Л. И. Гумилевский в критике

Обращаясь к культурно-историческому контексту в момент выхода трех анализируемых романов Гумилевского, осознавая значимость политического контекста, во многом определявшего судьбу литературных произведений в 1920;е гг., считаем возможным проиллюстрировать данную ситуацию, представив обзор наиболее актуальной критической мысли, используя публицистический и критический материал журнала «Красная Новь» как одного из наиболее авторитетных журнальных изданий, публиковавших произведения Гумилевского и статьи о его творчестве. Выбор обозреваемых номеров журнала мы осуществляем по принципу связи освещаемых в них тем с предметом нашего исследования.

Уже в первом номере журнала Красная новь, 1927 г., № 112 [ред. Коллегия — А. Воронский, В. Сорин, Ем. Ярославский]. обнаруживаем актуальный для нашей проблематики материал. Интерес здесь представляет статья-резюме А. Воронского «Писатель, читатель, книга» (Художественная книга за истекший год) Красная новь, 1927 г., № 1. С. 226−240., где критик обозревает романы о двояком отношении к городу и деревне — проблеме, которая находит отражение в романе Гумилевского «Чужое имя». Горький называл описанные явления страха перед техническим прогрессом и неприятия науки («страх перед железным чертом и поиски лешего») «эмоциональным бунтом». В этом же номере отмечены интересом критиков сборник С. Малашкина «Луна с правой стороны» (проблематически соотносимый с романом «Собачий переулок») и повесть А. Тверяка «На отшибе» (1926 г.), освещающая проблемы пореволюционной деревни (соотносимая с романом «Чужое имя»).

Во втором номере журнала обнаруживаем ту же тенденцию к освещению актуальных для нас вопросов. Здесь опубликован критический отзыв (критика П. Журова) на роман Рюрика Ивнева «Любовь без любви» с идентичной проблематикой (1925 г.) По сюжету трое героев —представителей литературно-артистической богемы первых лет НЭПа «предаются разгулу». По мнению критика, в романе доминируют «упадочные настроения» в духе французского декаданса. Интересным фактом оказывается отмечаемое критиком появление на страницах романа второстепенного героя по имени «Гумилевский» (учитывая специфику проблематики романа Ивнева, предполагаем, этот факт не совсем случайное совпадение).

В третьем номере Борис Лившиц описывает свои положительные впечатления от поездки по Америке в очерке «По рабочей Америке» (в романе «Чужое имя» также отражается восприятие Америки в сознании героев как страны передовых идей).

Здесь же опубликованы отзывы критика Ивана Евдокимова на рассказы «Бандит Наль» Петра Ширяева (1927 г.), основные темы прозы которого — маленькие люди, «ошеломленно переживающие революцию, жалко доживающие отведенные им дни» (соотносится в тематической зоне с романами «Чужое имя» и «Ткачи»).

В критической статье М. Поляковой отмечается актуальность проблем, поднятых в произведениях Л. И. Гумилевского «Плен» Гумилевский Л. И., Плен. Харьков: Пролетарий, 1927. 243 с., «Харита» Гумилевский Л. И. Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса. М.; Л: Мол. гвардия, 1926. 228 с., «Черный яр» Гумилевский Л. И. Черный яр. М.; Л: Мол. гвардия, 1926. 192 с.

Таким образом в критических отзывах на произведения, выходящие в тот период, мы обнаруживаем общую с текстами Гумилевского историко-культурную проблематику.

Теперь обратимся непосредственно к анализу тех критических откликов на романы Гумилевского, в которых находит отражение культурно-историческая специфика эпохи.

Наибольшее количество отзывов было посвящено роману «Собачий переулок». Вызвавший острую полемическую реакцию критики роман Гумилевский писал по заказу («по предложению») «Молодой гвардии» и закончил в 1926 году. Горький в письме (от 12 декабря 1926 г.) отметил высокое педагогическое значение книги, ее своевременность и «безжалостную прямоту», присовокупив «стилистическую» рекомендацию «писать гуще». Вышедшие в том же 1927 году романы «Чужое имя» и «Ткачи», обнаруживающие коррелят на уровне мотивной структуры, почти не вызвали отклика критиков, оставшись без внимания.

Роман «Собачий переулок» впервые был издан в 1927 г. и как результат читательского успеха имел несколько переизданий, затем был забыт на несколько десятилетий и был републикован в 1993 году в составе сборника «Собачий переулок» со вступительной статьей Г. Белой, в котором исследователь попыталась дать объективную оценку спорному произведению: «Молодежь восприняла книгу как правдивое повествование о своих моральных проблемах. Но обнаженность, с которой Л. И. Гумилевский воспроизвел прямолинейные рассуждения „новых“ людей о любовных отношениях, плохо увязывалась с обещанной культурной революцией. Новая мораль обнаруживала в самом своем основании утилитаризм. И критика, которая по сути дела в те годы формировала представление о литературном процессе, обвинила Гумилевского в дешевой конъюнктуре, приспособленчестве и мещанстве» Собачий переулок: Детектив. романы и повесть: [Сборник / Сост. В. Геллерштейн; Вступ. ст. Г. Белой]. М.: Современ. писатель, 1993. С. 6. И действительно, «Собачий переулок» в те годы называли «клеветой на советскую молодежь». Такую же негативную оценку получили в критике схожие по проблематике и вышедшие одновременно произведения: роман «Наталья Тарпова» (1927) С. Семенова, повесть «Луна с правой стороны, или Необыкновенная любовь» (1926) С. Малашкина, рассказ «Без черемухи» (1927) П. С. Романова, обвиненные в очернении современной молодежи, трансляции упадочнических настроений, необъективной критике советской идеологии периода НЭПа.

О романе «Собачий переулок» и вышеназванных произведениях схожей проблематики наиболее известен отзыв Н. И. Бухарина: «У нас уж если заскулят, так заскулят! Собачьи переулки, Проточные переулки, Лазики Ройтшванецы — дышать нельзя! Размазывать этакую безыдейную, скучную, совсем неправдивую в своей односторонности литературную блевотину, это дело неподходящее! Это не борьба и не творчество, и не литература; это — производство земной скуки для мертвых людей» Правда, 1928, № 3 (29 марта).

После ожесточенных критических боев и «судов» над книгой (один из таких был устроен в Технологическом институте), в Главлите, начальником которого на тот момент был П. И. Либединский, роман переиздавать запретили.

По совету своего товарища С. Ф. Буданцева Л. И. Гумилевский обращается к организатору знаменитых «субботников» Е. Ф. Никитиной, хорошо знакомой с П. И. Либединским, с просьбой помочь в переиздании «Собачьего переулка». Так появляется второе издание романа, ставшее частью шеститомного собрания сочинений Л. И. Гумилевского (печатается в третьем томе), в которое помимо нашумевшего романа вошли сборники рассказов «Чортова музыка», «Вторая казнь», «День самоубийц» и роман «Игра в любовь».

После первой публикации «Собачьего переулка» Гумилевский Л. И. Собачий переулок. Роман. Л.: Автор, 1927 [1926], 265 с. литературная судьба писателя была однозначно решена. Скоро Гумилевского-беллетриста почти прекратят печатать, а негативные оценки скандального произведения повлияют и на восприятие более ранних текстов автора, которые подвергались значительной цензурной правке (в особенности, те, что готовились в печать после 1918;го года, что связано с ужесточением антирелигиозной политики партии, официально регламентированной декретом 1918 года, окончательно утвердившим полную секуляризацию церкви и государства. Позже писатель пользовался автоцензурой, тщательно избегая спорных мест, способных спровоцировать обвинения в пропаганде христианства) — об этом явлении подробно пишет Н. Е. Кочеткова Кочеткова Н. Е. Текстология рассказов Л. И. Гумилевского // Эдиционная практика и проблемы текстологии. М., 2002. С. 110−115.. Исследователь указывает на факты цензурной правки и изъятий фрагментов рассказа «Братья», вошедшего в собрание сочинений в уже исправленном варианте, лишенном текстовых моментов, показавшихся цензорам религиозно ангажированными. Так Л. И. Гумилевский уходит в научно-популярную литературу и находит себя в ней, до конца жизни работая с увлечением и мастерством над серией ЖЗЛ — книгами о техническом прогрессе и людях, которые его делали, получая одобрительные отзывы Максима Горького и высокие оценки от своего друга Андрея Платонова, литературное мастерство которого до конца жизни оставалось для писателя личным ориентиром.