Философия в нефилософских формах как радикальная инновация в системе образования

В статье ставится вопрос о радикальном изменении системы преподавания философии в контексте современных социокультурных процессов и явлений. Концепция такого изменения строится на авторском опыте преподавания философии в вузе.

Привычка рассматривать философское наследие (в том числе и в виде учебного курса философии) как непреложную данность, диктующую необходимость и важность ее инерционного преподавания, порождает прямо противоположный результат: превращение «важности философии», как определил ее Плотин, в схоластическое теоретизирование. На практике это приводит к тому, что философия воспринимается студентами как скучный и ненужный предмет, который нужно хоть как-нибудь «сдать». В итоге «любовь к мудрости» превращается в очевидность, подмеченную Бертраном Расселом: «Мудрость — это всего лишь максимально рафинированная глупость». преподавание философия бытие социокультурный Другая очевидность состоит в том, что преподаванию философии в ХХI веке необходима радикальная трансформация. Сегодня она уже не может оставаться схоластическим теоретизированием, идеологией и умозрением, оторванным от жизни и самосознания личности. Вместе с тем, в современной культуре философия все больше представлена в «нефилософских формах» (главным образом, в формах искусства), становясь рефлексией над предельными основаниями бытия человека. Сохраняя классический «режим вопрошания», современная философия обращается к новым, неклассическим явлениям и процессам, открывая новое содержание, стиль и язык.

Нежелание превращать философию в мертвую схоластику позволяет сделать вполне определенный вывод. Философским наследием могут быть те философские проблемы, которые традиционно обозначаются как «вечные» или «проклятые» вопросы философии. Философия существует в режиме «вопрошания». При этом вопрос для нее важнее, чем ответ. И такое вопрошающее философствование является способом существования философии в обществе.

Преемственность и состоит в поддержании, сохранении и проблематизации себя в контексте этих вечных вопросов. На языке традиционного дискурса от Сократа до Толстого это вопросы смысла своего «Я». На языке не классической (экзистенциальной) философии — это вопросы противоречия между экзистенцией и историей, судьбой-ситуацией и судьбой-призванием.

Хорошо известно, что неклассическая философия отказалась от классического наследия. «Экзистенциалисты — это разочарованные обожатели гегелевского Абсолюта», — писал Сидней Хук. (Замечу попутно, что философия вообще начинается с разочарования). Проще говоря, в ситуации середины ХХ века классическая (и прежде всего немецкая классическая) философия оказалась неадекватной духовным запросам времени. «Этот разум, всеобъемлющий, практический … эти категории, которые все объясняют — смешны для честного человека», — писал Альбер Камю.

Принято считать, что постмодернизм явился рефлексией по поводу культурной ситуации конца ХХ века. Но в рассуждениях постмодернистов, при всей их привлекательности и проблематической новизне, нет и намёка на то, что составляет суть экзистенцализма и что порой забывают, ошибочно трактуя его как «философию отчаяния». Суть всех вариантов экзистенциализма — это выбор человека самого себя, а значит, ответственность как неизбежное следствие свободы. При этом ответственность понимается не только в нравственно — философском, но и в онтологическом смысле. Совесть, согласно Франклу, есть не только и не столько нравственно-философская инстанция, сколько орган смысла. Совесть проявляется в поисках смысла и, что еще важнее, в отказе от бессмысленности. В свою очередь, онтологически понимаемая ответственность состоит в превращении жизни в единый и единственный поступок (Бахтин), в событие без сожаления.

Все эти размышления неминуемо подводят к основному вопросу: какой должна быть философия начала ХХI века? В каких формах и с каким содержанием она должна обнаруживать свое бытие и каким образом вводиться в систему образования? Традиционно искусство и философия говорили на разных языках: языке души и языке разума. При этом различие вовсе не исключало единства. Улыбка Джоконды, равно как и улыбка Будды, содержит в себе и мудрость Сократа и нигилизм Ницше. Но значение этих улыбок несравненно больше философских идей, потому что в них надрациональное ощущение целого. Человек в своем развитии увлекся языком разума, подчинившем язык души, и поэтому неминуемо потерял единство и ощущение целого. Что есть любовь? Что есть Бог? Целое, частью которого является человек, а значит, быть частью этого целого означает быть счастливым. Разрушение этой причастности оборачивается внутренней пустотой, депрессией, нервным срывом. В философских исследованиях и преподавании философии доминируют рациональность, мышление и логика. Мы почти всегда говорим о философских мыслях, идеях и концепциях, и почти никогда не задумываемся о «философских чувствах».

Духовный опыт предыдущего века показал, что доминантой культуры ХХ века была философия в нефилософских формах (литература и кино). Фраза, брошенная Альбером Камю, — «…хочешь быть философом — пиши романы», получила не только литературное, но и кинематографическое выражение. Кинематограф второй половины ХХ века в лице Бергмана, Антониони, Тарковского, Кеслёвского, Занусси ставил вечные вопросы бытия, отчуждения, одиночества, веры, смысла и богооставленности. Но насколько важны эти вопросы сегодня и в какой форме они должны быть поставлены? Кто станет тем великим философом, который, по выражению Поля Рикёра, всегда «открывает новый способ, спрашивать»? При этом, едва ли эти вопросы может выразить музыка, поскольку она как искусство интонирования смысла изначально предполагает этот смысл. Думается, что для современного самосознания эти смыслы могут быть визуализированы на языке экранной культуры, универсально вбирающей в себя все другие изобразительные языки, культурные коды и символы и стремящейся создать свой особый язык, не сводимый ни к нарративу (литература) ни к звуковому письму (музыка). Думается также, что этот язык будет все дальше отходить от традиционного языка сакральных текстов (религия) и теоретического дискурса (философия). В какой-то мере на таком языке пытается говорить Годфри Реджио в картине «Накойкацци».

Начало ХХ века было отмечено философским текстом Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление», написанным в начале ХIX века. Середина ХХ века обозначена текстом Гюнтера Андерса «Мир как фантом и матрица». В более глубокой и, что важно, визуальной форме эти идеи выразили такие кино-тексты, как «Шоу Трумана» Питера Уира, «Открой глаза» Алехандро Аменабара, и Матрица" братьев Вачёвски. Эти кино-тексты можно рассматривать как применение неклассического языка к классической теме: разделения бытия и сущего, сна и реальности, реального и виртуального. Культурная реакция на виртуалную шизоидность и гипер-пресыщенность информацией, в буквальной форме изменяющие природу человека, уже получает свое рефлексивное отражение в таких картинах, как «Она» Спайка Джонса. Создается ощущение, что мир, уставший от наваждений, фантомов, рекламных и идеологических иллюзий, искусственности, подобий и симулякров, желает обрести естественную простоту и подлинность.

Не трудно заметить, что философия сегодня все чаще обращается к массовой культуре, в которой при всей ее новомодности и экстравагантности ставятся актуальные и в то же время «вечные» вопросы человеческого бытия. Умение увидеть и актуализировать эти вопросы в таких визуальных текстах, как «Аватар», «Сумерки», «Доктор Хаус», «Облачный атлас» и многих других открывает перед преподаванием философии новые возможности.

По опыту преподавания курса «История и философия науки» в магистратуре КазНУ им. аль-Фараби могу сказать, что половина СРС с большим интересом выполняется студентами по видеотекстам. Проще говоря, вопросы истории науки, науки и религии, призвания, одержимости и характера ученого, культурно-исторического контекста, престижа и будущего науки рассматриваются на материале таких фильмов, как «Агора», «Измеряя мир», «Игры разума», «Девять дней одного года» и других. Анализ и выводы по каждому из них носят проблемный, творческий и индивидуальный характер. При этом сохраняется главная задача философии: проблематизация себя на тексте, самоопределение молодого человека, начинающего свой путь в науке.