Особенности сематической и лексической систем национального варианта испанского языка в Экваториальной Гвинее

Невозможно отрицать тот факт, что огромное число всевозможных контактов с другими народами, являющееся характерной чертой развития республики Экваториальная Гвинея, существенно повлияло на становление языковой картины мира гвинейского населения, и даже та его часть, для которой испанский язык является основным средством общения, безусловно, подверглась воздействию множества языков и культур, некоторые из которых и по сей день продолжают деформировать лексическую и семантическую системы гвинейского испанского.

В то же время испанский язык Экваториальной Гвинеи как в плане лексики, так и на остальных языковых уровнях изначально был куда ближе к пиренейской норме, нежели язык, получивший распространение в странах Латинской Америки. Этому ученые находят логичное объяснение. Если говорить о социокультурном статусе, испанцы, проживавшие в Экваториальной Гвинее, существенно отличались от колонизаторов Нового Света. Последние отправлялись в Америку в основном из самых бедных и изолированных районов Испании: так, первыми конкистадорами стали мелкие ремесленники и земледельцы, которые были готовы рискнуть всем, включая собственную жизнь, ради возможности приобретения богатства или знатного титула, что в Испании для них было абсолютно невозможным. Затем на новые территории отправились фермеры, исчерпавшие свои ресурсы в Испании. Даже на закате испанского господства в Америке в конце XIX века большинство испанцев, ступавших на территорию Кубы и Пуэрто-Рики, были выходцами с пострадавших от засухи Канарских Островов или же из наиболее отсталых районов Галисии и Эстремадуры. Большинство поселенцев были малообразованными и лишь единицы могли считаться квалифицированными специалистами, пускай впоследствии многим удалось приобрести определенные культурные и профессиональные навыки уже на своей новой родине.

В Испанскую Гвинею, напротив, изначально направились государственные служащие, миссионеры и мелкие предприниматели, распространившие свои интересы как на торговлю, так и на сельское хозяйство. Сразу несколько крупных плантаций было освоено кастильскими и, прежде всего, валенсийскими землевладельцами, культурный уровень которых был на порядок выше, чем у испанцев, продолжавших эмигрировать в Америку, а, так как Гвинея не была настолько привлекательным местом, чтобы вызвать массовый наплыв мигрантов, те испанцы, которые выбирали это направление, в основном делали это, рассчитывая на высокий доход, который был доступен только качественным специалистам и представителям среднего класса [Lipski 1999].

Таким образом, как уже упоминалось ранее, испанский язык Экваториальной Гвинеи в целом достаточно схож с языком типичного жителя Пиренейского п-ва, относящегося к среднему классу. Однако нами также были указаны факторы (субстраты и адстраты), которые не позволяют говорить о полной идентичности гвинейского испанского полуостровному варианту языка. Взаимодействие языков и культур существенно сказывается на лексической системе, и в Экваториальной Гвинее отклонения, связанные с их сосуществованием, распространены повсеместно, пускай и достаточно неравномерно. В различных регионах, расположенных в зонах влияния тех или иных европейских культур происходят процессы «отказа от существующей в языке (в данном случае — испанском) терминологии при одновременном формировании новых собственных лексических образований» [Mervyn Lang 1990: 39], по моделям, известным в других языках данной территории (…el paнs estaba asumido en un gran obnubilismo (obnubilaciуn)…; …el corto plazo era su intronisaciуn (entronizaciуn) y su gobierno…).

Исабель Молина Мартос предлагает разделить изменения на лексическом уровне на те, которые произошли в результате заимствований из языков и вариантов испанского языка, на данный момент уже не воздействующих на лингвистическую ситуацию в стране, и на отклонения, возникающие под влиянием тех языков, которые по сей день находятся в активном контакте с национальным вариантом испанского языка в Экваториальной Гвинее [Molina 2006: 13]. Для начала автор приводит примеры американизмов, особенно выделяя кубанизмы, проникшие на африканский континент вместе с волной кубинских иммигрантов во второй половине XIX в. (malanga, maringa, сanguez). Затем И. Молина анализирует влияние языков, коренных для основной массы населения государства, отмечая особую роль фанг и буби в обогащении испанского языка Экваториальной Гвинеи на лексическом уровне. Неудивительно, что основной пласт этих слов связан с объектами флоры и фауны, уникальными для данной территории (atanga, okume, oweng), а также с самобытными элементами повседневной жизни гвинейцев (abaб — casa comunal del pueblo fang, balele — baile local, mininga — mujer indнgena, timinн — tipo de peinado, tumba — instrumento de percusiуn [Casado Fresnillo 1998: 81]). Обращаясь к англицизмам, укоренившимся в гвинейском испанском, И. Молина снова предлагает разделить этот пласт лексики на те заимствования, которые пришли в испанский язык региона через английский пиджин с о. Биоко (boy — chico del servicio domйstico, clote — tela indнgena con la que se visten las mujeres, contrimбn — paisano), и те, которые проникли в повседневную речь местного населения напрямую из английского языка (barman — camarero, planin — plan, computador (a) — ordenador). Также испанский лингвист затрагивает тему галлицизмов в испанском языке Экваториальной Гвинее (chбndal — prenda deportiva, haricot — judнa, reveyarse — despertarse), уточняя, что ареал их распространения относительно невелик, и в основном галлицизмы можно встретить в речи гвинейцев, проживающих на материковой части государства, особенно на границе с франкоязычными Камеруном и Габоном.

Зачастую гвинейцы не столько заимствуют слова из других языков, адаптируя их к испанскому языку, сколько вклинивают в речь цельные выражения и конструкции из других языков (…y los demбs miembros all day como querбis…; …estamos bien, estoy seguro, hundred percent…). Д. М. Липски отмечает, что подобное смешение языков с внедрением иноязычных элементов лексики в испанскую речь был особенно характерно для жителей Экваториальной Гвинеи в те времена, когда испанский язык еще не утвердился в качестве основного средства общения, однако и в наши дни проникновение лексики из других языков имеет место, и чаще всего это можно связать с глобальной тенденцией к повсеместной экспансии английского языка.

Однако наибольший интерес для исследователей продолжают представлять случаи модификации иноязычных слов, при которых новое образование, созвучное с той или иной лексемой из языка-адстрата, приобретает все грамматические категории, свойственные той или иной части речи испанского языка. Часто бывает и так, что уже существующее в испанском языке Пиренейского п-ва слово наделяется новым смыслом в результате определенных семантических сдвигов, являющихся результатом интерференции испанского и других языков Экваториальной Гвинеи. Работа И. Нгуэна Дьо Тиоганга «La creaciуn semбntica y lйxica en el espaсol de Guinea Ecuatorial» во многом посвящена именно таким случаям пополнения лексического запаса испаноговорящих жителей африканского государства. Как один из самых ярких примеров, приведенных исследователем, можно отметить обретение глаголом picar значения собирания плодов с деревьев по аналогии с английским глаголом to pick [Nguen Djo Tiogang 2007: 55]. Еще одним словом, фигурирующим во многих источниках в качестве образца гвинейского словотворчества, является глагол chapear или chapar, обозначающий процесс срезания какого-либо растения с помощью остро заточенного ножа. Происхождение данной лексемы туманно: многие ученые относят ее к кубанизмам, однако И. Нгуэн Дьо Тиоганг сомневается в правильности подобного подхода, наблюдая сходство глагола с такими элементами лексической системы английского языка, как sharp и to sharpen. В то же время ученый подтверждает, что глагол chapear действительно встречается на Антильских о-вах, предполагая, что и на латиноамериканской территории его распространение произошло под воздействием английского языка. Впрочем, не стоит думать, что появление семантических неологизмов в гвинейском испанском связано исключительно с заимствованиями из английского языка: многие авторы среди примеров проявления нового значения у испанских лексем выделяют слово estilo, ставшее нарицательным именем для перьевых и шариковых ручек в Экваториальной Гвинее по аналогии с французским существительным stylo, которое заменило во многих регионах страны принятое в других вариантах испанского для обозначения данной письменной принадлежности слово bolнgrafo. Еще больше примеров интерференции с французским языком можно обнаружить, обратившись к текстам на тему экономики — являясь членом Экономического сообщества стран Центральной Африки, Экваториальная Гвинея заимствует многие финансовые термины и смежные с ними понятия из французского языка, являющегося основным рабочим языком данной организации. Одной из подобных аномалий становится ненормативное употребление слова millar, которое из собирательного существительного со значением «тысяча» трансформируется в «миллиард», сближаясь с франкоязычным числительным millard [Eneme Asumu 2002: 31]. Помимо экономической сферы воздействие франкофонных соседей наблюдается в спортивной среде, где аналогичное французскому nul существительное nulo, к примеру, часто употребляется вместо обозначающего ничью в пиренейском варианте испанского языка слова empate.

Любопытные лексические трансформации, связанные с приобретением новой семантики различными единицами испанского словаря, часто становятся результатом взаимодействия не только испанского и английского, но и местных африканских языков группы банту. Так, глагол a-yi из фанг сочетает в себе такие значения, как «плакать» и «мечтать», в результате чего испанское существительное lloro также приобрело новое значение «мечта» в речи жителей Экваториальной Гвинеи [Nguen Djo Tiogang 2007: 42]. Но значительная часть подобных семантических и соответствующих им лексических преобразований происходит в тех ситуациях, когда африканские реалии вступают в определенное противоречие с понятиями, принятыми в европейском мире. Здесь, безусловно, стоит отметить пласт лексики, связанной с медициной и собственно само слово medicina, которое в И. Нгуэн Дьо Тиоганг при помощи информантов из Экваториальной Гвинеи в данном контексте определяет как «чародейство, практику колдовства или магии». Процесс же очищения, избавления от колдовских чар гвинейцы описывают выражением lavarse la cara, также лишенным подобной коннотации в полуостровном испанском.

Последние примеры неразрывно связаны с понятием метафоры, появление которой в испанском языке Экваториальной Гвинеи подтверждает его статус национального варианта языка. Дитмар Эльяшевич Розенталь и Маргарита Алексеевна Теленкова в «Словаре-справочнике лингвистических терминов» определяют метафору как употребление слова в переносном значении на основе сходства в каком-либо отношении двух предметов или явлений. Гвинейская метафора, в первую очередь, основана на вере в сверхъестественное, в неразрывную связь человека и природы, в одухотворенность всего живого. Процесс изготовления вина из фиников у местных жителей красочно описывается глаголом sangrar, главу семьи гвинейцы могут назвать бrbol de la familia, а убитого человека не просто mataron, а apearon de la vida.

Известны в гвинейском испанском и примеры метонимии, которая в отличие от метафоры «не устанавливает новые связи, а возникает между словами, уже связанными между собой» [Ullmann 1991: 247]. Образцами данного явления может служить использование слова informбtica вместо обозначающего конкретное устройство ordenador или, к примеру, употребление существительного direcciуn для обозначения конкретной прямой (sin curva) австострады.

В заключение, хотелось бы отметить еще один лингвистический феномен, представленный на Пиренейском полуострове, однако получивший особо широкое распространение на территории Экваториальной Гвинеи [Nguen Djo Tiogang 2007: 92]. Речь идет о смешении элементов хронотопического дейксиса, при котором наречия и местоимения, выполняющие роль обстоятельства места, приобретают значение обстоятельства времени. В качестве наиболее яркого примера данного явления выступает наречие aquн, используемое некоторыми гвинейцами в значении «сейчас» (Aquн empieza la pelнcula; A partir de aquн el tiempo ya empieza a cambiar). Впрочем, И. Нгуэн Дьо Тиоганг отмечает, что данное явление свойственно не только испанскому языку, однако его присутствие в национальном варианте испанского языка в Экваториальной Гвинее позволяет нам с еще большей уверенностью рассуждать об этой разновидности языка, как о самостоятельном явлении, заслуживающем тщательного изучения.

Таким образом, подводя итоги второй главы, следует прежде всего выделить две важнейшие характеристики, присущие национальному варианту испанского языка в Экваториальной Гвинее: во-первых, мы можем говорить о большом количестве отклонений от пиренейского варианта на всех уровнях языка, а во-вторых, практически ни одна из отмеченных особенностей не является повсеместным и регулярным феноменом, а проявляется лишь на определенных территориях в соответствии с тем или иным историческим, культурным и лингвистическим бэкграундом. Богатая история государства повлияла на формирование уникального национального варианта испанского языка, отличного от полуостровной нормы и латиноамериканских вариантов и крайне неоднородного по своей природе.