Коррекция девиантного поведения подростков как педагогическая проблема

Сущность девиантного поведения подростков и концептуальные подходы к ее определению

Изучение отклонений в поведении человека имеет свою историю. Еще Платон, пытаясь объяснить разнообразие в поведении людей, писал, что боги, создавая людей, подмешивают в исходный материал либо глину, либо железо, либо золото и тем самым отводят человеку роль податливого обывателя, твердого воителя, блестящего мыслителя. Гиппократ, поделивший людей на сангвиников, флегматиков, холериков и меланхоликов, пытался объяснить особенности их поведения количеством жидкости, входящей в состав «живительных соков» организма, — крови, слизи, желчи, черной желчи.

В конце XIX века появляется стремление разобраться в причинах отклоняющегося поведения, дать научное обоснование деятельности социальных институтов, занимающихся его предупреждением. Таким образом, уже в XIX веке складывается новый подход к решению обозначенной проблемы, основной сутью которого является стремление вскрыть причины отклоняющегося поведения, выделить его механизмы и факторы, провоцирующие поведенческие отклонения от принятых норм, и на их основе разработать программы мер по предотвращению различных видов девиантного поведения.

Многие ученые применительно к несовершеннолетним с различного рода отклонениями в развитии, которые влияют на их поведение, используют термины: «трудные дети» (К.С. Лебединская, М. М. Райская, М. Раттер, Л.С. Славина); «трудный подросток» (Л.М. Зюбин, В. Г. Степанов, Д. И. Фельдштейн и др.), к категории которых относят детей с отклонениями в нравственном развитии, акцентуациями характера, с нарушениями в аффективно-волевой сфере, отклонениями в поведении; «аномальные дети», имеющие отклонения от того, что является типичным или нормальным, но не включающее патологическое состояние (Л. Пожар, 1996); «дезадаптированные дети» (С.А. Беличева, 1993); «дети, нуждающиеся в специальной заботе» (Л. Кошч, 1974); дети «группы риска» (И.А. Невский, 1996); «ребенок с нарушениями в аффективной сфере» (К.С. Лебединская, М. М. Райская, Г. В. Грибанова, 1988; Л. С. Славина, 1966). Однако названные термины часто несут одностороннюю информацию: бытовую, клиническую, юридическую. Поскольку единой практики употребления данных понятий нет, порой не ясно, к какой категории отнести ребенка, имеющего те или иные отклонения в поведении. Е. С. Иванов, Г. В. Сафина, Л. М. Шипицина считают правомерным употребление терминов «отклоняющееся, асоциальное, ненормативное, противоправное, преступное поведение» (Е.С. Иванов, Л. М. Шипицина, 1992; Г. В. Сафина, 1993).

В зарубежной науке психология девиантного поведения сложилась как самостоятельная научная и учебная дисциплина. В России эта наука не имеет такого теоретического и эмпирического опыта: она на пути становления и развития. Тем не менее, ни у зарубежных, ни у отечественных авторов нет единой точки зрения на термин «девиантное поведение». Одни исследователи считают, что речь должна идти о любых отклонениях от одобряемых обществом социальных норм, другие предлагают включить в это понятие только нарушения правовых норм, третьи — различные виды социальной патологии (убийство, наркомания, алкоголизм и т. п.), четвертые — социальное творчество [157. С. 7].

Девиантное поведение всегда связано с каким-либо несоответствием человеческих поступков, действий, видов деятельности распространенным в обществе или группах нормам, правилам поведения, идеям, стереотипам, ожиданиям, установкам, ценностям.

По мнению А. Коэна, отклоняющееся, или девиантное, поведение — «это такое поведение, которое идет вразрез с институционализированными ожиданиями, то есть с ожиданиями, разделяемыми и признаваемыми законными внутри социальной системы» [192. С.28].

Девиантным называют поведение, которое не соответствует нормам и ролям. При этом одни ученые предпочитают в качестве точки отсчета («нормы») использовать экспектации (ожидания) соответствующего поведения, а другие — аттитюды (эталоны, образцы) поведения (В.Н. Мясищев, 1995). Некоторые полагают, что девиантными могут быть не только действия, но и идеи (взгляды). Девиантное поведение нередко связывают с реакцией общества на него и тогда определяют как отклонение от групповой нормы, которое влечет за собой изоляцию, лечение, тюремное заключение или другие наказания нарушителя.

Ученые давно обратили внимание на то, что словами «девиантное поведение» называют и конкретные действия конкретного человека, и относительно массовое и устойчивое социальное явление.

Поскольку девиантным признается поведение, не соответствующее социальным нормам, а нормы различны не только в разных обществах и в разное время, но и у различных групп в одном и том же обществе в одно и то же время (правовые нормы и «воровской закон», нормы взрослых и молодежные нормы, правила поведения «истеблишмента» и «богемы» и т. п.), постольку понятие «общепринятая норма» весьма относительно, и, следовательно, относительно и девиантное поведение.

Исходя из этого, девиантное поведение можно определить как «поступок, действия человека и социальное явление» [157. С. 8].

Традиции психолого — педагогического изучения этого явления складывались, в основном, в психоаналитических и социологических школах и использовали большой арсенал методов распознавания, описания и исследования.

Зарубежные педагоги и психологи имели некоторую степень свободы в выборе методологических оснований и перспективных стратегий в решении проблем. Однако во всех исследовательских подходах девиантности и девиантному поведению уделялось недостаточно внимания.

Исследованием различных аспектов девиантного поведения занимаются различные науки: правоведение и медицина (прежде всего психиатрия и наркология), психология и демография, история и статистика, этнография и антропология, однако психологические механизмы, причины, диагностика предрасположенности к девиантному поведению, девиантное поведение как процесс изучаются, прежде всего, психологией.

И все же оформление проблемы девиантности как относительно самостоятельной начало складываться не в рамках психолого — педагогической науки, а в социологических и криминологических трудах, из которых особого внимания заслуживают работы таких авторов, как Ч. Беккария, М. Вебер, Э. Дюркгейм, О. Конт, Р. Мертон, Р. Миллз, Т. Парсонс, Н. Смелзер, Э. Фромм и другие. Из отечественных ученых следует назвать А. А. Александрова, С. А. Беличеву, Б. С. Братуся, Л. С. Выготского, А. А. Габиани, Я. И. Гилинского, С. И. Голода, В. П. Кащенко, Ю. А. Клейберга, В. Т. Лисовского, А. С. Макаренко, Е. В. Руденского, А. С. Свядоща, А. А. Сукало, М. Г. Ярошевского и других ученых.

В конце XIX — начале XX вв. были распространены биологические и психологические трактовки причин девиации. В исследовательских работах отмечалось, что биологический компонент включает генетическую основу человека, особенности обменных процессов, специфику высшей нервной деятельности, отклонения или патологии в соматическом или нервно-психическом развитии и др.

Учитывая влияние внешней среды, обусловленное экономическими, политическими, социальными, культурными, бытовыми и другими факторами, итальянский тюремный врач Цезаре Ломброзо (1835−1909 гг.) вывел положение, что существует прямая связь между преступным поведением и биологическими особенностями человека. На поздних этапах своей деятельности Ломброзо признавал, что преступность в той или иной степени связана и со средой. Он утверждал, что существуют «прирожденные» преступники, они обладают специфическими антропологическими функциями и психологическими признаками. Система мер предупреждения преступности, по Ломброзо, включала лечение, полнейшую изоляцию и прямое физическое уничтожение преступников. Ломброзо полагал, что «криминальный тип» есть результат деградации к более ранним стадиям человеческой эволюции и его можно определить по характерным внешним признакам, таким, как выступающая нижняя челюсть, реденькая бородка и пониженная чувствительность к боли. Учение Ломброзо получило развитие в работах его последователей, которые тоже устанавливали связь между девиантным поведением и определенными физическими чертами людей.

Другой представитель данного направления — известный американский психолог и врач Уильям X. Шелдон — подчеркивал важность строения тела, делая сопоставление между людьми и животными. Он считал, что у собак некоторых пород имеется склонность следовать определенным образцам поведения. У людей определенное строение тела также означает присутствие характерных личностных черт: так, «эндоморфу» (человеку умеренной полноты с мягким и несколько округлым телом) свойственны общительность, умение ладить с людьми и потворство своим желаниям; «мезоморф» (чье тело отличается силой и стройностью) проявляет склонность к беспокойству, он активен и не слишком чувствителен. И, наконец, «эктоморф», отличающийся тонкостью и хрупкостью тела, склонен к самоанализу, наделен повышенной чувствительностью и нервозностью.

Опираясь на исследования поведения двухсот юношей в центре реабилитации, Шелдон сделал вывод, что наиболее склонны к девиантному поведению мезоморфы, хотя они не всегда становятся преступниками.

Известны многочисленные концепции отклоняющегося поведения, начиная от биогенетических до культурно-исторических. Авторы биогенетических концепций, начиная со Ст. Холла и З. Фрейда до Э. Торндайка, К. Бюлера, Э. Мойера, А. Маслоу, отводят ведущую роль в личностном развитии человека его природно-биологическому началу, полагая, что все причины антиобщественного поведения, отклонений в поведении надо искать в биологии человека, в особых генетических структурах преступности. В настоящее время биологическое объяснение сохранилось, но, в основном, оно фокусируется на аномалиях половых хромосом (XY) девианта. В соответствии с нормой женщина обладает двумя хромосомами типа X, в то время как для мужчин характерно наличие хромосомы типа X и одной хромосомы типа Y. Но иногда у отдельных людей имеются дополнительные хромосомы типов X или Y (XXY, XYY или, что встречается очень редко, XXXY, XXYY и т. д.).

Представители датской криминологической школы Уиткин и его коллеги в своих исследованиях состояния преступности в Дании обнаружили, что среди мужчин с составом хромосом XYY наблюдается более высокий уровень правонарушений, чем среди людей, входивших в контрольную группу и не обладавших дополнительными хромосомами. Кроме того, это исследование подтвердило данные, что среди мужчин с составом хромосом типа XYY больше осужденных не за убийства, а за преступления, связанные с присвоением чужой собственности. На основе этих материалов исследователи выразили сомнение по поводу того, что генетическая предрасположенность к агрессии способствует преступности мужчин с хромосомами типа XYY. Вместе с тем, они обладают значительно более низким интеллектуальным потенциалом (что подтвердили тесты оценки уровня интеллектуальности).

Теперь перейдем к характеристике психологического подхода социальных девиаций. Итак, сторонники психологической трактовки связывали девиацию с психологическими чертами (неустойчивостью психики, нарушением психологического равновесия и т. п.), основываясь на том, что некоторые умственные расстройства, особенно шизофрения, могут быть обусловлены генетической предрасположенностью, и, кроме того, некоторые биологические особенности могут оказывать влияние на психику личности.

Психологический подход так же, как и биологические теории, рассмотренные выше, часто показывает, что в попытках применения его к анализу криминального поведения исследователи стремились к психологическому объяснению девиации, подчеркивали важность так называемых общих состояний: «умственных дефектов», «дегенеративности», «слабоумия» и «психопатии». При этом криминологи старались с помощью научных методов установить связь между названными состояниями и криминальным поведением.

Однако тщательные исследования показали, что сущность девиации нельзя объяснить только лишь на основе анализа психологических факторов. Сделанный в 1950 г. Шуэсслер и Кресси критический обзор научных работ последователей данной концепции, основанной на том, что правонарушителям и преступникам свойственны некоторые психологические особенности, нехарактерные для законопослушных граждан, показал на основе фактов, что не было выявлено ни одной психологической черты, например, эмоциональная незрелость, психическая неустойчивость или обеспокоенность, которые могли бы быть наблюдаемы у всех преступников.

В настоящее время большинство психологов и педагогов, признавая значимость особенностей личности и мотивов ее поступков, влияющих на все виды девиантного поведения, отрицают возможность с помощью анализа какой-то одной психологической черты, конфликта или «комплекса» объяснить сущность преступности или любого другого типа девиации. В частности, Н. Смелзером и его последователями девиация характеризуется как результат сочетания многих социальных и психологических факторов [105].

Итак, биологическое и психологическое объяснения девиации связаны, главным образом, с анализом природы девиантной личности. Социологическое же объяснение учитывает социальные и культурные факторы, на основе которых людей считают девиантами.

Авторы социологизаторских концепций (Д. Ватсон и др.) полагают, что в поведении человека нет ничего врожденного и каждое его действие, поступок — это лишь продукт внешней стимуляции; поэтому, манипулируя внешними раздражителями, можно «изготовить» человека любого склада.

В последнее время наблюдается сближение «биосоциальных» и «социально-биологических» теорий отклоняющегося поведения. В этом отношении показательны концепции неоломброзианцев, где речь идет уже не о «прирожденности» (Ч. Ломброзо), а о «предрасположенности» человека к преступному поведению (Т. Гиббенс, X. Джонс, В. Зауер, Л. Стейнер и др.).

Зарождение социологии девиантного поведения обычно связывают с именем французского социолога и философа Э. Дюркгейма (1858−1917 гг.) и его концепцией аномии, которая легла в основу дальнейших исследований социальных отклонений. Дюркгейм рассматривал аномию как условие одной из анормальных форм разделения труда, под которой он понимал отсутствие (или недостаток) интеграции или взаимоприспособляемости, порождаемое индустриальными кризисами, конфликтами между трудом и капиталом и усиливающейся специализацией труда.

Он считал, что «аномия возникает потому, что разделение труда не может продуцировать достаточно эффективные контакты между его участниками и адекватные регуляции социальных отношений» [26. С. 293−294].

Дюркгейм полагал, что девиация столь же естественна, как и конформизм, а отклонение от норм несет не только отрицательное, но и положительное начало. Так, например, девиация подтверждает роль норм, ценностей, дает более полное представление о многообразии норм; способствует социальному изменению, раскрывает альтернативу существующему, ведет к совершенствованию социальных норм. Реакция общества, социальных групп на девиантное поведение уточняет границы социальных норм, укрепляет и обеспечивает социальное единство.

В вышедшей в 1895 г. работе «Правила социологического метода» Дюркгейм описал как задачу социологии установление «нормального» через выявление отклоняющегося поведения, влекущего за собой санкции. Лишь отклоняющееся указывает на то, что всеми считается нормальным. То, что подобная социология узаконивает всеобщую данность и общественное принуждение, Дюркгейм считал положительным моментом, ибо социология должна быть полезна для общества.

Он выделял различные типы общества и полагал, что некий социальный факт «нормален» всегда лишь относительно определенного социального типа на той или иной фазе его развития. В связи с общим пониманием общества как средства интеграции индивидов Дюркгейм в своем классическом исследовании «Самоубийство» дает этиологическую классификацию самоубийств, критерием которой является характер связи между индивидами и обществом [121. С. 305].

По этому критерию Дюркгейм выделяет две пары полярных типов самоубийств. Связь индивидов и общества рассматривается им в двух аспектах. В первом анализируется степень сплоченности индивидов в обществе: ее ослабление и индивидуальная изоляция приводят к эгоистическому самоубийству, которое проистекает оттого, что люди не видят смысла в жизни; а исключительно сильные социальные связи вызывают альтруистическое самоубийство, поскольку индивидуальное существование ценится низко и индивид видит смысл жизни вне ее самой.

Во втором исследуется степень регламентации, урегулированность связей и отношений в обществе. По мнению Дюркгейма, слишком сильная социальная регламентация и контроль ведут к фаталистическому суициду, а их недостаток или отсутствие — к аномическому. Социальной причиной этого суицида Дюркгейм считал аномию в обществе, при которой отсутствует четкая непротиворечивая регуляция поведения индивидов, образуется нормативный вакуум, когда старые нормы и ценности уже не соответствуют реальным отношениям, а новые еще не утвердились. Аномия вызывает ослабление социальных рамок и принуждения, недостаток общественного регулирования и контроля.

Итак, Дюркгейм делает вывод, что состояние аномии способствует повышению уровня различных форм девиантного поведения. Вообще же общество невозможно без социальной патологии. Он определяет преступность как феномен, который обладает всеми признаками нормального явления, ибо преступность тесно связана с условиями жизни любого коллектива. «Преступность — нормальное явление потому, что общество без преступности невозможно» [297. С.15].

В книге второй «Самоубийства» Дюркгейм формулирует общее понятие аномии, под которым понимает состояние социальной дезорганизации [121. С. 324−327]. Он специально обращает внимание на то, что в коммерческом и промышленном мире аномия является хронической [121. С. 338]. Все сказанное позволяет сделать вывод, что Дюркгейм трактует аномию как состояние разрушенности или ослабленности нормативной системы общества, которое вызывается резкими изменениями, скачками в развитии — периодами упадка и расцвета.

Хотя теория Дюркгейма подвергалась критике, основная мысль о том, что социальная дезорганизация является причиной девиантного поведения, и в наши дни считается общепризнанной.

Социальной дезорганизации посвящены работы У. Томаса и Ф. Знаниецкого, которые усматривали в социальной дезорганизации универсальный процесс, неотъемлемую часть социальных изменений, а также Э. Тириакьяна, Р. Фэриса, Т. Шибутани, которые расценивали различные формы отклоняющегося поведения как следствие социальной дезорганизации.

Концепции социальной дезорганизации рассматривают социальные силы, которые «толкают» человека на путь девиантности. Проблемы такого поведения рассматривает и теория социального конфликта.

Конфликтологический подход к девиации представлен группой социологов, которые называют себя «радикальными криминологами» (Л. Козер, Л. Ф. Селин, З. Тейлор). Они считают, что культурные образцы поведения являются отклоняющимися, если основаны на нормах другой культуры (субкультуры), и отвергают все теории преступности, трактующие ее как нарушение общепринятых законов. При этом создание законов и подчинение им — часть конфликта, происходящего в обществе между различными группами.

Конфликтологи, разделяющие марксистскую точку зрения, утверждали, что законы и деятельность правоохранительных органов — это орудие, которое правящие классы (владеющие средствами производства) используют против тех, кто лишен власти. Таким образом, «радикальная криминология» занимается анализом сущности самой законодательной системы и не интересуется, почему люди нарушают законы. Сторонники этой теории рассматривают девиантов не как нарушителей общепринятых правил, а скорее как бунтарей, выступающих против капиталистического общества, которое стремится, отмечает Тейлор, «изолировать и поместить в психиатрические больницы, тюрьмы и колонии для несовершеннолетних множество своих членов, якобы нуждающихся в контроле» [103. С.30].

Другим представителем теории конфликта Л. Ф. Селиным подчеркивалось, что девиантность возникает в результате конфликтов между нормами культуры. Он занимался изучением поведения отдельных групп, нормы которых отличаются от норм остального общества. Это обусловлено тем, что интересы группы не соответствуют нормам общества.

Л. Козер [103] указывал на то, что наличие реальной угрозы для социальной группы, увеличивая ее сплоченность, уменьшает отклонения ее членов от групповых норм и усиливает репрессии к тем, кто проявляет отклонения. Согласно теории конфликта культур, образцы поведения в социальной системе считаются отклоняющимися, если они основаны на нормах чуждой культуры, а культурные теории девиантности по сути похожи на концепции социальной дезорганизации, но делают акцент на анализ культурных ценностей, благоприятствующих девиантности, другими словами, сил, «побуждающих» людей к девиантному поведению.

Так, Миллер [103], один из представителей культурологического направления, утверждал, что существует ярко выраженная субкультура низшего слоя общества, одним из проявлений которой является групповая преступность. Эта субкультура придает огромное значение таким качествам, как готовность к риску, выносливость, стремление к острым ощущениям и «везение». Члены банды руководствуются этими ценностями в своей жизни, поэтому другие люди, и, в первую очередь, представители средних классов начинают относиться к ним как к девиантам. Многие исследователи утверждают, что преступности обучаются, то есть девиантное поведение усваивается в процессе общения с преступниками. Так, если большинство друзей или родственников того или иного человека занимаются преступной деятельностью, то существует вероятность, что он станет преступником. Значит, криминальная девиация является результатом преимущественного общения с носителями преступных норм, при этом важную роль играют не контакты с безличными организациями или институтами, а повседневное общение.

Роберт Кинг Мертон сосредоточил свое внимание на анализе дисфункциональных явлений в обществе. По его мнению, «отклоняющееся от нормы поведение» может быть расценено как симптом несогласованности между определенными культурой устремлениями и социально организованными средствами их удовлетворения.

В 1938 году Р. К. Мертон внес некоторые изменения в теорию Э. Дюркгейма. Он существенно развил и модифицировал термин аномия. С его точки зрения, аномия представляет собой результат конфликта или рассогласованности между «культурой» и «социальной культурой». По мнению Мертона, возникновение девиации происходит в результате разрыва между культурными целями общества и социально одобряемыми средствами достижения таких целей, как получение высшего образования. Не все люди в силу определенных социально-экономических причин могут получить высшее образование, а уровень развития общества требует высококвалифицированных специалистов. Та часть населения, которая не может получить требуемый уровень образования, начинает удовлетворять свои образовательные потребности, но уже в криминальной среде. В результате вычленяются пять типов отклоняющегося поведения, возникающих как способ приспособления индивидов к условиям их ближайшего окружения: подчинение, инновация (обновление), ритуализм, ретретизм (уход от жизни — бродяги, отщепенцы, хронические алкоголики, наркоманы), мятеж.

Подчинение (или конформизм) является самым распространенным и обычным поведением, которое характеризует общество как не аномичное, так как предполагает согласие с целями общества и законными средствами их достижения. Молодой человек или девушка, которые получают хорошее образование, находят престижную работу и успешно продвигаются вверх по служебной лестнице, являются олицетворением этой модели поведения. Они ставят перед собой цель, связанную с достижением финансового успеха, и достигают ее законными средствами. Следует учитывать, что конформизм представляет собой единственный тип не девиантного поведения.

Вторая возможная реакция называется инновацией, при которой речь может идти как о положительном вкладе, так и о негативно — девиантном поведении (криминал). Инновация предполагает согласие с целями общества, но отрицание социально одобряемых способов их достижения. По Мертону, она проистекает, когда социальная структура, регламентирующая институциональные средства достижения культурных целей, не позволяет всем членам общества достичь последних. А это приводит к тому, что индивиды, неспособные эффективно удовлетворить акцентируемые культурой устремления, обращаются к средствам антиморального и преступного характера.

Третья реакция, названная ритуализмом, предполагает отрицание целей общества, но согласие (порой доведенное до абсурда) использовать социально одобряемые средства. Ритуализм обнаруживается в тех группах, где деятельность, первоначально задуманная в качестве средства достижения цели, становится самоцелью, но поведение «ритуалиста», как считает и сам Мертон, не рассматривается в обществе как девиантное.

Если конформизм господствует, то приспособление типа ретретизма встречается реже всего. Ретретизм, по мнению Мертона, возникает у тех индивидов, которые полностью интериоризировали культурные цели, но находят недоступными учрежденные средства их достижения, а выбор незаконных средств для них невозможен в силу их эффективной социализации. Пораженчество, квиетизм и самоустранение проявляют себя в психических механизмах бегства от действительности, с неизбежностью ведущего к бегству от требований, предъявляемых обществом.

Мятеж, подобно ретретизму, связан с одновременным отрицанием социально одобряемых целей и средств, но мятеж приводит к формированию новых целей и средств, заменяющих старые.

Анализируя данную классификацию, можно прийти к выводу, что конформизм и девиация — это две части одних и тех же весов, отдельные категории, и что девиация не является продуктом абсолютно негативного отношения к общепринятым стандартам, как часто предполагают многие.

Таким образом, концепция Мертона включает в себя весь спектр социального поведения, классификация которого определяется соотношением целей и средств, принятых или отвергнутых индивидами. При таком подходе аномия обусловливает все пять форм поведения, не объясняя специфическую детерминацию каждого вида в отдельности. Поэтому правильнее было бы рассматривать аномию как необходимую, но не единственную предпосылку отклоняющегося поведения, продолжив поиск дополнительных специфических факторов. Наряду с этим возникала целесообразность выделения факторов, обусловливающих дифференциацию в доступе к законным средствам достижения успеха [6. С. 75].

Американский социолог А. Коэн называет отклоняющимся поведением такое, которое «идет вразрез с институционализированными ожиданиями», а англичанин Д. Уолш, представитель феноменологической социологии, утверждает, что «социальное отклонение — это в значительной степени приписываемый статус», то есть только субъективное обозначение, «ярлык», а не объективное явление. По его мнению, отклонение — это не внутреннее, присущее определенному действию качество, а результат социальной оценки и применения санкций. Очевидно, что подобные характеристики отклоняющегося поведения полностью не раскрывают его природу и объективные антинормативные свойства.

Отклонения могут происходить в сфере индивидуального поведения, они представляют собой поступки конкретных людей, запрещаемые общественными нормами. Вместе с тем в каждом обществе много отклоняющихся субкультур, нормы которых осуждаются общепринятой, доминирующей моралью общества. Такие отклонения определяются как групповые.

Другой американский социолог, Толкотт Парсонс, расширил формулировку аномии Мертона и включил ее в более широкую теорию анализов взаимодействия. Если Мертон полагал, что разрыв между культурными целями и институционализированными средствами является определяющим фактором напряжения, то для Парсонса он представляет собой один из конкретных случаев напряжения.

Парсонс конструирует модель из трех переменных (активность-пассивность; отношение к индивидам и нормам; отчуждение — подчинение) и выводит восемь разновидностей отклоняющегося поведения. Он определял аномию как «состояние, при котором значительное число индивидов находятся в положении, характеризующемся серьезным недостатком интеграции со стабильными институтами, что существенно для их собственной личной стабильности и успешного функционирования социальных систем. Обычной реакцией на это состояние является ненадежность поведения» [157. С. 12]. Согласно такому подходу, аномия возрастает в связи с беспорядочностью и конфликтами нравственных норм в обществе. Люди начинают ограничиваться нормами отдельных групп и в результате не имеют стабильной перспективы, в соответствии с которой им необходимо принимать решения в повседневной жизни. В этом понимании аномия выглядит как результат свободы выбора без устойчивого восприятия действительности и при отсутствии стабильных взаимосвязей с семьей, государством и другими основными институтами общества. Поведение подростков и молодежи он рассматривает в свете понятия аномии — состояние, в котором ценности и нормы не являются более ясными указателями должного поведения или теряют свою значимость.

Теория аномии также нашла новое выражение в понятии «социальных обручей», введенном Трэвисом Хирши, который утверждал, что чем больше люди верят в ценности, принятые обществом (например, в правильность законов), чем активнее они стремятся к успешной учебе, участию в социально одобряемой деятельности (например, во внешкольных занятиях) и чем глубже их привязанность к родителям, школе и сверстникам, тем меньше вероятность, что они совершат девиантные поступки. Однако исследование, проведенное Хинделангом, показало, что слишком глубокая привязанность к сверстникам способствует правонарушениям. Это означает, что группы сверстников действительно регулируют поведение своих членов, но они же могут поощрять преступное поведение.

Роберт Дьюбин ввел переменную, отражающую отношения индивида к группе, и разграничил фактическое поведение и нормы [133. С. 147−164]. Выделив ценностный и поведенческий аспекты, он вывел четырнадцать видов адаптации за счет расширения типологии инновации и ритуализма.

Г. Беккер выдвинул теорию штампов, клеймения: «назови человека отклоняющимся — и он таким станет» (1963), утверждая, что некоторая степень безнормности имеет место в любом обществе из-за «несовершенства социализации внутренних конфликтов и новшеств». Он считал, что девиация — это «стигма» (клеймо), которое группы, обладающие властью, ставят на поведении менее защищенных групп или отдельного человека [297. С.226].

И. Гоффман выделяет три типа стигм:

физическая стигма — хромота, слепота и другие телесные увечья;

люди с недостатками, связанными с волей, — алкоголики, наркоманы, душевнобольные;

расовая стигма.

Поскольку теория И. Гоффмана рассматривает стигмацию в контексте криминологии, то к его классификации Ю. А. Клейберг добавляет еще один вид — морально-правовую — преступники, проститутки. Личность с морально-правовой стигмой можно охарактеризовать как однажды дискредитировавшую себя с нравственной и правовой стороны в глазах общественности. Гоффман, таким образом, дихотомически разделил людей на «нормальных», чье поведение совпадает с общественно ожидаемым, и «стигматизированных», чей внешний вид и образ жизни отклоняются от общепринятых норм той или иной социальной общности.

Авторы радикальной криминологии (Турк, Квинни, Тэйлор, Янг) отстаивали позицию, что девиация — это результат противодействия нормам капиталистического общества [297. С.226].

Как пишет профессор социологии Калифорнийского университета в Беркли (США) Нейл Джозеф Смелзер, «девиация с трудом поддается определению, что связано с неопределенностью и многообразием поведенческих ожиданий. Девиация ведет за собой изоляцию, лечение, исправление или другое наказание» [5. С.78]. Н. Дж. Смелзер предложил свою теорию социальных детерминант коллективного поведения, девиации и социального контроля, в которой выделяет три основных компонента девиации:

• а) человека, которому свойственно определенное поведение;
• б) норму или ожидание, являющееся критерием оценки поведения как девиантного;
• в) другую группу или организацию, реагирующую на данное поведение.

Девиантность Н. Дж. Смелзер определяет как соответствие или несоответствие поступков социальным ожиданиям.

Важный вклад в развитие аномической теории внесли Говард и Ормен (1960), представившие теорию дифференцированных возможностей, тогда как в распоряжении членов какой-либо социальной системы имеются законные средства различного масштаба, далеко не каждому индивиду открыт доступ к нелегальным средствам. Подход Говарда и Ормена представлял собой попытку связать два основных направления социально-психологической мысли по проблеме девиантного поведения, а именно — представленную аномическую теорию и теорию дифференцированных возможностей.

Согласно теории дифференцированной ассоциации, которая была впервые сформулирована Сазерлендом в 1939 г., девиантному поведению учатся в интеракции (взаимодействии) с другими индивидами в процессе коммуникации [297. С.227].

Кроме того, в социологии отклоняющегося поведения на первый план выходят интеракционные, этнометодологические и феноменологические концепции, но в то же время концепция аномии остается классической.

Особое место среди разнообразных теорий и концепций девиантного поведения занимают исследования психоаналитической ориентации, основоположником которых является 3. Фрейд. Представители психоаналитической ориентации с отклоняющимся поведением, включая нервно-психическое отклонение, социальную девиацию, отмечают чувства повышенной тревожности, агрессивности, стремления к разрушительным действиям.

Из современных западных исследований девиантного поведения интерес представляют работы таких ученых, как Д. Доттер, П. Монсон, а также Х. Хайес, использующий интегрированную теорию для объяснения молодежных правонарушений. Он (Хайес) объединил элементы теорий «навешивания ярлыков», дифференциальных связей (ассоциаций), социального обучения и социального контроля в модель, объясняющую и первоначальные, и продолжающиеся правонарушения.

Он указывал, что «ослабевший социальный контроль способствует возможности связи молодежи с преступным миром, научению преступному поведению, совершению первых правонарушений. Первичная преступность увеличивает вероятность быть негативно оцененным родителями. Эти оценки усиливают вероятность будущих правонарушений». Полученные Хэйесом результаты служат веским аргументом для использования интегрированной теории в изучении молодежной преступности.

Взаимосвязь первичных и последующих правонарушений с негативными общественными санкциями рассмотрена в работах К. Дэмфауса и X. Каштана. Проблемы антисоциального поведения в школе, оптимальные стратегии и практики его преодоления анализирует в своих работах К. Боудич, половые различия в факторах социального контроля рассматривают С. Г. Тиббеттс и Д. К. Херц, проблемы преступности, наркомании и других девиантных адаптаций на примере лонгитюдных исследований X. Б. Каплана отражены в работе Е. Е. Лабеффа, причины появления «человека криминального» рассматривает М. Экерстром.

Но необходимо отметить, что единая теория девиантности, учитывающая и структуру детерминации девиантного поведения, и формы социальной реакции на девиации, и социальнопсихологические факторы вовлеченности в девиантность, пока не разработана на данный момент ни в нашей стране, ни за рубежом.

Реальные условия для формирования и развития психологии девиантного поведения и «социальный заказ» на нее появились в СССР лишь в период хрущевской «оттепели» и возрождения отечественной психологии. В 1971 году независимо друг от друга были изданы небольшие по объему работы двух ленинградских авторов (Я.И. Гилинского, В.Н. Кудрявцева), в заглавие которых впервые были внесены слова «отклоняющееся (девиантное) поведение». В них ставился вопрос о необходимости рассмотрения различных нежелательных для общества нормонарушающих проявлений с позиции более общей социологической теории, поскольку отклоняющееся поведение есть именно социальный феномен. Отмечалось значение понимания и выбора критерия «отклонения», оценки и измерения его величины, а также направленности.

С точки зрения Я. И. Гилинского, отклоняющееся поведение может быть как со знаком «минус», так и со знаком «плюс», то есть негативное — отрицательное; позитивное — социальное, научное, техническое, художественное творчество. Эта позиция была поддержана В. Н. Кудрявцевым. В отечественной литературе эта проблема носит дискуссионный характер [104. С.116].

В ранних отечественных публикациях отдавалось должное марксистско-ленинской трактовке предмета, содержалось много идеологически вынужденных положений — об исторической ограниченности и переходящем характере девиаций, о преимуществах социалистической системы. В 70-е годы появляется все больше трудов, посвященных проблемам формирующейся психологии девиантного поведения, таких авторов, как В. С. Афанасьев, А. А. Габиани, Я. И. Гилинский, В. Н. Кудрявцев, Р. С. Могилевский и др. Важным этапом явился выход книги «Социальные отклонения» — сборника отечественного монографического исследования проблем девиантологии, изданного в 1984 году. Результаты первых крупных эмпирических исследований девиантного поведения отражены в трудах таких исследователей, как Я. И. Гилинский, А. С. Пашков, Э. Раска, Л. Спиридонов.

В конце 70-х — начале 80-х годов сложилось несколько исследовательских центров девиантности: на базе Лаборатории социологических исследований НИИ комплексных социальных исследований (НИИКСИ) при Ленинградском государственном университете, Сектор социальных проблем алкоголизма и наркомании Института социальных исследований АН СССР, Научно-исследовательская лаборатория социологии преступности МВД Грузинской ССР, Лаборатория социологии девиантного поведения Тартуского государственного университета [104. С.119].

В рамках психологии девиантности начинают формироваться относительно самостоятельные научные направления: социальный контроль и социальная работа, военная девиантология. В 90-е годы начинается активное взаимодействие российских и зарубежных девиантологов — участие в конференциях, совместных исследовательских проектах. Кризис российского общества в 1995 году — экономический, экологический — приводит к резкому росту девиантных проявлений. Это, в свою очередь, объективно определяет повышенный спрос на девиантологические исследования.

В отечественной литературе под девиантным поведением (Я.И. Гилинский, И. С. Кон, В. Г. Степанов, Ю. И. Фролов и др.) понимается следующее:

• 1. Поступок, действия человека, не соответствующие официально установленным или фактически сложившимся в данном обществе нормам, будь то нормы психического здоровья, права, культуры или морали.
• 2. Социальное явление, выраженное в массовых формах человеческой деятельности, не соответствующих официально установленным или фактически сложившимся в данном обществе нормам.

В первом значении девиантное поведение является преимущественно предметом общей и возрастной психологии, педагогики, психиатрии. Во втором значении — предметом социологии и социальной психологии.

Поскольку девиантное поведение стало ассоциироваться со многими негативными проявлениями (олицетворением «зла» в религиозном мировоззрении, симптомом «болезни» с точки зрения медицины, «незаконным» в соответствии с правовыми нормами), возникла даже тенденция считать его «ненормальным». Поэтому следует подчеркнуть точку зрения Я. И. Гилинского, В. Н. Кудрявцева о том, что «девиации как флуктуации в неживой природе, мутации в живой природе (С.И. Коржинский, 1899; Де Фриз, 1903) являются всеобщей формой, способом изменчивости, следовательно, жизнедеятельности и развития любой системы» [104. С.125]. Поскольку функционирование социальных систем неразрывно связано с человеческой жизнедеятельностью, в которой социальные изменения реализуются также путем девиантного поведения, отклонения в поведении естественны и необходимы. Они служат расширению индивидуального опыта. Возникающее на основе этого разнообразие в психофизическом, социокультурном, духовно-нравственном состоянии людей и их поведении является условием совершенствования общества, осуществления социального развития.

Следует отметить точку зрения В. А. Петровского и Э. Фромма о том, что в нонконформизме заложен рост конструктивного начала человеческого «Я». При этом девиации должны носить социально-творческий характер: различные виды научно-технического и художественного творчества (К.К. Платонов). Социально-негативный характер девиаций деструктивен как для личности, так и для общества. Однако именно этот тип отклоняющегося поведения вызывает наибольший интерес исследователей и чаще рассматривается в социально-психологической литературе (И.В. Дубровина, 1998; А. Игнатенко, 1997; А. А. Радугин, К. А. Радугин, 1997; Ж. Т. Тощенко, 1994; С. С. Фролов, 1996). Главными результатами развития отечественной психологии девиантности и социального контроля можно назвать освоение достижений мировой и отечественной психологии.

Из узкодисциплинарных исследований отдельных проявлений социальных девиаций выросла и сформировалась специальная социологическая теория — девиантология. Это позволило изучать и объяснять различные формы позитивного и негативного девиантного поведения с общих, системных позиций как проявления некоторых единых закономерностей и механизмов социального бытия. При этом девиантное поведение рассматривается не как патология, а как естественный и необходимый результат эволюции социума, как дополнительные конформным формы жизнедеятельности. «Отклонение» не есть объективная характеристика определенных видов поведения, а лишь следствие соответствующей общественной оценки. По мнению Я. И. Гилинского, это очень важно для политики социального контроля — принципиально невозможно «искоренить», ликвидировать, преодолеть негативное девиантное поведение и отдельные его виды. Речь может идти лишь об адекватных способах и методах регулирования, управления ими [81. С.75].

Будучи порождением социально-экономических, культурологических изменений, характеристики девиантности служат показателем, зеркалом «общественного бытия и качества» населения.

Психология девиантности и социального контроля оказывает существенное влияние на другие научные направления дисциплины, изучающие общий объект. В трудах суицидологов, наркологов, психологов, криминологов все в большей степени рефлексируются идеи девиантологии (А. Абрумова, Ю. Блувштейн, А. Дьяченко и др.).

Современная Россия являет собой идеальную совокупность всех девиантогенных факторов — состояние аномии, резкая социальная дифференциация и поляризация, глубокий экономический кризис, социальная дезорганизация. В этих тяжелых для страны условиях исследование различных форм девиантности приобретает особенную теоретическую и прикладную значимость.

Новейшие теории девиации делают акцент на характер общества и стремятся выявить, в какой мере оно заинтересовано в создании и сохранении девиации, обращая внимание на исправление не какого-то конкретного человека, а всего общества.

Наиболее перспективными представляются следующие направления научно-исследовательской деятельности в рассматриваемой сфере: создание в регионах и в России в целом системы мониторинга девиантного поведения; сравнительные исследования с зарубежными партнерами по актуальным проблемам социальных девиаций; анализ девиантного поведения как протестной реакции в условиях социального конфликта; изучение действующих форм социального контроля с точки зрения их адекватности природе, генезису, закономерностям девиантного поведения; исследования позитивных девиаций как возможной альтернативы негативным проявлениям (проблема анализирования социального недовольства и протеста) [104].

Каждое общество имеет свою определенную систему норм, включающую требования к поведению и обязанности членов данного общества. Система норм зависит от уровня социально-экономического, политического, духовного развития общества, а также от производственных и общественных отношений. Система норм по отношению к социально-экономическому развитию является зависимой переменной. Социальные нормы формируются неизбежно как следствие коммуникации и кооперации людей, они являются имманентной (от лат. Immanens — пребывающий в чем-либо, свойственный чему-либо) и основополагающей составной частью любой формы социализации человека. Не существует ни одного общества или группы людей без системы норм, определяющих их поведение. Отклонение или несоблюдение этих норм является социальным отклонением, или девиацией. Девиантное поведение является одной из наиболее важных проблем любого социального общества. Оно всегда было, есть и будет присутствовать в человеческом обществе. И как бы мы ни хотели от этого избавиться, всегда будут существовать люди, называемые девиантами, то есть те, которые не могут или не хотят жить по правилам и нормам, принятым в том обществе, в котором они живут.

Понятие «социальная норма» достаточно широкое. В зарубежной научной литературе имеется большое число работ, так или иначе анализирующих это понятие, однако систематического методологического анализа норм все же на сегодняшний день не существует.

Различные исследователи, давая определения девиантному поведению, почти всегда упоминают конфликт с социальными нормами. Следовательно, чтобы отнести то или иное поведение к отклоняющемуся от норм, необходимо разобраться, что же такое норма. Прежде всего, хотелось бы подчеркнуть относительность этого понятия. Определений этого феномена существует множество. Занимались данной проблемой многие из упомянутых выше исследователей, изучавших девиации: М. Вебер, Э. Дюркгейм, Р. Линтон, Р. Мертон, Р. Миллз, Р. Моррис, Т. Парсонс, У. Самнер и другие; отечественные ученые М. И. Бобнева, С. А. Даштамиров, Ю. А. Клейберг, В. М. Пеньков, В. Д. Плахов, А. А. Ручка, В. А. Ядов и др.

В нормах заложены определенные способы действия, в соответствии с которыми индивиды строят и оценивают свою деятельность, направляют и регулируют поведение.

Ю.А. Клейберг выделяет три принципиально различных определения:

• — Социальные нормы — средства социальной регуляции поведения индивидов и групп. Определение дано М. И. Бобневой в 1978 году.
• — Социальные нормы — совокупность требований и ожиданий, которые предъявляет социальная общность своим членам с целью осуществления деятельности, поведения установленного образца. Данное определение нормы предложено А. А. Ручкой в 1990 году [37. С. 23].
• — Социальная норма — обусловленный социальной практикой социокультурный инструмент регулирования отношений в конкретно-исторических условиях жизни общества. Определение было сформулировано Ю. А. Клейбергом в 1997 году [157. С.28].

Особенностью социальных норм является то, что в них закладывается программа достижения желаемого результата социального действия, а также они выступают как фактор воспитания.

Все социальные нормы можно классифицировать в зависимости от того, насколько строго соблюдается их исполнение.

За нарушение одних норм следует мягкое наказание — неодобрение, ухмылка, недоброжелательный взгляд.

За нарушение других норм — жёсткие санкции: тюремное заключение, даже смертная казнь.

Определённая степень неподчинения нормам существует в любом обществе и в любой группе.

Социальные нормы действенны в том случае, если они становятся компонентом индивидуального сознания личности. Именно тогда они действуют как факторы и регуляторы поведения и самоконтроля; социальная норма выступает как добровольное самообязательство.

Социальные нормы выполняют в обществе очень важные функции:

• -регулируют общий ход социализации,
• -интегрируют индивидов в группы, а группы в общество,
• -контролируют отклоняющееся поведение,
• -служат образцами, эталонами поведения.

Каким образом удаётся достичь этого при помощи норм? Во-первых, нормы — это также и обязанности одного лица по отношению к другому или другим лицам. Запрещая новичкам общаться с начальством чаще, чем со своими товарищами, малая группа накладывает на своих членов определённые обязательства и ставит их в определённые отношения с начальством и товарищами. Стало быть, нормы формируют сеть социальных отношений в группе, обществе.

Во-вторых, нормы это ещё и ожидания: от соблюдающего данную норму человека окружающие ждут вполне однозначного поведения. Когда одни пешеходы движутся по правой стороне улицы, а идущие навстречу — по левой, возникает упорядоченное, организованное взаимодействие. При нарушении правила возникают столкновения и беспорядок. Ещё более наглядно действие норм проявляется в бизнесе. Он в принципе невозможен, если партнёры не соблюдают писаные и неписаные нормы, правила, законы. Стало быть, нормы формируют систему социального взаимодействия, которая включает мотивы, цели, направленность субъектов действия, само действие, ожидание, оценку и средства.

Нормы выполняют свои функции в зависимости от того, в каком качестве они себя проявляют:

• — как стандарты поведения (обязанности, правила) или
• — как ожидания поведения (реакция других людей).

Из всего этого следует, что если индивид соблюдает все нормы, предписанные обществом, то его поведение не является отклоняющимся; если же он не соблюдает какие-либо правила, то поведение данного индивида будет девиантным. Но обычно в обществе не существует людей, которые бы соблюдали абсолютно все нормы.

Особым критерием нормы может служить приспособленность к условиям жизни.

Понятия «норма» и «отклонение», по словам Ю. А. Клейберга, используются для характеристики процесса развития и социального поведения ребенка. Отклонения могут носить как негативный, так и позитивный характер. Например, отклонениями от нормы в развитии ребенка являются и умственная отсталость, и талантливость. Такие негативные отклонения в поведении, как преступность, алкоголизм, наркомания, оказывают отрицательное влияние и на процесс социального становления человека, и на развитие общества в целом. Позитивные же отклонения в поведении, к которым можно отнести все формы социального творчества, например, экономическую предприимчивость, научное и художественное творчество, напротив, служат развитию социальной системы, замене старых норм новыми.

В.Д. Менделевич подчеркивает, что девиация — это граница между нормой и патологией, крайний вариант нормы. Девиантность нельзя определить, не опираясь на знание норм. В медицине норма — это совершенно здоровый человек; в педагогике — успевающий по всем предметам ученик; в социальной жизни — отсутствие преступлений. Труднее всего определить «психологическую норму» как совокупность неких свойств, присущих большинству людей, эталон поведения (В.Ф.Курлов, М. Д. Матюшкина, Е. Э. Смирнова, 1999). Это — нормы-идеалы. Поскольку уровень интериоризации норм в разных социальных средах имеет существенные отличия, а нормы-идеалы, система основных ценностей носят глобализированный характер, они трудно применимы к конкретным социальным объектам (П.А. Сорокин, 1993). Не случайно Л. Пожар (1996) предлагает рассматривать норму в трех разных значениях: статистическую, функциональную (индивидуальную) и идеальную. При этом идеальная норма — это оптимальный способ существования личности в оптимальных социальных условиях. Поскольку каждый индивид имеет собственный специфический путь развития, любое отклонение можно считать девиацией лишь в сравнении с этим трендом. Таким образом, функциональная (индивидуальная) норма принимает во внимание единичность индивида, но не отражает неких свойств, присущих большинству людей, событий.

Статистическая норма как самая большая частота появления определенного показателя соответствует общему предположению о том, что большинство людей относится к нормальным людям. Однако при этом нормальными пришлось бы считать только обывателей, конформистов, причисляя к нормальным людям с патологией, и даже сверходаренных. Имеющиеся возможные отклонения от этой «среднестатистической нормы» расцениваются как варианты нормы, проявления особенностей характера, личности, как уникальный результат взаимодействия индивидуальности и специфических особенностей ситуации. Но статистическая норма не позволяет увидеть перспективы успешного обучения, социализации, дальнейшего психологического развития личности.

Наиболее приемлемым при разграничении нормы и девиации считается так называемый статистически-адаптационный подход, при котором «норма» представляет собой что-то среднее, устоявшееся, не выделяющееся из массы или что-то наиболее приспособленное к окружающей среде [5. С. 78].

Нормативность поведения личности может быть определена в соответствии с социально-психологическими нормативами (СПН) общества и социокультурными особенностями конкретного района, региона. М. М. Семаго отмечает, что в настоящее время таких СПН просто нет. Следует отметить, что время существования норм может быть кратким, исчисляясь десятилетиями и даже годами, что происходит в настоящее время (динамическая норма как «живой процесс»). Сложность анализа связана с недостаточностью информации о психологической норме в современной ситуации развития общества, характеризующейся распространением норм криминальной субкультуры (В. Ф. Пирожков, 1998).

Итак, норму в психологии можно рассматривать как эталон поведения, следование личности принятым в данном сообществе в конкретное время нравственным требованиям. В идеальной поведенческой норме гармоничная норма (адаптивность и самоактуализация) должна сочетаться с креативностью индивида (В.Д. Менделевич, 2001).

По мнению А. Кулка, к критериям нормальности ребенка, взрослого и пожилого человека следует относить.

• — субъективную удовлетворенность, характерную больше для зрелого человека, чем для ребенка или подростка;
• — идентичность, которая становится устойчивой к 5−6 годам;
• — целостность, приобретаемую в период длительной социализации;
• — автономность, типичную для гармоничного взрослого;
• — адекватность восприятия реальности;
• — толерантность к фрустрации;
• — резистентность по отношению к стрессу;
• — социальную адаптацию;
• — оптимальное самоутверждение [105. С. 203].

Однако гармоничная норма не отражает устойчивых различий психологии людей разного возраста, наиболее существенных и ценных сторон их жизнедеятельности. Следовательно, должны существовать еще и возрастные ее варианты, учитывающие особенности времени и места проживания индивида, служащие ориентирами при разграничении нормы и девиации. В процессе оценки возрастной поведенческой нормы В. Д. Менделевич предлагает анализировать различные стили деятельности, которым должен соответствовать человек определенного возраста: коммуникативный стиль; волевые характеристики; интеллектуальные, эмоциональные и психомоторные особенности; стиль устной и письменной речи. Но четких возрастных особенностей предлагаемых критериев он не приводит, так как они могут быть выделены лишь в соответствии с определенным подходом к норме и девиации.

В психологию из медицины пришел нозоцентрический (психиатрический) подход, рассматривающий поведение с позиций поиска и обнаружения симптомов болезни (Ю.А. Александровский, С.А. Беличева), психопатологии. Норма при этом — это отсутствие патологии, а отклоняющееся поведение подразумевает наличие явной или скрытой психопатологии. В рамках психиатрического подхода девиантные формы поведения рассматриваются как преморбидные (доболезненные) особенности личности, способствующие формированию тех или иных психических расстройств и заболеваний (А.Е. Личко, В. Д. Менделевич, А. С. Попов и др.). Основные критерии отграничения психопатий от вариантов нормы, акцентуаций и других форм поведенческих расстройств, предложенные П. Б. Ганнушкиным, остаются до настоящего времени наиболее надежными при разграничении психической нормы и патологии (девиации).

Следует рассмотреть различные нормоцентрические подходы к оценке поведенческой нормы и девиации. Если в естественных науках ориентируются на «норму-точку» (например, нормальная температура тела человека — 36,7), то в социальных науках «норма» — это интервал, «оптимальная зона, в пределах которой система не переходит на патологический уровень» (В.Ф. Курлов, М. Д. Матюшкина, Е.Э. Смирнова). Я. И. Гилинский социальную норму определяет как «исторически сложившийся в конкретном обществе предел, меру… допустимого поведения» [79. С.52].

Этнокультуральный подход рассматривает девиации сквозь призму традиций определенного сообщества людей: девиантом считается тот, чье поведение отличается от норм, принятых в его микросоциуме, кто проявляет поведенческую ригидность, не способен адаптироваться к новым этнокультуральным условиям. Поскольку критерии отклонений заложены в культуре, потребность в оперировании понятием «девиация» возникает при сопоставлении традиций с инновациями, когда происходящие асоциальные явления начинают восприниматься как «новая» норма (Л.Б. Филонов, 1998).

Девиантным поведением в рамках гендерного подхода может считаться гиперролевое поведение, инверсия шаблонов гендерного стиля, изменение сексуальных ориентаций.

Профессиональный подход в оценке поведенческой нормы и девиаций базируется на представлении о существовании профессиональных и корпоративных стилей поведения и традиций. Профессиональная норма — это технический стандарт, свод правил для медиков, объединенных «клятвой Гиппократа», модель поведения типичного представителя определенной профессии. Их нарушение расценивается как девиация.

Отклоняющимся может считаться поведение, не соответствующее возрастным шаблонам и традициям, являющееся следствием акселерации, ретардации, гетерохронности развития. Наличие стандарта, фиксирующего типичные черты ребенка определенного хронологического возраста, позволяет нам рассматривать каждого отдельного ребенка как вариант, более или менее отклоняющийся от основного типа. С учетом стандарта — ребенка массового типа возрастного развития — Л. С. Выготский выделил отсталого ребенка, ребенка-примитива с задержкой развития социокультурного происхождения и ребенкадезорганизатора (как «трудного», так и одаренного). Подросток с девиантным поведением — это, как правило, ребенок-дезорганизатор.

Психологический подход рассматривает девиантное поведение в связи с внутриличностным конфликтом, деструкцией и саморазрушением личности, блокированием личностного роста и деградацией личности. Польский ученый Я. Щепаньский предлагает считать нормальной среднюю (в статистическом смысле) личность, адаптированную и ведущую себя в рамках установленных социальных критериев, а также целостную личность, то есть такую, все основные элементы которой функционируют в координации с другими.

Норма в его понимании — это «способность к установлению душевных контактов с окружающими, подчинение общественным целям, выбор законных средств для достижения личных целей и ряд других признаков» [312. С. 36].

Если при определении нормы и девиации исходить из какого-то одного предпочитаемого исследователем подхода в зависимости от рамок культуры, в которой он проживает, нельзя однозначно определить, что есть норма, а что девиация. Однако феноменологический подход, использующий принципы понимающей, а не объясняющей психологии (К. Ясперс), позволяет объективно подойти к оценке отклоняющегося поведения, способствовать пониманию его механизмов, мотивов совершения личностью девиантных поступков; увидеть за каждым из отклонений в поведении механизм психогенеза, выбрать адекватную и эффективную тактику коррекционного воздействия. Феноменологическая (личностная) парадигма позволяет отметить, что в практике психологи нередко сталкиваются не с отклоняющимся, а с непринимаемым, отвергаемым, отклоняемым взрослыми поведением. Так, ярлык «девиантных» среди педагогов носят недисциплинированные дети, которые постоянно привлекают к себе внимание, доставляют наибольшее беспокойство использованием нецензурной и жаргонной лексики, эпизодическим употреблением алкоголя, табака, драками (С.А. Бадмаев, 1999; В. А. Захарчук, 1998; О. Б. Крушельницкая, 1999 и др.).

Следует подчеркнуть, что с позиций самого подростка некие возрастные и личностные особенности позволяют считать поведение, рассматриваемое взрослыми как отклоняющееся, «нормальными» игровыми ситуациями, которые отражают стремление к необычайным ситуациям, приключениям, завоеванию признания, испытанию границ дозволенного (Л.Б. Ермолаева-Томина, 1995, В. С. Мухина, 1995; К. Г. Мяло, 1991; Д. И. Фельдштейн, 1998; Л. Б. Филонов, 1979). Поисковая активность подростка служит расширению границ индивидуального опыта. Х. Ремшмидт (1994) отмечает, что в период взросления трудно провести границу между нормальным и патологическим поведением. Поэтому мы придерживаемся мнения М. Ю. Кондратьева, О. Б. Крушельницкой, Н. И. Озерецкого о том, что девиантом можно называть того подростка, кто «не просто одноразово и случайно отклонился от поведенческой нормы, а постоянно демонстрирует девиантное поведение», которое носит социально-негативный характер.

С определенными оговорками к девиантам можно отнести и категорию одаренных, поскольку и те, и другие резко выделяются среди сверстников, как в реальной жизни, так и в образовательных учреждениях среди объектов фронтальных педагогических воздействий. Не случайно Д. Симонтон и Ф. Фарли отмечали существенную близость между творческой и девиантной личностью (особенно с аддиктивным поведением). Это особый тип — «искатель возбуждения». Отличие заключается в том, что для подлинного творчества удовольствие составляет сам процесс творчества, а «для девиантной разновидности поисковой активности основной целью является результат — удовольствие» .

Таким образом, в педагогике и психологии понятия «норма» и «отклонение» позволяют выделить определенную точку отсчета, относительно которой можно уточнять причины, вызывающие те или иные отклонения, выяснять, каким образом они влияют на процесс социализации ребенка, и на основе этого строить практическую социально-психологическую деятельность.

С.А. Беличева подчеркивает, что асоциальное поведение несовершеннолетних имеет свою специфическую природу и рассматривается как результат социопатогенеза, идущего под влиянием различных целенаправленных (организованных) и стихийных (неорганизованных) воздействий на личность ребенка, подростка, юноши [31. С. 20].

В отечественной педагогике XX века девиантное поведение исследовали такие ученые как В. М. Бехтерев, П. П. Блонский, Л. С. Выготский, А. С. Макаренко, С. Т. Шацкий, и многие другие.

Данный вопрос рассматривался и учеными — педологами, однако, начиная с 30-х годов, снизилась возможность исследований по данной проблеме в силу гонений на педологию.

В последнее десятилетие значительный вклад в разработку педагогических основ проблемы девиантного поведения несовершеннолетней молодежи внесли В. Г. Бочарова, Б. З. Вульфов, М. А. Галагузова, С. И. Григорьев, В. И. Загвязинский, Ю. А. Клейберг, М. А. Ковальчук.

Проблема девиантного поведения в педагогике рассматривается, главным образом, в отношении подросткового и юношеского возрастных периодов развития, так как именно дети, находящиеся на данных возрастных этапах развития, в большей степени, чем другие возрастные категории детства входят в группу риска, в связи с тем, что для них характерны такие особенности:

внутренние трудности переходного периода, начиная с психогормональных процессов и кончая перестройкой «Я — концепции»;

пограничность и неопределенность социального положения;

противоречия, обусловленные изменением механизма социального контроля: детские формы контроля, основанные на соблюдении внешних норм, предъявляемых взрослым обществом, уже не действуют, а новые, взрослые, предполагающие сознательный самоконтроль, еще не сложились или не окрепли.

В своем исследовании мы обращаемся к работе с детьми — подростками и на основании вышепроведенного анализа концептуальных подходов к проблеме девиантного поведения под данным видом поведения понимаем целостный поведенческий акт, действия или поступки подростков, не соответствующие общепринятым социальным, культурным и нравственным нормам, а также нормам, традициям и образцам поведения в тех группах, в которых протекает их жизнедеятельность, если эти нормы и традиции не вступают в противоречия с общепринятыми в том обществе, в котором живет подросток.

Рассматривая сущность девиантного поведения, по нашему мнению, необходимо учитывать следующее:

• — общепринятый образ жизни в широком значении этого понятия, как совокупность типичных для данного общества форм жизнедеятельности людей, способов удовлетворения ими своих потребностей;
• — часто повторяющиеся ситуации, в которых находится ребенок, и которые предъявляют к его поведению определенные требования;

личностные особенности самого ребенка, особенности развития его личности на конкретном возрастном этапе.

Подведя итог вышесказанному, подчеркнем, что в ходе своего исследования мы рассматриваем возможности организации коррекционной работы с подростками, проявляющими отклонения в поведении не только в специализированных центрах и общеобразовательных школах, но и в таких институтах воспитания, как оздоровительно — образовательные центры, поскольку практика организации такой работы в период летнего отдыха детей получила широкое распространение в различных регионах РФ, но нет достаточного научно — методического обоснования данного вида деятельности. Прежде чем перейти к обоснованию содержания коррекции девиантного поведения подростков, мы ответим на логически следующий вопрос, касающийся причин девиантного поведения подростков, анализу которых посвящен следующий параграф нашего диссертационного исследования.