Война в жизни кыпчаков. 
Противостояние с другими кочевниками

Война в жизни кыпчаков. Противостояние с другими кочевниками

Реконструировать тактику и стратегию ведения войн, невозможно не приступая к описанию вооружения. Для кыпчаков был характерен традиционный кочевнический комплекс вооружения. Легкая конница была вооружена луками монгольского типа, а подавляющее количество наконечников было предназначено для поражения такой же легкой конницы. Бронебойных наконечников было немного, поскольку кочевники центральноазиатских просторов сталкивались не с значительными массами тяжелой конницы оседлых держав, а воевали против таких же кочевников, как и они сами. Для ближнего боя использовались слабозагнутые сабли и копье. Шея кочевника защищалась кольчужной бармицей, а лицо маской или полумаской. Для защиты тела, главным образом, использовалась кольчуга, хотя встречались ламеллярные и пластинчатые доспехи [Худяков 1997, 106−120]. Вооружение монголов принципиально не отличалось от кыпчакского комплекса вооружения. Главным отличием была четкая организационная структура монгольского войска. Войско комплектовалось не на родоплеменной основе, а по десятичной системе. Наиболее полный материал по истории противостояния кыпчаков с другими кочевниками давали хронисты, которые описывали монгольские завоевания.

Важной в степной войне была маневреность и потому кочевники в начале боя использывали традиционный для кочевников принцип ведения боя, который Сигизмунд Герберштейн называли tanz [Горелик 2002, 18−24]. Он подходил для атаки противника, который остановился для того что-бы разбить лагерь. Также эфективным был этот прием и в столкновении с кочевниками, только перемещение конных лучников было на порядок динамичнее [Кушкумбаев 2009, 72]. Кочевые противники стремились окружить друг друга, не оставляя ему пространства для маневра [Кушкумбаев 2009, 81−82]. Основной задачей битвы было окружение и уничтожение основных сил врага. Во время наступления кочевники рассредоточивали свои войска на несколько больших групп. Противодействовать этому можно было совершая нападение в форме характерной для облавной охоты. Наступающие охватывали врага в полумесяц или круг окружения [Кушкумбаев 2009, 81 -84].

Дешт-и-Кыпчак был идеальным театром для ведения таких войн. Широкая и открытая местность давала простор для маневров. Главным требованием для таких действий были большие массы конных лучников, которые были и у кыпчаков, и у монголов. Войско рассредотачивалось на сотни километров. При стокновении с монголами кыпчаки были вынуждены отступать боль-шыми массами, чтобы не попасть в окружение. Иногда концентрация большого количества людей на ограниченой территории приводила к трагедиям. Так монголы окружили кыпчаков в Крыму. Только после того, как силы кыпчаков значительно поредели от голода, монголы атаковали их [Кушкумбаев 2009, 91]. Если же кыпчаки не замыкались на ограниченной территории, то окружить их было очень тяжело [Кушкумбаев 2009, 92−94].

Обычно бой между кочевниками начинался перестрелкой и лиш потом они переходили к ближнему бою и рубке. Калкская битва, являеться примером того, как должна была выглядеть подобная битва. Легкие конники обстреливали друг друга. Потом в бой устремлялись отряды тяжелой конницы русов, которую поддержали кыпчаки. Отряды Мстислава Удатного, Данила Галицкого, Олега Курского преследовали монголов, которые, в свою очередь, использывали один из любимых приемов кочевников — притворное бегство. Выманив противника на себя легкие монгольские лучники исполнили установку на битву. Они дожидались вступления в бой монгольской тяжелой конницы. До того момента как она подошла, легкая конница монголов понесла серьезные потери в столкновении с дружинниками русов и кыпчаками [НПЛ 1950, 62−63, 265−267; Лаврентьевская 1962, 503−509; Ипатьевская 1962, 743−745; Горелик 2002, 30].

Когда в бой вступила монгольская тяжелая конница наступили решающие моменты битвы. Монголы ударили по флангам русско-кыпчакского войска, а основной удар был сконцентрирован на одном направлении. Монголы прорвали строй союзного войска и смешали его ряды. Под давлением монголов русы и кыпчаки начали отступать. Вскоре отступление превратилось в бегство, и монгольская легкая конница эфективно преследовала отступающих [Горелик 2002, 28−31]. Трагической ошибкой были раздоры среди Рюриковичей. При отсутствии единого командывания решение Мстислава Удатного атаковать монголов силами только своего передового отряда оказалось фатальным. Монголы разгромили коалиционное войско по частям. Окруженое в лагере киевское войско было отрезано от истоков воды и вероятно обстреливалось монгольськими лучниками. Окруженые в степи, русы были обречены на поражение [НПЛ 1950, 62−63, 265−267; Лаврентьевская 1962, 503−509; Ипатьевская 1962, 743−745].

Еще одним козырем монголов было привлечение в состав своего войска кочевнических отрядов. По сведениям «Юань-ши» в монгольском войске после 1219 г. были восточные кыпчаки и канглы, которые играли роль авангарда и вспомагательных войск [Кадырбаев 1990, 98−102; Кычанов 1965, 59−65]. После возвращения из похода в Восточную Европу Субедей включил в свое войско кереитов, найманов, меркитов и кыпчаков [Храпачевский 2004, 500−501]. Первостепенное значение для степной войны имела оперативность действий. Вспомагательные отряды позволяли монголам сковать противника и выиграть время для окружения.

Когда монголы только начинали свои завоевания, кыпчаки надеялись их победить в больших битвах. В «Юань-ши» упомянуто три таких битв, которые произошли в: горной долине Юй-Юй, на реке Буцзу и на реке Алицзы (Калка) [Сокровенное сказание 2002, 94−96; Кычанов 1965, 59−65; Храпачевский 2004, 498−500; Pelliot, Hambis 1951, 96−98, 102−103]. Перед большими битвами происходили локальные стычки [Цулая 1981]. Решающим фактором в этих генеральных битвах был полководческий талант Субедея-багатура. Монголы тогда вели маневренную войну, а их силы, скорее всего, уступали в численности силам их противников.

Ситуация изменилась во время ''Великого Западного похода'', когда монголы, чтобы завоевать многие страны вели с собой ремеслеников, а также войска из стран с оседлым населением. Их войска тепер уступали в маневрености, но превосходили кыпчаков в численности [Тизенгаузен 1941, 24]. Но шансов на победу у кыпчаков не было поскольку монголов вели за собой опытные военачальники, а среди кыпчаков не было единства. Матфей Парижский также указывал на влияние психологического фактора [Матузова 1979, Матфей Парижский]. Многие кыпчаки, разувер-шись в возможности оказать сопротивление, мигрировали за границы Дешт-и-Кыпчак.

Те, же кыпчаки, которые не хотели мигрировать и не желали переходить на сторону монголов выбирали единственно возможную стратегию — партизанскую войну. В этом приуспел хан Бачман, который несколько лет беспокоил монголов своими набегами. Для того, чтобы обезопасить свои тылы монголы сняли часть сил с других направлений и устроили облаву. Но даже в таких условиях кыпчаки были почти неуловимы. Роковую роль для Бачмана сыграло то, что среди кыпчаков нашлись предатели, которые поведали монголам о расположении его лагеря. Подавленные превосходящими силами противника, кыпчаки были побеждены. Но даже перед лицом гибели Бачман не встал на колени и не просил пощады [Тизенгаузен 1941, 24, 35−36; Бичурин 2005, 200−201; Храпачевский 2004, 375]. Сотрудничество части кыпчакских аристократов с монголами сыграло решительную роль в успехе монгольского завоевания Дешт-и-Кыпчак [Аннинский 1940, 84−85; Тизенгаузен 1884, 540−541]. Кыпчакские вспомагательные отряды сражались и в Венгрии на стороне монголов [Rogerii 1892, 546].

Отдельный вопрос это численность кыпчакского войска. По летописным известиям 3 тыс. чер-ниговцев на Снови противостояло 12 тыс. кыпчаков. При этом нужно учитывать, что кыпчаки повершали свои набеги вместе с семьями. Если брать во внимание количество професиональных воинов, то преимущество кыпчаков было не таким явным. Хорошо подготовленное черниговское войско победило кыпчаков [Ипатьевская 1962, 156−161; Лаврентьевская 1962, 169−172]. Если обратить внимание на эпизод с Иваном Ростиславичем ''Берладником'' и ханом Башкордом, то можно допустить, что летописец несколько преувеличил силы кыпчаков. Башкорду приписыва-еться управление 6 тыс войском. Иван Ростиславич был его союзником, но отказался выдавать ему триста крестьян, которых кыпчакский правитель хотел взять в плен. Нужно сказать, что и берладников было не особо много в степях. Если бы кыпчаков было 6 тыс. то, что им мешало подавить врагов численным превосходством, перебить берладников и взять в плен бежавших от них крестьян? Имея такие силы, они вполне могли взять и сам город Ушица [Ипатьевская 1962, 496−498]. Единственное, что мог знать летописец наверняка, так это то, что Башкорд был могущественным ханом и у него было много воинов.

Никита Хониат отмечал такие качества кыпчакских воинов как маневренность, смелость и дисциплинированность. Кыпчаки шли в поход со своим скотом и семьями. Поэтому у хронистов складывалось впечатление о их большом количестве, что было верно лишь отчасти [Хониат 2009]. Популярность оружия у кыпчаков было обусловлена тем, что сам быт кыпчаков был милитаризованным и кочевник должен был с оружием защищать свой скот и семью. Жизнь кочевника проходила во взаимных набегах, которые были нормой для кыпчакских племен того времени. Один такой случай был зафиксирован Ибн Халдуном и ан-Нувайри [Макризи 1966; Тизенгаузен 1884, 541]. В древнетюркском обществе был аналог скандинавским берсеркерам, так называемые bori-tag (похожие на волка). [Пріцак 1997, Т. 1, 143].

Личная храбрость кочевника обозначала статус человека в обществе. У них был культ силы. Боняк та Тугоркан видя нерешительность ромеев во время битвы под Левунионом говорили, что им все равно чье мясо есть — ягненка или волка. Баранами кыпчаки называли ромеев, а печенегов волками. Сравнение с волком у тюрков было комплиментом [Комнина 1965, Книга 8, Параграф 5]. Нерешительных и слабых кочевники презирали. Каждый мужчина среди кыпчаков был воином [Бережинский, Бороздина 2010, 63, 67; Бережинский 2005, 113]. От храбрости зависело и продолжение рода. Чтобы не платить калым за женщину из своего племени кочевник мог совершить набег на соседей и захватить женщин у них. Чтобы отбить набег соседей, который обычно следовал за этим, он также должен был проявить качества воина. Слабые в степи не выживали [Кляшторный 2003, 473, 475, 481].

Относительно же описания столкновений кыпчаков с огузами и печенегами источники дают скупую информацию. Анна Комнина упоминала, что печенеги стали против ромеев и кыпчаков лагерем. Крытые повозки из возов служили защитой печенегам от вражеской конницы [Комнина 1965, Книга 8, Параграф 5]. Кыпчаки могли обстреливать лагерь печенегов из луков, но победу можно было добыть, только разомкнув ряды возов. Кыпчаки в союзе с ромеями осуществили это и перебили многих печенегов. Как и кыпчаки, печенеги шли в поход с семьей. Защита из возов применялась, когда враг превосходил числом, и об его продвижении было известно заранее [Комнина 1965, Книга 8, Параграфы 4−6].

Когда же нападение было неожиданным, то было невозможно организовать подобную оборону. В таком случае те, кто оборонялся, переходили в рукопашную, и все зависело от мастерства всадников. Очевидно, подобные столкновения были частым явлением в степи. Похоже, именно по такой схеме произошло столкновение между кыпчакскими племенами токсоба и дурут [Тизенгаузен 1884, 540−541]. Столкновение печенегов с кыпчаками около Узолимны, похоже, имели характер набега. В этой битве кыпчаки наголову разгромили печенегов. После этого печенеги опасались сражаться с кыпчаками в открытом противостоянии [Комнина 1965, Книга 7, Параграф 5]. Печенеги были в том же положении, что и кыпчаки в противостоянии с монголами в 1205—1222 гг., то есть кыпчаки могли и уступать в численности печенегам, но одолели их в открытом бою благодаря мастерству своих полководцев. В конце XI в. кыпчаков возглавляли легендарные полководцы Боняк и Тугоркан [Комнина 1965, Книга 8, Параграфы 4−6].

Описаний столкновений кыпчаков с огузами фактически не осталось. Для того, чтобы реконструировать картину этого противостояния необходимо в общих чертах осветить ту ситуацию, которая сложилась в степях в середине XI в. Интересным являеться тот факт, что в 40-х гг. ХІ в. кыпчакский бек женился на сельджукской хатун и стал эмиром ее отца [Голден 2008, 328]. Это было бы невозможно если бы противостояние между кыпчаками и огузами было ожесточенным. По мнению Б. Кумекова, во второй половине ХІ в. кыпчаки закрепились на Мангызтау и Устюрте и покорили огузские племена кечатов и чаграков. На карте ал-Идриси пространство между Каспийским и Аральским морями названо страной кыпчаков [Кумеков 2006, 472]. Ал-Мустауфи размещал кыпчаков на своей карте между черкесами и волжскими булгарами. Закарийа ал-Казвини локализировал их восточнее урусов. Махмуд ал-Кашгари поместил владения кыпчаков между Булгаром и Саксином [Кумеков 2006, 473].

Войско кыпчаков увеличивалось за счет огузов. Когда кыпчаки в 1055 г. вышли на границы Руси, они уже должны были численно превосходить восточноевропейских огузов (торков) за счет включения в свой состав северокавказских и центральноазиатских огузов [НПЛ 1950, 182; Ипатьевская 1962, 151; Лаврентьевская летопись 1962, 163]. В 1071 р. кыпчаки вышли к Ростовцу и Неятину, то есть завоевали Днепровское Правобережья [Kurat 1972, 78; Лаврентьевская 1962, 174; НПЛ 1950, 191; Ипатьевская 1962, 164]. Огузы могли защищаться в лагерях из повозок или отступать на запад и север. Кыпчаки же могли позволить себе облаву на огузов, а потом и печенегов. Уже в 1064/1065 гг. огузы атаковали византийскую Фракию [Spinei 2009, 115−116; Гърцки извори 1965, 175−179, 331−333; Гърцки извори 1980, 120−121].

Таким образом, для начального периода войн огузов с кипчаками характерно ведение маневренной войны. То же самое было характерно и для монголов в эпоху экспансии. C продвижением на запад количество войск атакующей стороны нарастало за счет уже покоренных кочевников. Монголы и огузы имело приблизительно те же характеристики, что и кыпчакское войско. Победа в степной войне зависела от таланта полководца и храбрости его воинов. Для эпохи ''Великого Западного похода'' было характерно снижение маневренности монгольских войск и облавы на отряды кыпчаков, которые вели партизанскую войну. При столкновении кочевых армий главными условиями победы были полководческий талант военачальников, маневренность, храбрость и большое количество воинов. Количество кыпчакских воинов в славянских летописях значительно преувеличивалось. Как правило, указывалось общее количество кыпчаков, а не их воинов. Война кочевников против кочевников сводились к четырем схемам действий:

• 1) облаве, которую использовали значительные массы конницы против менее численного врага;
• 2) атака укрепленного лагеря из повозок, которую можно было осуществить только, обладая численным превосходством;
• 3) контратака против войск противника, которые отягощены добычей;
• 4) неожиданный набег.

кыпчак кочевник война.

• 1. ннинский С. А. Известия венгерских миссионеровXIII иXIV вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический архив.-М.: Институт истории АН СССР, 1940. — Т.111. — С. 71−112.
• 2. Бережинский В. Г. Вооружение половцев. — Киів: Центральний Музей Військових Сил Украіни, — 562 c.
• 3. Бережинский В. Г., Бороздина А. К. Военное искусство печенегов. — Киев: Украинский институт воен-ной истории, Центральный музей Вооружённых сил Украины, 2010. — 270 с.
• 4. Бичурин Н. (о. Иакинф). История первых четырёх ханов из дома Чингисова // История монголов. — М.: АСТ. Транзиткнига, 2005. — С. 7−234.
• 5. Голден П. Религия кыпчаков средневековой Евразии // Степи Европы в эпоху Средневековья. — Донецк: Донецкий нацональныйуниверситет, 2008. — Т.6.: Золотоордынское время. — С. 309−340.
• 6. Горелик М. В. Армии монголо-татарX-XIV вв. Воинское искусство, снаряжение, оружие. — Москва: «Восточный горизонт», 2002. — 84c.
• 7. Гръцки извори за българската история VI. / Съставили и редактирали Тъпкова В., Войнов М., Йончев Л., Тъпкова-Заимова В., Дуйчев И., Иванов Й., Йончев Л., Батаклиев Г., Коледаров П. — София: Българска академия на науките, 1965. — Т. — 371c.
• 8. Гръцки извори за българската история — VII. / Съставил и редатирали. Под ред. Цанкова-Петкова Г., Тъпкова-Заимова В., Тивчев П., Йончев Л., Батаклиев Г., Коледаров П. София: Българска академия на нау-ките, 1968. — Т. — 300c.
• 9. Гръцки извори за българската история / вставил и редактирали Войнов М., Тъпкова-Заимова В., Йончев Л. — София: Българска академия на науките, 1972. -Т. — 322c.
• 10. Гръцки извори за българската история / Съставили и редактирали Йончев Л., Тъпкова-Заимова В., Батаклиев Г., Войнов М. — София: Българска академия на науките, — Т.X. — 421 c.
• 11. Ипатьевская летопись //ПСРЛ.-М.: Восточная литература, 1962. — Т.2. -XVI, — 938, 87, IVc.
• 12. Кадырбаев А. Ш. Тюрки и иранцы в Китае и Центральной АзииX111-XIV вв. — Алма-Аты: Гылым, 1990 -160 c.
• 13. Кляшторный С. Г. История Центральной Азии и памятники рунического письма. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2003. — 560c.
• 14. Кумеков Б. Е. Кыпчаки: хозяйство, общественный строй, племенной состав. История татар. — Казань: Институт истории им. Ш. Марджани, 2006. — Т.2. Волжская Булгария и Великая Степь — С. 472−481.
• 15. Кычанов Е. И. Сведения в «Юань-ши» о переселениях кыргызов вXIII в. // Известия Академии наук Киргизской ССР. — Фрунзе: Акакдемия Наук Киргизской ССР, 1965. — Т. V — Вып.1 -c. 59−65 http://www. kyrgyz.ru/?page=76
• 16. Лаврентьевская и Суздальская летопись по Академическому списку // Полное собрание русских летописей — М.: Восточная литература, 1962. — Т.1. — 579c.
• 17. Материалы по истории туркмен и Туркмении. Арабские и персидские источникиVII-XV вв. / Под редакцией С. Л. Волина, А. А. Ромаскевича и А. Ю. Якубовского.-М.-Л.: Издательство АН СССР, 1939. -Т.1. -[2] - 612c.
• 18. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. — М.: Издательство Академии Наук СССР, 1950. — 640c.
• 19. Пріцак О. Походження Русі. Стародавні скандинавські джерела (крім ісландських саг) — Т. 1. — Киів: Обереги, 1997. — 1080 с.
• 20. Сокровенное сказание монголов / Перевод С. А. Козина. -M.: Товарищество научных изданий КМК, 2002. — 156c.
• 21. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. — СПб.: Издано на иждевении С. Г. Строганова, 1884. — Т.1: Извлечения из сочинений арабских. — XVI, — 563, [1]c.
• 22. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. — М.-Л.: Издатель-ство Академии Гаук СССР, 1941. — Т. П: Извлечения из персидских сочинений, собранных В. Г. Тизенгаузеном и обработаных А. А. Ромаскевичем и С. Л. Волиным. — 305c.
• 23. Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. — М.: ООО Издетельство Аст: ОАО ВЗОИ, 2004. -557, [3] c.
• 24. Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. — Новосибирск: Наука Сибирское Отделение, 1997. — 160c.
• 25. Цулая Г. В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции. //Летописи и хроники. — М., 1981. http://www.vostlit. info/Texts/rus13/Chronograf_14v/frametext1. htm
• 26. Kurat A. IV-XVIII. Yuzytllarda Karadenizin Turk Kavimleri ve Devletleri. — Ankara: Universitesi Dil ve Tarih-Cografya Fakultesi Yayinlari 1972. — 511 s.
• 27. Paul Pelliot, Louis Hambis. Historie des campagnes de Gengis Khan. Cheng-wou ts’un-tcheng lou /Traduit et annote par Paul Pelliot et Louis Hambis. — Leiden: E.J. Brill, — XXVII, (1), 485 p.
• 28. Rogerii Miserabile carmen super destructione regni Hungariae per Tartaros facta // Monumenta Germania Historiae Scriptores — Hannover: Societas Apiriendis Fontibus Rerum Germanicarum Medii Aevi, 1892. — T.XXIX. — S.547−567.
• 29. Spinei V. The Romanians and the Turkic nomads North of Danube Delta from tenth to the Mid-Thirteenth Century. — Leiden-Boston: Brill, 2009. — 565 p.