Онтолингвистические основы грамматической организации речевого высказывания

Процесс овладения грамматикой многокомпонентен, и, по В. С. Цетлин, включает:

операцию вызова модели, которая обеспечивается грамматическим значением структуры;

оформленность речевых единиц, которыми заполняется избранная модель в соответствии с нормами данного языка и с определением временных параметров;

оценку правильности оформления и адекватности использования речевой единицы.

Чтобы определить речевое действие в психолингвистике (на основании зарубежных специалистов X. Джексона, Ч. Осгуда, Д. Скиннера и др.) больше всего употребляется термин «речевой поступок». По значению термин «речевой поступок» имеет в виду мотивацию речи, социальную детерминированность, индивидуально-личностный аспект практической реализации речевого действия. Вместе с тем нельзя не заметить, что «в методическом плане», применительно к содержанию «речевой» работы, этот термин-понятие является не совсем удачным. Он представляет собой своего рода общее обозначение действия, не наполненное конкретным содержанием. Кроме того, основное значение слова «поступок» (социальное действие, поведенческая реакция и др.) достаточно прочно закреплено в лексической системе любого языка, что определяет необходимость постоянного абстрагирования от этого основного значения при использовании данного слова-понятия для обозначения речевого действия. Для практики коррекционной логопедической работы более подходит другой термин-понятие, предложенный А. А. Леонтьевым [28].

По своему объему и структуре речевые высказывания подразделяются на отдельные (или одиночные) высказывания и развернутые речевые высказывания (описание, повествование, рассуждение). Первым из них соответствует такая единица языка, как предложение, вторым — текст.

«Отдельные высказывания» и «предложения», «развернутые высказывания» и «текст» — это не тождественные синонимы-понятия. Первые из них относятся к единицам речи и соответственно — к психолингвистическим единицам, вторые — к единицам языка.

Отдельное высказывание может быть реализовано в комбинированном варианте: одни его структурно-семантические компоненты могут быть выражены знаками языка, другие — невербальными знаками (жест, мимика, неречевые звуки, голосовое интонирование без фонемного продуцирования слогов и слов), и при этом оно все равно остается речевым высказыванием. Речевое высказывание может быть (в исключительных случаях) реализовано только через использование неязыковых знаков (в качестве примера можно привести «веревчатое письмо» древних индейцев Северной и Центральной Америки). В отношении единиц языка (предложение, текст) такое «допущение» невозможно; это «строго нормативные» знаковые единицы, в связи с чем любой ненормативный вариант их знакового выражения всегда однозначно интерпретируется как «ошибочный», как отклонение от речевой, языковой нормы.

По своей «коммуникативной направленности» (задаче) речевые высказывания подразделяются на:

высказывания, служащие для передачи «новой» информации;

высказывания, целью которых выступает получение необходимой информации (на уровне отдельных высказываний им соответствуют вопросительные предложения);

высказывания-побуждения к неречевым и речевым действиям (или императивные высказывания);

высказывания-умозаключения.

Речевое высказывание рассматривается в психолингвистике как действие, имеющее свое «означаемое» (предмет высказывания, соответствующий общему предмету речевого действия) и «означающее». В качестве «означаемого» выступает то, что человек хотел выразить своим речевым действием; «означающим» является форма реализации действия (для речевого высказывания — это соответствующая языковая форма выражения).

В качестве «означаемого» выступает передаваемое субъектом речевого действия смысловое содержание высказывания. Коммуникативной формой является лексико-грамматическое и интонационное оформление речи. С учетом вышесказанного, речевое высказывание реализуется в речевой деятельности на уровне сообщения или суждения, высказываемого в форме предложения или текста.

Вторым структурно-образующим компонентом деятельности является операция. Операция — это также одна из составляющих деятельности человека, соотносимая с объективно-предметными условиями достижения целей деятельности. Операции формируются в результате преобразования действий при их выполнении. При этом действие, меняя свою направленность, становится условием, средством осуществления другого действия, условием достижения новой цели.

По своей природе операция почти тождественна действию. Их основное отличие между собой состоит в следующем. История становления и развития человеческого общества свидетельствует о том, что изначально любая деятельность складывалась и выполнялась на основе последовательных равноправных действий. Постепенно (в ходе общественно-исторического развития) отдельные действия стали выполняться в максимально автоматизированном варианте, сознательный контроль за их выполнением уступил место подсознательному, а сами действия перестали соотноситься с решением какой-то частной, промежуточной задачи в ходе осуществления деятельности.

Специфической особенностью речевой деятельности является то, что входящие в ее состав основные действия — действия порождения речевого высказывания и его восприятия и понимания включают целый набор (несколько десятков) взаимосвязанных между собой операций.

В психологии речи, лингвистике и, разумеется, в психолингвистике принято дифференцировать операции по их предмету и предназначению. Так, принято выделять операции со знаками языка — языковые операции, семантические операции — операции со смысловыми единицами речевого высказывания («семами») и собственно речевые операции, обеспечивающие реализацию речевой деятельности (различные виды и формы речи). К речевым операциям, обеспечивающим механизм построения и реализации речевых действий (речевых высказываний), относятся операции сличения, выбора смысловых и языковых элементов, «набора» (составление целого из частей), а также перестановка, замена, построение высказывания по аналогии и др.

Операции в процессе речевой деятельности доводятся до автоматизма. Это, в свою очередь, способствуют доведению операционной стороны речевого действия до уровня навыка.

Языкознание последних десятилетий развивается под знаком коммуникативной лингвистики, которую можно рассматривать в качестве составляющей когнитологии, изучающей познавательно-мыслительную деятельность. Когнитология как наука появилась в XX веке и связана с таким сложным феноменом природы, как человеческое сознание и разум. Когнитивная лингвистика отвечает на эти вопросы в их непосредственной связи с языком; это наука, которая изучает соотношение когнитивных и языковых структур. Поворот в развитии лингвистики связан с именем Ноэма Хомского, который создал порождающую модель языка, т. е. выработал определённый набор правил, способных породить правильные предложения языка, и предложил для этого ряд трансформационных методик. Он утверждал, что грамматика — это не конструкт, изобретённый лингвистами, а формальный объект, обладающий психологической реальностью в жизни человека, и что все языки имеют одну и ту же внутреннюю структуру.

Н. Хомский [44] и его последователи увидели новую цель лингвистической теории — ориентацию на решение проблем массовой коммуникации. Учение Н. Хомского [44] и его школы породило развитие определённых областей знания: утвердился приоритет дедуктивного языкознания, началась разработка теории синтаксиса, зародился семантический синтаксис, появился интерес к внутренним ментальным, т. е. ядерным репрезентациям языкового знания, впервые в область интересов лингвистики были включены когнитивные аспекты языковой личности при усвоении языка. Эти открытия создали основу для возникновения когнитивной лингвистики.

Трансформационная грамматика Н. Хомского [44] - это наука, которая отражает «созидание» в языке, обнаруживает глубинные закономерности порождения речи. Включая в себя механизм конструирования синтаксических структур из некоторого числа ядерных предложений, трансформационный метод может обеспечить наиболее точное и ясное понимание процессов порождения фраз и правил их включения в предложение. Трансформационная грамматика даёт правила интрамодальных трансформаций, необходимых для цементации двух главных групп предложения, для их превращения в поверхностную структуру. Имеются три слоя связей, устанавливающих контакт подлежащего и глагола-сказуемого. Их следует рассматривать как глубинную связь — порядок следования; морфофонемную связь — согласования; категориальную связь, выражаемую категориями времени и наклонения глагола. Эти связи можно свести к двум категориям: глубинные — поверхностные. Сопоставив строй синтаксического ядерного предложения со строем логического суждения, приходим к выводу o том, что модель суждения, как и модель предложения, можно рассматривать на разных ступенях отвлечённости категорий.

Классическая логика вычленяет в суждении два основных элемента, называемых «терминами суждения» — субъект как понятие о предмете мысли, относительно которого нечто утверждается или отрицается, и предикат как понятие о том, что утверждается или отрицается относительно предмета мысли. Эти термины выражаются в предложении языковыми элементами, которые в грамматике принято называть членами предложения. Существуют главные и второстепенные члены предложения, причём последние могут трансформироваться в придаточные предложения.

По Н. Хомскому [44], порождение речи представляет собой процесс последовательной реализации семантических, грамматических и прагматических правил, формирующихся у носителя языка на базе врождённых когнитивных структур, т. е. существует некая универсальная грамматика, состоящая из комплекса глубинных структур и эксплицирующая основные свойства человеческого разума. По словам Н. Хомского [44], предложение может быть ядерным, либо преобразованным из ядерного с помощью трансформации.

Таким образом, все предложения делятся на ядерные предложения и трансформы. С помощью анализа по непосредственно составляющим (НС) можно адекватно проанализировать предложения. Например, фраза Молодые рабочие очень быстро строят многоэтажный дом — результат развёртывания по непосредственно составляющим ядерной структуры всё той же фразы Рабочие строят дом. После операции пассивизации получается другая фраза: Многоэтажный дом очень быстро строится молодыми рабочими.

Глубинные структуры на поверхностном уровне могут быть либо просто воспроизведены, либо воспроизведены в виде трансформ, т. е. появляется чёткое разграничение чего-то поверхностного, реализованного в тексте, привычного для анализа в дескриптивной лингвистике, и чего-то глубинного, что в тексте не отражено, но каким-то образом там всё же присутствует.

По сути, берётся уже готовая, хотя и глубинная, структура, и на какомто этапе включаются соответствующие правила, преобразующие её в поверхностную структуру. Порождающая семантика делает ещё один шаг в глубину мыслительных процессов, поскольку она берёт в качестве исходной не ядерную конструкцию в целом, а отдельные семантические параметры. Эти параметры комбинируются в те или иные узлы, к которым подбираются отдельные слова. Концепция Хомского — проекция лингвистической модели в психику.

Согласно Н. Хомскому [44], знание языка, языковая компетенция, предполагает совершенное владение грамматическими процессами. Глубинная структура соотносится с поверхностной структурой посредством некоторых мыслительных операций, т. е. грамматических трасформаций.

Трансформационные операции, связывающие глубинную и поверхностную структуры, являются действительными мыслительными операциями, выполняемыми мозгом. Когда предложение реализуется как физический сигнал, в мышлении образуется система суждений, выражающих значение предложения. Этот физический сигнал и система суждений, концептов связываются грамматическими трансформациями. Поверхностная структура связана с физическим сигналом; в основе поверхностной структуры лежит глубинная структура, а также система категорий более абстрактного характера. Глубинная структура выражает семантическое содержание предложения; поверхностная структура определяет форму предложения. Методом вскрытия глубинной структуры и объяснения становления поверхностной структуры является трансформационный анализ. Трансформируя глубинную структуру в поверхностную, мы обнаруживаем логико-семантические свойства первой. Принцип применения трансформации действует на синтаксическом уровне и включает, по нашему мнению, в применении к разветвлённым синтаксическим структурам (РСС) (термин наш) три основные операции: опущение, дополнение (объединение) и замену. Так, РСС, являющаяся сложноподчинённым предложением, — трансформ, образовавшийся в результате объединения или скрещения двух и более простых предложений. Предложение, лежащее в основе главного, — рамочное предложение (РП), матрица, а предложение, лежащее в основе придаточного — составляющее предложение (СП). Их объединение происходит посредством трансформации генерализации. Частные случаи трансформации генерализации — это трансформация конъюнкции (объединения) и трансформация вклинения.

Л.В. Щерба [49] считал, что речь строится не из отдельных слов, а из простейших речевых единиц. «Отдельные слова… отнюдь не даны нам в „речи“. Кратчайшими отрезками… являются „группы слов“ (могущие, конечно, состоять и из одного слова), выражающие в процессе речимысли единые „отдельные предметы“, в данной ситуации далее неделимые». Это — синтагмы.

Вполне определённо и однозначно высказался он о словах и их месте в речи: «Кратчайшие отрезки синтагм, которые в том или другом контексте, в той или другой ситуации могут… играть роль самостоятельных синтагм, а то и целых, хотя бы и неполных предложений, мы называем отдельными словами». Так что слова, по мнению Л. В. Щербы [49], это компоненты синтагм, и попадают они в речь комплексно, в структуре своих синтагм, следовательно, их функции исчерпываются на уровне синтагм. По мнению учёного, кратчайшие отрезки речи, на которые её можно расчленить, это синтагмы, а кратчайший элемент языка, который соответствует отдельному понятию, это слово. Он чётко разграничивал слова и синтагмы: у них разные сферы и статусы. Синтагма выступает как единица речи, принципиально отличная от слова (единицы языка), хотя она может материально совпадать со словом, сохраняя при этом статус синтагмы. Чаще она состоит из нескольких слов. Исследуя французскую речь, Щерба [49] отмечал, что «французские синтагмы находят себе полную параллель в русских». Эта структурная и функциональная параллель подводила к мысли о синтагме как общеречевой единице. Интересуясь вопросами структуры речи, Щерба [49] ещё при исследовании восточно-лужицкого наречия определил термином «группа слов» минимальную фонетическую единицу речи, выражающую одно понятие. В качестве основных средств организации такой группы, по его мнению, выступали порядок слов, их формы и интонация, в частности ударение, которое в каждой группе всегда на самом важном в смысловом отношении слове. Учёный испытывал затруднение в наименовании этих минимальных структур. У термина «группа слов» был недостаток: он не соотносился с теми случаями, когда минимальная речевая единица была выражена одним словом. Поэтому Л. В. Щерба [49] вскоре заменил его термином «фраза», который по причине своей многозначности тоже не устраивал учёного. Поэтому он остановился на термине «синтагма».

Теоретико-информационный подход, появившийся и ставший популярным в мировой науке в середине XX в. представляет сущность речевой деятельности человека в виде несколько упрощенной по форме, но совершенно справедливой по сути схематичной модели процесса передачи информации по каналу связи. Процесс языковой коммуникации представляется следующим образом: язык — это код, отправитель сообщения — говорящий, получатель — слушающий. Говорящий с помощью имеющегося у него кодирующего устройства осуществляет преобразование мысли (кодирование) в последовательность звуковых сигналов (речь), которую с помощью декодирующего устройства воспринимает и понимает слушающий. Достоинством этой модели является акцентирование того факта, что совершаемые коммуникантами речевые действия в процессе речевого общения выступают сложнейшими интеллектуальными процессами оперирования в сознании знаками и знаковыми системами. При этом не только кодирование информации — перевод мысли с языка интеллекта на естественный язык, но и декодирование — обратный процесс перевода информации с естественного языка на язык интеллекта, представляются активными и продуктивными процессами речемыслительной деятельности человека. Присутствие в деятельности переводчика обоих этих процессов в комплексе с необходимостью оперирования в сознании несколькими (двумя как минимум) системами знаков (языками) превращает перевод в самостоятельный объект исследования когнитивной лингвистики.

Коммуникация — это в обычном, неосложненном виде речевое взаимодействие двух коммуникантов, и каждый из них в каждый определенный момент коммуникации занят в нормальном случае совсем не тем, чем занят его партнер: адресант порождает речь, адресат же соотносит звучание со смыслами. Поэтому можно высказать еще одно утверждение: единой коммуникативной морфологии для говорящего и слушающего в принципе быть не может.

При общей базе смыслов мы наблюдаем две взаимосвязанные, но различные системы грамматических правил. Во-первых, это система правил кодирования речевого произведения, система правил упаковки смыслов со всеми необходимыми экспликациями и допустимыми импликациями (коммуникативная грамматика говорящего). Во-вторых, предполагается также особая система правил декодирования речевого произведения в направлении от чувственно воспринимаемых звучаний к переданным и имплицированным смыслам (коммуникативная грамматика слушающего). Это действительно разные грамматики (соответственно семасиологическая и ономасиологическая). Они апеллируют к разным психофизиологическим механизмам. Поэтому плодотворность нередко наблюдаемого смешения грамматики говорящего и слушающего в принципе проблематична.

Несмотря на пристальное внимание специалистов к рассматриваемой проблеме, недостаточно изученными остаются законы усвоения и характер функционирования в языке детей с речевыми расстройствами различных грамматических категорий.