г. незамужние женщины составляли две трети рожениц в стационарах. По социальному же положению привилегированные посетительницы (в эту группу совместно входили дворянки, верхи городских сословий, а также жены и дочери лиц духовного звания) — составляли лишь 6,3% рожавших в специализированных учреждениях женщин [6].

Яркие воспоминания об организации родовспоможения в семье столичных обеспеченных дворян в конце XIX в. оставила Е. С. Кавос. Ночью 28-го ноября 1890 г. женщина почувствовала первые схватки: «Утром я послала за Долининой [акушерка — В.В.] - она говорила ничего нет и думаю, что еще пожалую через неделю, но днем я себя чувствовала не хорошо, маленькие схватки начались часов в 5, а сильные в 9 вечера; сидел у меня Водовозов Вася, но я едва с ним разговаривала от боли, а Женя [муж, Евгений Кавос — В.В.] все уходил в свою мастерскую. Наконец в 11 я написала письмо Долининой; она приехала около часу, в 4 часа утра мы послали за Пушкиной [женщина-врач — В.В.]; но потом я очень жалела, что за ней послала. Можно было отлично и без нее; она была очень неприязная, придирчивая к Долининой и с ней ссорилась — и расходов меньше» [5. Д. 9. Л. 184]. Таким образом, при наличии достаточных средств, дворяне предпочитали вызывать на роды и акушерку, и врача. Оба эти специалиста вели женщину и в течение всего времени выздоровления. Так, к семье Кавос акушерка приходила до и после рождения ребенка 17 раз, а врач — 10. За их визиты и помощь при родах супруги заплатили соответственно 30 руб. акушерке Долининой и доктору Пушкиной — 50 руб [5. Д. 9. Л. 155]. Мало того, сразу же после рождения ребенка, к нему был приглашен педиатр, который посещал младенца не менее одного раза в неделю, когда он был здоров, и ежедневно, если ребенок заболевал [5. Д. 9. Л. 8889, 123−125].

К началу ХХ в. отношение дворянок к стационарной помощи значительно изменилось. Можно предположить, что данная эволюция была вызвана тремя основными обстоятельствами. Прежде всего, к этому времени была уже накоплена достаточно точная статистика эффективности стационарного и разъездного способов родовспоможения, демонстрировавшая значительно меньшую смертность и рожениц, и младенцев, при первом варианте в отличие от второго [4, с. 34−39; 9, с. 106−119]. Эта информация постоянно доводилась до сведения врачей, а через них поступала к их пациенткам. Во-вторых, немаловажно и то, что в городах большинство известных акушеров работало в родильных отделениях и приютах, и, наблюдая беременную в течение всего предродового периода, они затем предлагали ей прийти рожать в свою больницу. Наконец, серьезную роль играла для дворянских семей большая дешевизна стационарной помощи, чем разъездной. В результате в 10-е г. ХХ в. уже не вызывало никакого удивления когда дворянка, жена чиновника, имевшего средний доход, заранее договаривалась о предоставлении ей отдельной комнаты в родовспомогательном заведении, куда ее и отвозил муж с приближением родов [11. Д. 40. Л. 22 об. — 23].

Таким образом, за полстолетия в организации родовспоможения дворянкам в России произошли кардинальные изменения. В середине XIX в. лишь единичные представительницы первенствующего сословия могли рассчитывать на получение квалифицированной помощи, и, несмотря на всю свою знатность и богатство, оказывались в самые критические минуты жизни заложницами в руках невежественных бабок. К началу же ХХ в. не только жительницы крупных городов, но и провинциальные дворянки имели практически повсеместный доступ к системе разъездной акушерской помощи. Столичные же и губернские роженицы, как и приезжие, при желании, могли обратиться и в стационарное родовспомогательное заведение, стоимость родов, в котором оказывалась значительно меньше приглашения акушерки на дом.

родовспоможение акушерский повивальный дворянка.

• 1. Белова А. В. Повседневная жизнь провинциальной дворянки Центральной России (XVIII — середина XIX в.): дис. д-ра ист. наук. — М., 2009.
• 2. Волконская М. Н. Записки М.Н. Волконской / предисл. М. Сергеева, прим. Б. Г. Кокошко. — М.: Мол. гвардия, 1977.
• 3. Головина В. Н. Мемуары. — М.: ACT: Астрель: Люкс, 2005.
• 4. Желтухина В. В. Убежища для беременных и рожениц // Акушерство и гинекология. — 1904.
• 5. Институт русской литературы (ИРЛИ РАН) (Пушкинский дом). Ф. 445. — Е.С. Зарудная-Кавос.
• 6. Михайлов В. М. Средние русские акушерские итоги за пятьдесят лет по материалам печатных отчетов родовспомогательных учреждений. 1840−1890. — Новгород: тип. И. И. Игнатовского, 1895.
• 7. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 358 — Колзаков К.П.
• 8. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. — СПб., 1905.
• 9. Рейн Г. Е. Родовспоможение в России: сб. докл. на IX Пироговском съезде. — СПб.: тип. Мин-ва путей сообщ., 1906.
• 10. Российский государственный исторический архив (РГИА) Ф. 733. Оп. 147.
• 11. РГИА.Ф. 1102. Оп. 1.
• 12. Список воспитанниц училища фельдшериц Санкт-Петербургского дамского лазаретного Комитета. — СПб., 1903.
• 13. Сутугин. Повивальный институт в Петербурге. Отчёт за 1888 год / Акушерство и гинекология. — 1889. — № 11. Центральный государственный исторический архив С.-Петербурга (ЦГИА СПб.) Ф. 792. Оп. 1.