Запрет отрицания Холокоста и пересмотра итогов Второй мировой войны в законодательстве России – проблемы и перспективы

Аннотация

В статье рассматривается проблема формализации таких понятий как отрицание Холокоста и отрицание итогов Второй мировой войны в современной российской политико-правовой мысли и законотворческом процессе. Предлагаются проекты статьи УК РФ, устанавливающей ответственность за данные деяния, основанные на решениях Нюрнбергского трибунала.

Ключевые слова: Холокост, отрицание итогов Второй мировой войны, Нюрнбергский трибунал.

«Мудрый законодатель начинает не с издания законов, а с изучения их пригодности для данного общества».

Жан-Жак Руссо отрицание холокост законотворческий преступление Поводом для идущей сегодня в нашем обществе дискуссии о возможности правового запрета пропаганды нацизма, посредством отрицания решений Нюрнбергского трибунала, попыткой ревизии результатов войны, содержащихся в его решениях стал непрерывный рост попыток подобной ревизии со стороны как отдельных, политически ангажированных политиков, политических партий и движений, как правило националистической ориентации, а также правительств ряда стран, где антироссийская риторика является неотъемлемым элементом внутренней и внешней политики, выполняя, в зависимости от целеполагания, роль элемента новой национальной идеи, которую, скорее, следовало бы назвать химерой.

Симптоматичной стала резолюция, проведенная по инициативе России 21 ноября 2014 г. в Генеральной Ассамблее ООН и посвященной призыву бороться с любыми проявлениями неонацизма, фашизма и любыми формами расовой дискриминации. За документ проголосовало подавляющее большинство членов ООН — 115 из 193. Еще 55 воздержались и против резолюции ООН высказались три страны: США, Канада и Украина. Характерно, что против резолюции те, кто скорее всего считает тактически неверным поддерживать любые российские инициативы. По информации ТАСС представитель Украины заявил, что «его страна (формально) по-прежнему против нацизма, однако она не может проголосовать за резолюцию, так как считает необходимым провести параллели между нацизмом и сталинскими репрессиями, чего в данной редакции документа нет», что вряд ли можно признать корректным объяснением.

Тем не менее, опыт этой последней резолюции показывает, сколь остры политические разногласия по проблемам оценки явлений и событий Второй мировой войны, в т. ч. и Холокоста, ставшего своего рода символом ужасов той эпохи, вершиной бесчеловечности достигнутой человечеством.

Начало попыток нормативно-правового оформления публичного отрицания решающей роли СССР в победе над нацистской Германией во Второй мировой войне можно соотнести с выступлением Министра РФ по чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий С. Г. Шойгу (ныне министр обороны) на встрече с ветеранами в музее-панораме «Сталинградская битва». Там он предложил принять закон, который предусматривал уголовную ответственность за отрицание победы СССР в Великой Отечественной войне. Эта инициатива нашла отклик в среде ветеранов, однако в связи с ее воплощением в действующем законодательстве, вызвала ряд обоснованных опасений. Это неясность предмета правового регулирования и неопределенность основных терминов, применяемых при квалификации данного деяния.

В ходе развернувшейся дискуссии было предложено несколько вариантов изменений российского законодательства. Доминирующей тенденцией стали попытки решить вопрос о формализации до необходимого для юриспруденции уровня понятия «победы в войне». Как выяснилось, эта задача не имеет корректного решении. Поэтому в проектах появляется указание на решения Нюрнбергского трибунала. Проект Закона предусматривал уголовное наказание за публичное отрицание фактов и одобрение преступлений, установленных Нюрнбергским трибуналом, а также за заведомо ложные обвинения СССР и Союзников в совершении преступлений во время Второй мировой войны.

Это первая редакция законопроекта, которая предлагает судить не только за отрицание фактов, установленных Нюрнбергским трибуналом и одобрение действий, которые он квалифицировал как преступления, а также объявление преступными действий войск антигитлеровской коалиции, но упоминает и СССР. При этом использовалась формулировка заведомо ложные, однако на практике доказательство заведомой ложности могло быть установлено только путем привлечения в качестве экспертов специалистов соответствующего профиля. Однако разница в сложившейся историографии Второй мировой войны, во многом сформировавшаяся под влиянием идеологического противостояния Востока и Запада, обеспечивает историографическую поддержку зачастую взаимоисключающих точек зрения.

Однако необходимость в соответствующем законе не миновала, а, скорее усилилась, уже в силу того, что антироссийская риторика зачастую (Эстония, Грузия, Украина, страны Балтии) перетекала в конкретные действия направленные против памяти о Великой Отечественной войне в форме уничтожения памятников о войны, символов победы, гонений на ветеранов, героизации и мемориализации военнослужащих, служивших в годы войны в войсках СС сопровождались акциями со стороны внутри российской оппозиции, использовавшими тематику пересмотра оценки ряда эпизодов Великой Отечественной войны как доказательство недемократичности как действующей власти, так и предлагаемых ею путей развития политической системы России.

Новый законопроект предполагал дополнение раздела УК о международных преступлениях новой статьей 3541, устанавливающей ответственность за отрицание или одобрение преступлений нацизма, нацистских преступников признание неправомерными действий антигитлеровской коалиции. Переоценка решений международного Трибунала в форме одобрения завоевательной политики нацизма, отрицания фактов преступлений нацизма на оккупированных территориях является международным преступлением. Данный вывод основывался на трактовке статьи 107 Устава ООН, подтверждая особую общественную опасность преступлений, совершенных в годы Второй Мировой войны, а, следовательно, и попыток оправдать совершенные в тот период преступления.

Таким образом, деяния, отрицающие преступность нацистского режима, факты совершения им военных преступлений, преступлений против мира безопасности человечества, геноцида и т. п., либо деяния, оправдывающие лиц признанных виновными Нюрнбергским трибуналом, трактовались как противоречащие международному праву, представляющие общественную опасность именно как международные преступления. Данные деяния считались подлежащими безусловной криминализации.

Государственная Дума в феврале 2014 г. подготовили окончательную версию законопроекта о запрете реабилитации нацизма, внесенную в апреле в Госдуму в качестве новой редакции акта об ответственности за посягательства на историческую память.

Документ предусматривает ответственность за реабилитацию нацизма, отрицание Нюрнбергского приговора и одобрение преступлений нацизма против мира и безопасности человечества, ответственность за «отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР во время Второй мировой войны, соединенных с обвинением в совершении преступлений, установленных указанным приговором, совершенные публично».

Необходимо в ряду данных законодательных инициатив рассмотреть проект федерального закона «О недопустимости действий по реабилитации нацизма, героизации нацистских преступников и их пособников, отрицанию Холокоста», внесенный 25 марта 2013 г. в Государственную Думу членом Совета Федерации Б. И. Шпигелем. Как видно из собственно названия законопроекта, он предполагает комплексное решение нескольких проблем — собственно реабилитацию нацизма, героизацию нацистских преступников (выделение данной цели дискуссионно, т.к. героизацию можно включить реабилитацию нацизма), а также отрицание Холокоста.

К положительным чертам предлагаемого законопроекта следует отнести наличие достаточно подробно разработанной понятийной части, призванной устранить характерные для данной сферы формализации общественных отношений неконкретность и субъективизм. В нем предлагается следующий перечень понятий: нацизм, нацистские преступники, нацистские пособники (пособники нацистских преступников); реабилитация нацизма (восстановление в правах нацистских преступников и их пособников, публичное оправдание идеологии и практики нацизма, публичное одобрение или отрицание преступлений установленных приговором Международного военного трибунала, героизация нацистских преступников и их пособников, нацистские материалы, нацистская символика).

Важным для нашей темы здесь выступает стремление авторов проекта распространить запрет на отрицание решений не только собственно Нюрнбергского трибунала, но и иных судов и трибуналов, чьи решения были основаны на созданной им нормативной базе.

Однако вряд ли целесообразности, при всей напрашивающейся с точки зрения формального сходства, объединение в законе криминализации таких явлений как реабилитация нацизма и запрет Холокоста. С точки зрения формального соотношения данных понятий отрицание Холокоста можно рассматривать как составную часть реабилитации нацизма. Однако именно специфика Холокоста (Шоа) в истории и судьбе еврейского народа побуждают к выделению его в качестве особого объекта правовой защиты.

Помимо этого обстоятельства следует учитывать такое важное обстоятельство, как готовность общества к восприятию определенных правовых норм. Сегодня вряд ли можно ответственно говорить о том, что российское общество готово к восприятию нормы о запрете отрицания Холокоста.

В рассматриваемом законопроекте используются следующие понятия:

Холокост — преследование и массовое уничтожение евреев, живших в Германии, на территории её союзников и на оккупированных ими территориях во время Второй мировой войны; систематичное преследование и уничтожение европейских евреев нацистской Германией и коллаборационистами на протяжении 1933;1945 годов;

отрицание Холокоста — утверждения, согласно которым Холокоста не существовало в том виде, в котором его описывает общепринятая историография.

Если с определением понятия Холокоста в целом можно согласиться, то применительно к понятию отрицания Холокоста авторы законопроекта использовали конструкцию «утверждения, согласно которым Холокоста не существовало в том виде, в котором его описывает общепринятая историография». К его недостаткам сразу же следует отнести использование понятия «общепринятая историография», каковой в гуманитарных науках по большинству, даже гораздо менее идеологически окрашенных тем, практически не существует.

Также текст законопроекта, предлагая, по сути целую систему противодействия распространению пропаганды нацизма, содержит большое количество отсылочных норм, указывая, что реализация того или иного положения осуществляется органами государственной власти в пределах своей компетенции.

Логическим продолжением процесса борьбы с попытками возрождения нацизма посредством его героизации, стала инициатива об установлении уголовной ответственности за осквернение дней воинской славы и памятных дат России, связанных с Великой Отечественной войной. Однако перспективы этого законопроекта весьма сомнительны, т.к. проект закона образца 2014 г. сохранил в своем тексте трудно формализуемое понятие, имеющее неоднозначное толкование, с неизбежно присущими ему элементами морально-оценочного характера — «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР во время Второй мировой войны».

На основании работ, которые проводились в Юридическом институте «Государственный университет — учебно-научно-производственный комплекс», начиная с 2009 г. по заданию депутата государственной Думы, члена Комитета по безопасности и противодействию коррупции генерала армии Н. Д. Ковалева в настоящей статье предлагается авторский подход к основаниям определения ответственности за пропаганду нацизма, трактовке терминов, используемых в нормотворческом материале, возможностей использования законотворческого материала в развитии соответствующих институтов международного публичного права.

Международная опасность призывов к публичному отрицанию решающей роли СССР в победе во Второй мировой войне как исторического события, заключается в оправдании нацизма, как политического строя, развязавшего войну в Европе, гитлеровской Германии как признанного виновника войны. Оправдание агрессора в форме отрицания роли держав-победительниц — стран антигитлеровской коалиции, ведет к отрицанию общепризнанных мировым сообществом решений Нюрнбергского трибунала.

Невозможность ревизии итогов Второй мировой войны, нашедших свое выражение в обвинительном заключении Нюрнбергского трибунала, подтверждается и базовыми принципами международного публичного права, нашедшего, в частности, свое выражение в ст. 107 Устава ООН, которая указывает на то, что «Устав ни в коей мере не лишает юридической силы действия, предпринятые или санкционированные в результате Второй мировой войны несущими ответственность за такие действия правительствами, в отношении любого государства, которое в течение Второй мировой войны было врагом любого из государств, подписавших настоящий Устав, а также не препятствует таким действиям».

Таким образом, проект статьи может быть сформулирован в следующем виде «О запрете пропаганды агрессивной войны посредством отрицания итогов Второй мировой войны в Европе».

Отрицание решений Нюрнбергского трибунала, определившего гитлеровскую Германию, как государство, виновное в развязывании Второй мировой войны, решающей роли СССР в победе в Европе в ходе Второй мировой войне как исторического события, как части «общей истории» европейских стран, совершенное в форме публичных призывов наказывается Отличием от предлагаемых в Государственной Думе России формулировок соответствующей статьи состоит, прежде всего в расширении перечня судов, чьи решения по итогам военных преступлений, совершенных в годы Второй мировой войны не могут быть подвергнуты ревизии. Данная новация позволит, как нам представляется, в частности решить вопрос об отнесении украинских профашистских организаций УПА и УНСО времен Второй мировой войны, несмотря на отсутствие непосредственного решения по ним в материалах Нюрнбергского трибунала. В этом случае мы можем апеллировать к материалам многочисленных трибуналов на территории СССР после завершения Великой Отечественной войны.

В рамках данных формулировок целесообразно развивать правоприменительную практику нормативно-правового запрета отрицания «Холокоста», что, в перспективе, должно создать основу для выделения данного вида преступления, а память о геноциде еврейского народа («Холокосте» — «Шоа») в отдельный предмет правовой защиты.

Предложенные в настоящей статье варианты решения сложной и непростой задачи правовой защиты исторической памяти о войне не являются истиной в последней инстанции, но необходимость дискуссии по этому вопросу, наверное, трудно отрицать. Как вряд ли возможно отрицать и то обстоятельство, что мы не можем оставаться в стороне и равнодушно смотреть на фальсификацию общей истории стран антигитлеровской коалиции и ползучую реабилитацию нацизма, идеология которого переживает ренессанс в идеологии современного правого радикализма.