К вопросу о нормативном закреплении правосубъектности семьи в законодательстве РФ

К вопросу о нормативном закреплении правосубъектности семьи в законодательстве РФ

Утверждение, что семья в Российской Федерации является самостоятельным субъектом государственной семейной политики, стало в настоящее время практически постулатом [7]. Значительно более сложным представляется решение вопроса о том, может ли семья быть в такой же мере самостоятельным субъектом права? Можно предполагать, что при утвердительном ответе на данный вопрос сами по себе отпали бы основания для дискуссии о том, возможно ли и целесообразно ли законодательное закрепление понятия семьи, пригодное для всех отраслей права, независимо от различий целей и характера правового регулирования каждой из них тех общественных отношений, участницей которых является семья, так как именно утверждение о невозможности и о нецелесообразности, по мнению ряда представителей науки семейного права, такой полной и универсальной дефиниции является главной причиной отсутствия легального определения данного института на федеральном уровне [14, с. 20−21].

Трудность решения вопроса о правосубъектности семьи состоит в том, что, будучи автономной социальной структурой, семья в то же время не может быть, по мнению абсолютного большинства правоведов, субъектом права, а потому не может вступать с государством в непосредственные правоотношения, поскольку не может быть признана юридическим лицом.

По этому поводу Ю. А. Королев отмечал, что среди юридических лиц семья как самостоятельный субъект права не упоминается. Семейный кодекс РФ, который деятельно регулирует все многообразие отношений между членами семьи, не рассматривает семью в целом как субъект правоотношений и относит все виды семейных отношений главным образом к кругу членов семьи (супругам, родителям, детям, другим родственникам (ст. 7 СК РФ)). Поэтому, по мнению автора, семья в целом не может быть объектом «взыскания или поощрения» в правовом отношении, поскольку нет четкого ее определения в праве. Такие действия возможны лишь в отношении отдельных членов семьи, обладающих правоспособностью и дееспособностью [10, с. 61]. С другой стороны, в различных государственных программах, призванных оказывать поддержку семье в целом, семья как субъект права «растворяется» и проходит как некий «семейный коллектив», состоящий из нескольких ее членов, значение которых в каждой программе определяется по-разному.

В силу указанных причин вопрос о том, в каком качестве выступает семья, когда речь идет о ее охране, поддержке и защите, является в правовой науке своеобразным «камнем преткновения» [15, с. 10]. По мнению В. В. Соловьева, семья может быть самостоятельным субъектом права, так же, как и общественные объединения, не зарегистрированные в качестве юридических лиц. Точно так же, как и эти структуры, семья является объединением физических лиц, поэтому могла бы быть субъектом тех правоотношений, в которых она выступает как целостная социальная структура.

По мнению автора, структура, форма и содержание Федерального Закона «Об общественных объединениях» вполне реально может стать будущей моделью для создания одного из законодательных актов, позволяющих решить вопрос о правосубъектности семьи в целом" [16, с. 42−43].

Такой подход к решению вопроса о правосубъектности семьи в юридической науке практически не нашел понимания, хотя имеются отдельные высказывания в пользу позитивного решения данной проблемы. К примеру, о признании семьи субъектом права, правда, только жилищного права, еще в 1949 г. высказывался О. П. Луцев [11]. Позднее социолог С. В. Дармодехин предлагал считать семью субъектом права [8]. Эта концепция была подвергнута критике со стороны А. М. Нечаевой [13]. Известно также, что и в законотворческой практике предпринималась попытка позитивного решения данного вопроса. В 1992 году рабочая группа Екатеринбургского юридического института и Санкт-петербургского университета под руководством Л. М. Звягинцевой (г. Екатеринбург) разработала и представила в Верховный Совет РФ проект закона РФ «Об охране семьи, материнства, отцовства и детства», где предусматривался целый комплекс мер по государственной охране семьи в целом и основных ее социальных функций: «производительной» (экзистенциальной, по терминологии современных социологов и демографов), репродуктивной и воспитательной [9, с. 3]. Однако данный закон не получил поддержки именно потому, что в нем семья была представлена как самостоятельный субъект права. В частности, предусматривалось, что от своего имени и в интересах всех своих членов в правоотношения с различными субъектами семья должна была вступать через своего представителя; законом предусматривались права и обязанности семьи по отношению к государству и права и обязанности государства по отношению к семье, а также их взаимная ответственность [13, с. 99]. Таким образом, приходится констатировать, что на современном уровне юридического мышления общество не готово к постановке и решению проблемы правосубъектности семьи ни как социального института, что вполне понятно, ни как коллектива физических лиц, не имеющего четко выраженной организационной структуры. Однако не исключена возможность преобладания нового взгляда на проблемы правосубъектности семьи, поскольку рано или поздно перед обществом и государством встанет вопрос: какими рамками следует ограничить применение приоритетных мер государственной семейной политики, любые ли семейные и подобные им группы могут претендовать на защиту, поддержку и охрану со стороны государства?

Доказательством возможности практического воплощения идеи правосубъектности семьи служит нормотворческий опыт ряда стран СНГ, в частности, семейно-правовых актов Беларуси, Казахстана, Украины. В законодательстве этих стран закреплена юридическая характеристика семьи, а также основания ее создания и основания возникновения семейных прав и обязанностей. Характерно, что в указанных государствах перечисляется примерный круг членов семьи как участников (субъектов) семейных правоотношений, что можно расценивать как известный прогресс в нормотворческой практике, так как юридическая наука долгое время твердо стояла на позиции, согласно которой законодательное закрепление круга членов семьи не только нецелесообразно, но и невозможно, так как в различных отраслях права их круг будет различным ввиду того, что каждая отрасль права устанавливает круг членов семьи в зависимости от целей правового регулирования соответствующих общественных отношений. Идея профессора Р. П. Мананковой о том, что базовой (системообразующей) отраслью права и законодательства, в которой должен быть закреплен круг членов семьи в РФ, является семейное право и соответственно Семейный кодекс (во время написания работы — КоБС РСФСР). По ее мнению, изменение целей в правовом регулировании соответствующих общественных отношений (трудовых, пенсионных и т. п.) и соответственно изменение круга членов семьи должно влечь за собой прежде всего, изменение семейного законодательства в соответствующей его части либо отсылку к отраслевому законодательству типа: «…если иное не предусмотрено Законом» [12, с. 64]. В настоящее время эта идея находит, как уже отмечалось, не столько поддержку в науке семейного права, сколько воплощение в нормотворческой практике, что, несомненно, представляется более продуктивным и желательным для любого ученого. Целесообразно более детально ознакомиться с нормотворческим опытом тех стран СНГ и Балтии, которые в той или иной степени восприняли идею о правосубъектности семьи, пусть даже и не в том объеме, в котором она предлагалась в описанном выше законопроекте 1992 года.

В ст. 59 КоБС Республики Беларусь [3] помимо супругов, родителей и детей, из которых, как правило, создается семья, указаны другие родственники супругов, нетрудоспособные иждивенцы, а в исключительных случаях также иные лица, которые могут быть признаны членом семьи в судебном порядке, если они проживают совместно с теми, кто безусловно является членом семьи, и ведут с ними общее хозяйство.

Подобная норма имеет давнюю историю и уходит своими корнями еще в законодательство РСФСР. Так, в соответствии со ст. 301 Гражданского кодекса РСФСР 1964 года [1] именно этот круг лиц указывался в качестве возможных членов семьи нанимателя, помимо его супруга, родителей и детей, которые при указанных выше условиях могли быть признаны таковыми судом и приобретали право на жилое помещение. В дальнейшем эти лица были указаны в ст. 31 Жилищного кодекса РСФСР 1983 года в соответствии с Основами жилищного законодательства Союза ССР и союзных республик, принятыми в 1981 году. Вполне объяснимо, что подобная норма используется в законодательстве государств, ранее входивших в состав СССР. В настоящее время именно такой круг членов семьи нанимателя жилого помещения, предоставленного в порядке социального найма, указан в ст. 69 действующего Жилищного кодекса РФ от 29 декабря 2004 года [5]. Особое внимание обращает на себя формулировка «…а в исключительных случаях — также другие лица», которая воспринята законодателем из судебной практики и была включена в жилищное законодательство, сформировавшееся в 80-е годы прошлого столетия на всей территории СССР. Такими «другими лицами» признавались лица, проживающие совместно с нанимателем в качестве фактических супругов без оформления брака. Таким образом, судебная практика выработала механизм защиты законных интересов таких лиц, которые проживали с нанимателями жилых помещений одной семьей порой в течение не одного десятка лет. На это обстоятельство важно обратить внимание в настоящее время потому, что в науке семейного права и в средствах массовой информации устойчивым является суждение о том, что, несмотря на распространенность на территории РФ фактических брачных отношений, права лиц, не оформивших в установленном порядке брак, якобы не получают никакой правовой защиты. На этом убеждении основаны довольно многочисленные предложения о придании юридической силы так называемым фактическим брачным отношениям [17, с. 112]. Можно привести и другие примеры, подтверждающие, что семейные группы, основанные на фактических брачных отношениях, также получают возможность защиты своих прав и законных интересов, хотя и не в том объеме, в котором такая возможность предоставляется семьям, основанным на браке, близком родстве, усыновлении и иных признаваемых законом формах принятия детей на воспитание.

Вернемся к анализу норм, содержащихся в КоБС Республики Беларусь, характеризующих правосубъектность семьи. В ст. 64 данного Кодекса изложены основания возникновения прав и обязанностей семьи, к числу которых относятся: брак, зарегистрированный в государственных органах, регистрирующих акты гражданского состояния (РАГС); близкое родство, удостоверенное в установленном Законом порядке; усыновление; установление материнства; установление отцовства.

В соответствии со ст. 12 Кодекса браком признается добровольный союз мужчины и женщины, который заключается в порядке, на условиях и с соблюдением требований, установленных законом, направлен на создание семьи, порождает для сторон взаимные права и обязанности.

В ст. 60 КоБС Республики Беларусь изложено понятие близкого родства. Отношения, вытекающие из кровного родства между родителями и детьми, родными братьями и сестрами, дедом (бабкой) и внуками (внучками), считаются близким родством. При этом родными братьями и сестрами признаются как полнородные, имеющие обоих общих родителей, так и неполнородные, то есть имеющие общую мать (единоутробные) или общего отца (единокровные).

В ст. 61 КоБС дается понятие свойства, которым считаются отношения между супругом и близкими родственниками другого супруга. Как следует из смысла данной статьи, отношения между близкими родственниками супругов законодательством данного государства не признаются, хотя, к примеру, в ст. 3−136 Гражданского кодекса Литвы эти отношения также считаются отношениями свойства и «вызывают правоотношения» в случаях, предусмотренных законом [2].

Несомненным достижением законодателя и своеобразным «пиком» характеристики правосубъектности семьи является ст. 65 КоБС Республики Беларусь, в которой регламентированы права и обязанности семьи. Семья обязана содействовать реализации прав и законных интересов членов семьи. На нее возлагается ответственность за воспитание и содержание детей, их защиту. За семьей признаются преимущественные права и обязанности определять средства, формы и методы воспитания детей. Обязанности семьи по отношению к детям определяются правами детей, установленными Кодексом и другими актами законодательства Республики Беларусь.

Конечно, было бы весьма желательно закрепить в законе права семьи не только в отношении своих членов, но и отношении государства, либо обязанности государства перед семьей, как это мыслилось в упоминаемом выше законопроекте 1992 года. Однако тот факт, что права и обязанности семьи закреплены хотя бы в самом общем виде на законодательном уровне, свидетельствует о признании законодателем названного государства правосубъектности семьи. Более того, в Кодексе определяется понятие и дается юридическая характеристика многодетной и неполной семьи, что заслуживает самого пристального внимания и поддержки.

В соответствии со ст. 62 КоБС многодетной является семья, в которой на воспитании и иждивении находится трое и более детей. Статус многодетной семьи подтверждается удостоверением, которое выдается местными исполнительно-распорядительными органами. Образец удостоверения и порядок его выдачи утверждаются Правительством Республики Беларусь.

Согласно ст. 63 Кодекса неполной считается семья, в которой дети находятся на воспитании и иждивении одного родителя. К неполным относятся семьи:

Женщин, родивших детей вне брака и не состоящих в браке; вдов (вдовцов), не вступивших в новый брак, на воспитании которых находятся несовершеннолетние дети; родителя, расторгнувшего брак и воспитывающего несовершеннолетних детей; родителя, не заключившего новый брак, если второй родитель признан безвестно отсутствующим или объявлен умершим; одиноких граждан, усыновивших детей. Неполным семьям, воспитывающим несовершеннолетних детей, государство предоставляет дополнительные социальные гарантии.

Таким образом, можно утверждать, что в КоБС Республики Беларусь семья как социальный институт и отдельные семьи как его «структурные единицы» обладают правосубъектностью. Первый опыт юридической характеристики семьи с точки зрения ее правосубъектности пока не дает возможности выделить такие традиционные элементы правосубъектности, как правоспособность и дееспособность семьи; с уверенностью можно говорить лишь о моментах возникновения и о содержании ее правоспособности. Думается, что в недалеком будущем законодатель осознает необходимость решения вопроса о представительстве семьи в отношениях с органами государственной власти, местного самоуправления и с другими социальными структурами, в которых семья должна быть представлена не через отдельных ее членов со своими автономными интересами, а в целом, как субъект, обладающий определенным правовым статусом.

Попытка установления правового статуса семьи, в том числе ее правосубъектности предпринята также в законодательстве ряда других стран — участников Содружества Независимых Государств и Балтии, хотя и не в таком объеме и не настолько полно, как это сделано в Республике Беларусь. Как уже отмечалось, понятие семьи сформулировано в семейном законодательстве Украины и Казахстана; в СК Украины регламентированы основания возникновения (создания) семьи, определены понятия брака, близкого родства и свойства, которые содержатся также в законодательстве Казахстана, Литвы, Молдовы.

Что касается законодательства РФ, то следует отметить появление в отдельных законодательных актах таких формулировок, как «Права семьи», «преступления против семьи» и т. п., что представляется далеко не случайным, а напротив, достаточно показательным [4; 6]. Итак, мы видим, что проблема правосубъектности семьи является не надуманной, не умозрительной, не чисто теоретической, а практической и вполне решаемой, причем общество стоит перед прямой необходимостью ее законодательного решения. Хотя в этом нуждаются прежде всего субъекты РФ, поскольку государственная поддержка семьи является расходным обязательством в основном субъектов Российской Федерации, однако институт правосубъектности семьи, ее правовой статус должны быть определены точно и единообразно на всей территории РФ, либо на конституционном уровне либо на уровне семейного законодательства, что представляется оптимальным.

• 1. Гражданский кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 11.06.1964) // Ведомости ВС РСФСР. — 1964. — № 24. — Ст. 407.
• 2. Гражданский кодекс Литовской республики. Утвержден законом от 18 июля 2000 г. № VIII-1964 // Ведомости Литовской республики. -2000. — № 74−2262.
• 3. Кодекс Республики Беларусь о браке и семье от 9 июля 1999 г. № 278-З // Ведомости Национального собрания Республики Беларусь. — 1999. — № 23. — Ст. 419.
• 4. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ //Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 25. — Ст. 2954.
• 5. Жилищный кодекс РФ от 29 декабря 2004 г. № 188-ФЗ (в ред. от 13.07.2015 г.) // Собрание законодательства РФ. — 2005. — № 1 (часть 1). — Ст. 14.
• 6. Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // Российская газета. — 23 ноября 2011 г. — № 263.
• 7. Распоряжение Правительства РФ от 25 августа 2014 г. № 1618-р «Об утверждении Концепции государственной семейной политики в Российской Федерации на период до 2025 года». // Собрание законодательства РФ. — 2014. — № 35. — Ст. 4811.
• 8. Дармодехин С. В. Государственная семейная политика: принципы формирования и реализации // Семья в России. — 2000. — № 3−4.
• 9. Звягинцева Л. Семья в рамках закона // Советская юстиция. — 1992. — № 5. — С. 3.
• 10. Королев Ю. А. Семья как субъект права // Журнал российского права. — 2000. — № 10. — С. 61−66.
• 11. Луцев О. П. Семья как субъект права на жилплощадь в СССР. — Алма-Ата, 1949.
• 12. Мананкова Р. П. Правовой статус членов семьи по советскому законодательству. — Томск: Изд-во Томского ун-та, 1991. — 232 с.
• 13. Нечаева А. М. Семейное право: актуальные проблемы теории и практики. — М., 2007. — 280 с.
• 14. Рабец А. М. Традиции и инновации в науке семейного права России // Юристъ — Правоведъ. — 2012. — № 6 (55). — С. 20−24.
• 15. Рабец А. М. Еще раз о юридическом понятии молодой семьи. — 2008. — № 2. — С. 10−14.
• 16. Соловьев В. В. Правовое положение семьи военнослужащего в Российской Федерации: Дис. … канд. юрид. наук: 12.00.03. — М., 2007. — 221 с.
• 17. Чефранова Е. А. Механизм семейно-правового регулирования имущественных отношений супругов: Дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.03. — М., 2007. — 630 с.