Парадигма II: «старший и младший братья»

Отношения между Иоанном Кантакузином и айдынским эмиром Умур-беком, хоть и находились в рамках описанной модели, все же носили особый характер. По свидетельству самого Кантакузина, его связывала с Умур-беком именно дружба (цйл?б), которая завязалась через переписку и, возможно, началась c 1331 г., после неудачного нападения Умур-бека на Фракию [11]. Личная встреча в Клазоменах в 1335 г., продолжавшаяся 4 дня, окончательно установила между ними «неразрывные узы дружбы»; Умур признал Андроника III своим государем, а себя — одним из его знатных подданных [12]. Для Умура признание себя одним из подданных императора было облегчено и тем, что он был культурно близок к грекам, т. е., вероятно, говорил на греческом [13]. Григора признает, что Умур-бек «в глубинах своего сердца лелеял любовь к василевсу» Иоанну Кантакузину [14]. В тюркской «Дюстурнамэ-и Энвери», описывающей воинские подвиги Умур-бека, Кантакузин упоминается не иначе как «брат» (qardaє) и «друг» (yвr) эмира, что является полным тюркским эквивалентом греческому концепту ц? лпт [15]. Столь искренняя и продолжительная дружба между Кантакузином и Умур-беком поразила воображение современников (и византийцев, и тюрков), равно как и современных исследователей [16]. Если отвлечься от личных привязанностей между Кантакузином и Умур-беком, они реализовывали сложившуюся в прежние века схему взаимоотношений василевса с сельджукским анатолийским султаном, который признавался «другом» (ц?лпт), п? ке?пт и «сыном» (х??т) василевса, но никогда — неравным партнером [17]. Умур-бек поступал по отношению сначала к Андронику III, а потом к Кантакузину, скорее, как младший партнер (или младший брат — согласно тюркскому словоупотреблению), исполняющий некие моральные обязательства, добровольно взятые на себя по отношению к старшему. Прецедент Умура, несомненно, является частным случаем описанной выше модели государь-подданный, превалировавшей во взаимоотношениях между византийцами и тюрками с XI и до первой половины XIV в. В особенности эта парадигма «старшего и младшего братьев» активно развивалась во взаимоотношениях между византийскими василевсами и сельджукскими султанами в. XII в.