Земледельческая мифология в картине мира

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

В истории мировой культуры невозможно обнаружить такую эпоху, духовная жизнь которой в той или иной степени не определялась бы мифологическими представлениями. С ранних времен, присутствуя в картинах мира и умонастроениях, индивидуальном и общественном поведении людей, мифологическое начало оказывается устойчивым образованием, связывающим прошлое и настоящее самых разнообразных традиций и институтов человечества.

Актуальность темы

исследования. Во-первых, в современной культуре ориентирующейся во многих своих срезах, на принципы научной рациональности, сохраняются (в духе теоремы Геделя) сферы деятельности содержание и логика мышления которых не исчерпывается парадигмами науки. В этих сферах значительная роль может принадлежать традиции, обычаю, мифологическому мировидению. Одной из таких областей культуры выступает сельское хозяйство и, в частности, земледелие. Несмотря на большие достижения аграрной науки, на широкое внедрение принципов рационального землепользования, земледелец, нередко говорит языком мифологии, ориентируется на закрепленный в национальных обычаях порядок и способ осуществления агротехнических действий. Нередко высокие результаты достигаются не столько следованиям научным рекомендациям, но тщательностью, любовью к земле, следованиям многовековым традициям.

Это обстоятельство делает весьма значимым изучение земледельческой мифологии, осмысления её истоков, содержание, способов бытования в культуре.

Во-вторых, мифология, связанная с землей, её возделыванием, является базисной во многих культурах, в том числе и в культуре славянских народов. Поэтому изучение земледельческой мифологии, её образов и содержательных особенностей, имеет значение для понимания целостности культуры. Думается, что на этом пути могут быть поняты многие механизмы ассимиляции или отторжения обыденным сознанием достижений науки, тех или иных религиозных верований и связанных с ними социальных практик.

В-третьих, земледельческая мифология у многих народов остается основой национального менталитета, поэтому сегодня, определяя перспективные направления в диалоге культур, целесообразно учитывать традиции, образ мышления партнера по диалогу, зафиксированные в земледельческой мифологии.

Степень научной разработанности проблемы. Диссертационное исследование опиралось на огромный массив работ посвященных теоретическому истолкованию мифа и мифологического сознания, соотношению мифологии и религии, мифологии и науки, мифологии и практической деятельности, разнообразных по уровню и характеру, обстоятельствам создания, мировоззренческим установкам их авторов. К настоящему времени уже сложился целый пласт литературы, обозревающей саму историю интерпретаций мифологии и религии. Однако, специального исследования земледельческой мифологии, её роли и места в культуре не проводилось. Настоящая работа призвана восполнить этот пробел.

Начало осмысления мифа принято возводить к культуре античности, когда обозначаются различия между мифом, рациональным знанием, практической деятельностью и религиозной верой1. Однако говорить применительно к этим временам о разработке каких-то специальных концепций мифа не приходится: мифологический материал чаще был предметом критики, либо привлекался для иллюстрации философских, этических, эстетических рассуждений. В Средние века,.

1. Донских О. А., Кочергин А. Н. Античная философия: Мифология в зеркале рефлексии. М., 1993; Торшилов Д. О. Античная мифология: миф и единство действия. СПб., 1999. эпоху Возрождения и Новое время к античным приемам аллегоризма и эвгемеризма в трактовке мифов добавились собственные теологические объяснения1. Но уже интеллектуальная атмосфера Просвещения стала менять ситуацию: появились теории т.н. естественной религии, началось изучение верований и культов неевропейских народов. Все это привело к новому взгляду на мифологическое наследие прошлого: оно стало рассматриваться как закономерное состояние определенных стадий культурного движения человечества. Итогом такого поворота стало появление в европейских исследованиях первой половины XIX в. ряда теорий мифа и религии, рассматривавших эти феномены под углом зрения популярных тогда философских и теологических учений .

Началом своеобразного изучения и описания мифологии в отечественной культурной традиции можно считать летописи, критические «Слова» и поучения по борьбе с язычеством, написанные древнерусскими авторами, имевшими целью искоренение исконных народных верований и писавшими о них в предвзятом и критическом плане. Собственно научное осмысление вопроса начинается в XVIII в. с работ по изучению происхождения, истории и верований славян М. В. Ломоносова. Затем появляются «Краткий мифологический лексикон» и «Абевега русских суеверий» М. Д. Чулкова. С начала XIX в. тема «мифология восточных славян» служит предметом широкого изучения этнографов, религиоведов, систематизировавших данные о славянской мифологии. В работах Г. А. Глинки, А. С. Кайсарова, М. И. Касторского, И. П. Сахарова, Н. И. Костомарова, А. А. Кфинфского, А. Н. Афанасьева, А. С. Фаминцина, Е. В. Аничкова, И. Я. Забелина, В. И. Даля и многих других авторов приводятся обширные историко-этнографические данные, на основе которых воссоздаются — с привлечением этимологических, искусствоведческих знаний — картина мира восточнославянской.

1 Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства — М. 1990; ЛеГофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.

2 Гегель Г. В. Ф. Философия религии: в 2 т. — М., 1975 — 1977; Шеллинг Ф.В.И.

Введение

в философию мифологии // Сочинения: в 2 т. — М., 1989; Шлеймахер Ф. Речи о религии. Монологи. — М., 1994. мифологии. Вопросами борьбы христианской церкви с язычеством занимались Н. Гальковский, из церковных историков Е. Голубинский. Историки Н. Карамзин, С. Соловьев уделяли большое внимание проблемам верований славян. Метод сравнения славянской мифологии с мифологией античной, скандинавской, персидской и др. широко применял А. Н. Афанасьев и представители школы сравнительной мифологии Ф. И. Буслаев, А. А. Потебня, О. Ф. Миллер, А. Н. Пыпин, А. Н. Весел овский.

Начавшееся во второй половине XIX в. формирование специализированных направлений научного исследования религий, сопровождалось концептуализацией представлений о мифе, особенностях мифологического восприятия мира. В трудах основополагающих для европейского религиоведения авторов — Ф. Макса Мюллера, П. Шантепи де ла Соссе, Г. Фрика, К. Тиле и ряда других — можно найти суждения методологического характера, до сих пор не утратившие актуальности в изучении истории религий и феномена мифологического сознания1. Принципиальное теоретическое значение для обобщающих характеристик мифологии и анализа ее состояния в разные культурные эпохи имеет разработка этих вопросов в европейской мысли конца XIXпервой трети XX в.в. с учетом их критического осмысления в современной научной среде. В содержании диссертации использованы некоторые положения и выводы, сделанные при исследовании разных аспектов мифологии такими выдающимися мыслителями как Г. Спенсер, Э. Тайлор, Э. Лэнг, У. Робертсон Смит, Дж. Фрэзер, Р. Маретт, А. Ван Геннеп, Э. Дюркгейм, Л. Леви-Брюль, Р. Отто, У. Джеймс, В. Вундт, О. Шпенглер, Э. Трёльч, М. Вебер, 3. Фрейд. Интересны для раскрытия затронутых в диссертационном исследовании вопросов и концептуальные работы А. Бергсона, Н. Зёдерблома, М. Шелера, Э. Кассирера, Б.

1 Классики мирового религиоведения: Антология. Т.1. (Сост.и общ. ред. А. Н. Красникова М., 1996; Шантепи де ла Соссе П. Наука о религиях // Иллюстрированная история религий: в 2 т. Т. 1. — Репринт, изд. М., 1992.

Малиновского, совершенствовавшие аналитические приемы объяснения истоков и содержания мифологического сознания. Не будет преувеличением сказать, что во второй половине XX в. существенное влияние на изучение мифологии оказали теоретические воззрения таких исследователей как К.-Г. Юнг, Э. Фромм, К. Ясперс, М. Элиаде, К. Леви-Стросс. К этому ряду надо присоединить и имена авторитетных в гуманитарной области ученых — Р. Барта, Р. Беллы, П. Бергера, Х.-Г. Гадамера, В. Тэрнера, К. Хюбнера, Дж. Фейблмана, А. Уайтхеда, Р. Бультмана и некоторых других. Почерпнутый у них материал по философии, культурологии, истории, социологии и другим областям знания свидетельствует о богатстве и плодотворности новых исследовательских подходов к мифологической тематике.

Значительные усилия в осмыслении мифологической составляющей сознания были сделаны отечественными представителями научной и религиозно-философской традиций. В диссертации используются относящиеся к этой проблематике труды Н. М. Гальковского, B.C. Соловьева, написанные в России и в эмиграции работы Н. Бердяева, С. Н. Булгакова, Л. П. Карсавина, В. Н. Лосского. Значительный вклад в исследование мифологии внесли такие авторы как, например, Л. Я. Стернберг, А. Ф. Анисимов, A.M. Золотарёв, С. А. Токарев, Д. М. Угринович. На общем фоне выделяются работы О. М. Фрейденберг и А. Ф. Лосева, но настоящее осмысление их идей произошло только во второй половине XX в. В 1960;х — начале 1990;х г. г. достоянием отечественной культуры становятся труды по вопросам мифа и мифологического сознания Я. Э. Голосовкера, А. В. Гулыги, И. М. Дьяконова, Ф. Х. Кессиди, Е. М. Мелетинского, М.И. Стеблина-Каменского, В. Н. Топорова и многих других авторов, продемонстрировавших фундаментальность подхода к рассматриваемой тематике.

Серьезный прорыв к углубленному современному истолкованию мифологического сознания был осуществлен благодаря развитию культурологического подхода в трудах С. С. Аверинцева, М. М. Бахтина, М. А. Барга, А. Я. Гуревича, Б. С. Ерасова, М. С. Кагана, Д. С. Лихачева, Ю. М. Лотмана, Э. В. Соколова. В последней трети XX в. вышли в свет важные для анализа рассматриваемых в диссертации вопросов работы отечественных историков Б. А. Рыбакова, И. С. Свенцицкой, Е. М. Штаерман, Б. А. Успенского. В диссертации также использованы некоторые выводы из работ современных российских культурологов и востоковедов — Н. С. Автономовой, А. К. Байбурина, М. С. Евзлина, М. М. Маковского, Б. В. Маркова и других. В настоящее время этой проблеме посвящены отдельные работы Ю. М. Медведева, В. В. Шуклина, Т. А. Волошиной и С. Н. Астапова.

На сегодняшний день многие частные вопросы мифологического мышления можно считать хорошо освещенными, несмотря на остающуюся дискуссионность или недостаточную разработанность некоторых важных положений. Восстановлена в целом на основании данных археологии, этнографии, фольклористики и филологии картина мира в отечественной земледельческой мифологии, сформулированы важные положения о мифологическом мировоззрении как о возможном базисе, истоке своеобразия русской религиозной, эстетической и философской мысли. Собран богатый этнографический материал о сохранении мифологических представлений в народной среде до 19 -начала 20 в.в.

Многообразные проявления мифологических элементов в повседневной жизни свидетельствуют о высокой степени укорененности феноменов земледельческой мифологии в современной культуре. В то же время эти проявления не отражаются в полной мере в доминирующих формах культуры — философии, психологии, социологии, религиоведении и т. д. Нет четкого определения сфер существования земледельческой мифологии и выполняемых ею социально-антропологических функций, причины «живучести» земледельческой мифологии в различных областях духовной жизни. В достаточной мере не определены потенциальные 8 возможности земледельческой мифологии как ценности культуры. Основной проблемой, которую призвана решить данная диссертация, является, таким образом, фактическая неопределенность места и роли ^ земледельческой мифологии в построении и развитии картины мира.

Объектом диссертационного исследования является миф как один из важнейших факторов, формирующий картину мира.

Предметом диссертационного исследования являются место и роль земледельческой мифологии в картине мира как существенного аспекта культуры.

Цель и задачи исследования

: Целью диссертационного исследования является социально-философский анализ роли ^ земледельческой мифологии в формировании и развитии картины мира.

Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:

— проанализировать роль картины мира как существенного элемента культуры;

— дать анализ мифологической картины мира;

— показать специфичность земледельческой мифологии в системе мифологических воззрений;

— изучить влияние земледельческой мифологии на формирование представлении о структуре мира;

— установить связь между культом земли и социальным бытием человека.

Методологические основы исследования определялись особенностями темы и структурой работы. В диссертационном исследовании применялись сравнительный, проблемно-тематический, герменевтический и структурно-функциональный анализ, а так же принцип историзма.

Структура диссертации и её основное содержание. Работа состоит ^ из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации — 148 страниц.

Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень научной разработанности поставленной проблемы, определяются объект и предмет, цели и задачи, раскрывается методологическая основа диссертационного исследования, а также его научная новизна и положения, выносимые на защиту.

Заключение

.

Как показало проведенное исследование, основой культуры является формирующаяся в ней картина мира, представляющая собой образ реальности укорененный в системе деятельности и отношений, свойственных данной культуре.

Картина мира формирует тип отношений человека к миру — природе, другим людям, самому себе как члену этого мира, задает нормы и формулирует систему запретов на его поведение в мире, определяет его отношение к жизненному пространству.

Особую роль в построении и структурировании картины мира которую не может взять на себя ни одна из других форм общественного сознания, играет мифология. Посредством мифа происходит преобразование культурного опыта в образы картины мирамиф придает онтологический статус и конституирует структуру картины мира устанавливая системные отношения между ее элементами. Миф выступает социально-психологическим механизмом, который осуществляет синтез коллективных представлений и индивидуального восприятия, обеспечивая тем самым единство культуры, связывая общество единым семантическим полем.

В условиях когда наука, религия, искусство получают достаточную степень развития в картину мира могут входить мифологизированные наука, религия, искусство и философия, именно миф наделяет их статусом самоочевидной реальности, соединяя их с повседневностью и поведенческими установками. Предметно-практическая деятельность и повседневность (быт) посредством мифа приобретают осмысленность и становятся составляющими картины мира. В мифе сфокусировано прошлое, настоящее, будущее, структурированная устойчивость и вариативность, идеальное и реальное, объективное и субъективное.

Чертами мифа являются наличие конкретно-чувственных персонификаций и одушевленных существ, которые при всей своей фантастичности воспринимаются как действительно существующие.

Человеческие чувства и мысли переносятся на предметный мир и природную среду, а общественно-родовые порядки на все мироздание. Основные свойства мифа как культурной формы: обобщение, идеализация, синкретизм-нераздельность существования в мифах, научных, моральных, эстетических и религиозных представлений.

В отличие от рациональных форм сознания, которые вычленяют реальные субъект — объектные связи в мире, миф синкретически воспринимает мир, и в условиях нехватки информации для объяснения мира, недостатка рефлексии для его реального освоения, он пытается удовлетворить эту потребность компенсаторно, в воображении, в субъект-субъектных отношениях с миром. Таким образом, специфика мифа заключается в том, что он есть эмоционально-ценностное субъективное построение.

Мифологический синкретизм сознания разрушается при переходе к рефлективной (дискурсивной) деятельности разума, но в силу художественных способностей человека, ограниченности кругозора и общественной практики, стремления к опоре на иррациональные основания в познавательной деятельности, даже высокоразвитый интеллект конкретной личности не застрахован от традиционалистики принятых мифов.

Миф, по своей сущности (превращенному способу отражения действительности) присущ обыденному слою сознания общества, на уровне которого можно верить любой чувственной форме истины. Он есть превращенная форма восприятия обыденным сознанием рационализированных форм сознания.

Таким образом, специфика мифа заключается в том, что миф выражает потребности и интересы человека как синкретичная, дорефлективная, субъективно-субъективная, иррациональная, чувственная и ложная форма сознания человека. Гносеологической сущностью мифа будет являться дорефлективное иррациональное отражение реальности в образно-символической и эмоционально-ценностной форме, являющееся важнейшим способом и средством удовлетворения человеческих потребностей в освоении мира.

Миф выступает формой аккумулирования трудового опыта. В мифологической культуре вся реальность, следовательно, и процессы труда объясняются мифически, миф способен «консервировать наличный трудовой опыт». В современной агрокультуре сохраняются элементы земледельческой мифологии, в связи с тем, что она фиксирует опыт крестьянского труда, описывая через мифологическую модель мира способ наиболее продуктивного взаимодействия с ним.

Мифологизация смысла деятельности касается не только непосредственно крестьянского труда, по самой своей природе связанного с «космологическими» циклами, но и любых других сторон жизни человека, принадлежащего к «традиционной» культуре. Таким образом, миф порождает сверхсмысл деятельности, определяет, помимо «наглядного целерационального» результата, ее ценностный характер. Определение значимости конкретной человеческой деятельности через соотнесение ее с универсальной системой, элементом которой она представляется, выступая в качестве момента единого процесса, сохраняется до сих пор.

Обрядово-ритуальная сторона общественной жизни, ее упорядоченность, как правило, характеризуются общим понятием традиции. Сплетение традиций образует замкнутую систему передачи социально значимого опыта, обеспечивающего полноценную жизнедеятельность целостного социального организма. Обрыв одного из каналов этой связи будет означать прорыв «сакральной целостности», нарушение коммуникации между отдельными ее частями, что поведет за собой неуклонное и последовательное разрушение всей системы общества.

Своим жизненным укладом малый крестьянский мир полностью вовлечен в ритмический круговорот Космоса. Ощущение полной зависимости от природы, укорененное в опыте существования человека земледельческой цивилизации, диктует необходимость строгого подчинения природным ритмам. Весь свой социальный и культурный потенциал человеческий коллектив направляет на выработку оптимальных «ответов» на каждый «вызов» природы во имя выживания. Цикличность сезонных колебаний, повторяющихся из года в год, позволяет обществу отобрать со временем универсальные правила поведения в той или иной вариативной ситуации, которые закрепляются в социально-культурной и хозяйственной традиции коллектива и получают мифологическую подоплеку.

Традиционный опыт регулярно актуализируется периодическим воспроизведением типических ситуаций, сведенных в архетип. Он создает условия, при которых человек сам воспроизводит мифическое отношение к миру. В традиции человек находит ответы на те вопросы, которые стояли перед существующими поколениями и которые ему самому предстоит решить на протяжении всей своей жизни.

Обнаружение человеком вертикальной структуры Мира означало его открытие, построение его первой модели. Все предметы, события и поступки людей на Земле находили свои идеальные праобразы в Небесном и Подземном Мирах, соизмерялись с организованностью, правильностью, разумностью Мира Неба или Хаотичностью, бесформенностью, неправильностью Мира Преисподней. Земное существование человека было отражением Небесного или Подземного планов.

Отношение к миру приобретало оценочный характер, в нем чувствовался напряженный поиск более совершенной методологии познания, что было невозможно без предварительной простейшей дуальной классификации, параллельно возникали более сложные троичные (тренарные) и четверичные (тернарные) оппозиции, реальность дифференцировалась, усложнялась. Сетка бинарных, тренарных и тернарных оппозиций и противопоставлений набрасывалась на всю реальность, мир упорядочивался, организовывался, осваивался. Но первичное дуальное позиционирование, направленное на метафизически-оценочное противопоставление Небесного и Подземного, преобладало в культурной традиции, подчеркивая духовную природу культурного процесса.

Выделение бинарных, а затем тренарных и т. д. оппозиций, характерных для мифологического сознания, открывает всю глубину переворота в человеческом развитии, связанного с рождением культуры. В качестве носителя первичных интеллектуальных операций, выражающих простейшие связи и элементарные противопоставления, миф описывает реальность в виде определенной системы знаков и таким образом осознает ее (ибо там, где присутствует знак как условность, существует и сознание, к нему обращенное).

Земледельческая мифология является источником формирования характерной модели пространственно-временной структуры. Пространственно-временные представления формирующиеся в земледельческой мифологии, оказывают принципиальное влияние на формирование картины мира культуры. В земледельческой мифологии пространство представляется оживотворенным, качественно разнородным, не имеющим относительной протяженности, оно не предшествует вещам, а, наоборот, конституируется ими, и поэтому всегда заполнено.

В развитых мифологических построениях пространство обычно связано с оппозицией «хаос-космос», где первый выступает предшественником последнего, являясь неким нулевым пространством, «пустым протяжением», точкой отсчета, из которой разворачивается упорядоченный, пространственно организованный, «целостно-завершенный» мир. Соотношение хаоса и космоса носит не только временной характер взаимопорождения, а имеет и пространственные характеристики, возникает противопоставление организующее пространство — «центр и периферия». Мир мыслится как бы постепенно портящимся по мере удаления от центра.

Представления о концентрической структуре мироздания связаны со строгостью вертикальной геоцентрической картины мира. С космологическими представлениями о вертикальной структуре мира связано и восприятие земного пространства как дискретного, имеющего иерархическую структуру, т. е. делимого на участки, различающиеся по степени сакральности. В разомкнутости пространства, его делении на отдельные дискретные единицы, неравноценные по сакральной значимости, проявляется мыслительная операция, направленная на поиск некоторой системы координат, в которой каждый мир, каждая единица пространства обнаруживает свою центральную ось — начало всякой последующей организации. В свою очередь, обнаружение священного вызывает тяготение к нему, стремление к его святости, т. е. изначально нацелено на «Сотворение мира» из священного центра.

Восприятие пространства в современной культуре сохраняет некоторые черты, свойственные мифологическим представлениям. Это проявляется, в первую очередь, в центрической организации пространства («Областной центр», «районный центр, «центральная усадьба». и т. д.) и его структурированности при помощи объектов и топонимов, которые воспринимаются в качестве средства его преобразования, например, центр города — это чаще всего исторический центр, совпадающий с мифологической «точкой отсчета», из которой разворачивается упорядоченный, пространственно организованный, целостно-завершенный мир, топонимы, названия связанные с какими-то историческими событиями и просто названия каких-то мест, улиц — как бы организуют пространство, переводя его в разряд «жилого», «культурного» в отличие от «дурного», «неведомого», «неизвестного». В этом же смысле можно говорить и о современном восприятии государственных границ, функция которыхразделение на своих и чужих, разнокачественных топосов, что имеет мифологическую подоплеку.

Пространство, как и в мифологических представлениях, воспринимается неразрывно связанным с личной и национальной (государственной) историей и является ее наглядным овеществлением.

Важнейшая особенность мифологического временипротивопоставление сакрального и эмпирического (профанного) времени. Как и пространство, время мифа негомогенно, оно не сводится к «однонаправленной длительности», одномерной и необратимой, равномерно текущей от прошлого к будущему. Сакральное время (собственно мифическое время) — период первопредметов, перводействий и первотворений, является отправной точкой для профанного времени, причиной для ныне существующих вещей и образцов как поведенческих, так и технологических, утвердившегося в мире порядка. Сакральное время первотворения, отнесенное к прошлому, тем не менее не является чем-то окончательно прошедшим. Оно возвращается при помощи соответствующих ритуалов, благодаря чему предотвращается полная деградация мира и поддерживается установленный в природе и в обществе порядок.

Линейное представление о времени, господствующее в современной культуре, сочетается с его циклическим структурированием, обусловленным биокосмическими ритмами и все еще сохраняющим мифологическую окраску.

Непосредственное восприятие ежегодно повторяющихся в природе сезонных изменений оказывает магическое действие на человека, формирует в его сознании образ кругового движения. Представление о вечно умирающей и воскресающей Вселенной, ежегодно обновляющей свои природные силы, находится у истоков всякого представления о цикличности времени. Сезонная ритмизация крестьянского труда, обусловленная ее включенностью в общий природный цикл, навязанная человеку самим природным ритмом, становится «структурирующей матрицей» всей социально-биологической жизни в аграрных обществах.

Всякая календарная веха, фиксируемая сознанием, сакральна, ибо отражает свыше данную реальность, и потому в каждой культуре календарь существует лишь в качестве Священного календаря, отражающего высшую законосообразность.

Первые этапы в становлении сознания и культуры связаны с выявлением в природной действительности наиболее насущных с точки зрения человеческого существования ее (действительности) структурных признаков укорененных в земледелии. Первичным бинарным позицированием изначально оказались выделены и введены в текст культуры: Жизнь и Смерть — два фундаментальных понятия архаической онтологии, служащие определениями различных способов существования материи.

Человеческое существование есть не что иное, как существование между Жизнью и Смертью. Если Жизнь — это активность, движение, деятельность, то всякая инерция, усталость и бездеятельность, необходимые для восстановления жизненных сил, ассоциировались со смертью. Смена дня и ночи, лета и зимы в онтологической перспективе — это не что иное, как череда умираний и оживлений. Архаическая онтология и антропология сливаются в мировосприятии земледельца.

Реальная власть Земли в экономике выживания аграрного общества неизбежно оформлялась в религиозный культ земли. В непосредственности мифологического восприятия мира русским крестьянином национальная культура обретала мировоззренческий фундамент, а вместе с ним получала основание и национальная аграрная традиция. Многовековая история России, знавшая многочисленные попытки цивилизационных прорывов в городскую социальность, неизменно возвращала общество к земле, к земледельческому труду.

В качестве первичной социальной ячейки крестьянского социума семья являлась органической микромоделью мира и реализовывала все его космические характеристики: органическую целостность, онтологическую завершенность и самодостаточность, способность к воспроизводству, циклическую упорядоченность, пространственную укорененность и т. п.

Семья выступает носителем социального статуса и основным критерием социальной оценки отдельной личности. Семейно-родовые признаки являются доминирующими при формировании отношения к человеку.

Механизм трансляции общественно значимого опыта не ограничивался рамками крестьянской семьи, между семьями шел активный обмен и отбор наиболее ценного производственного и социально значимого опыта, выкристаллизированного в местной культурной традиции. Определенная его часть транслировалась помимо семьи по каналам общинной организации и преломлялась через призму интересов общины.

Сельская община формировала собственный комплекс представлений об общественности, общественной нравственности и организации, закрепляемых в локальной общинной традиции. При необходимости община была готова твердо отстаивать свои социально-нравственные устои и жертвовать интересами отдельных семей или их членов в случае их пренебрежения социально-нравственными и другими ценностями, лежащими в основании общественной организации.

Подводя итоги исследования, необходимо еще раз подчеркнуть культуросозидающий потенциал мифа, его огромное влияние на формирование картины мира культуры.

Нам представляется, что результаты проведенного исследования могут использоваться в качестве методологического основания при анализе конкретных культурно-исторических картин мира, что, в свою очередь, может дать дополнительный эмпирический материал, подталкивающий к развитию данной темы. Кроме того анализ конкретных картин мира требует ответа на вопрос о том, какие именно представления являются тем внутренним конституирующим началом, обеспечивающим единство данной культуры. Ответить на этот вопрос можно только полидисциплинарными усилиями, привлекая к проблеме социальную философию, культурологию, общественную психологию.