Лингвокультурема как единица изучения в лингвокультурологии

Появление термина лингвокультурема в понятийном аппарате лингвокультурологии не случаен. Так, В. И. Карасик мотивирует появление этого термина стремлением уйти от многозначности термина концепт, одно из значений которого и представляет собой содержательную сторону лингвокультуремы.

В.А. Масловой термин лингвокультурема был воспринят неоднозначно. Ср.: «данный термин представляется нам весьма туманным, ибо в нем не раскрываются механизмы того, где и как прикрепляется культурная информация в языковом знаке, как она „работает“ в языке, а указывается лишь на факт ее наличия в языковом знаке, что известно еще со времен В. Гумбольдта.» (Маслова 2001: 51−52).

Выбирая в качестве единицы лингвокультурологического исследования лингвокультурему, мы опираемся на аргументы В. В. Воробьева, который придерживается мнения, что лингвокультурологические единицы надо рассматривать через семиотическую модель как способ их системной организации. (Воробьев 1997: 38).

Учитывая три уровня исследования знаковых систем в современной семиотике (1) синтактику, где исследуются отношения между знаками и способы их употребления, 2) семантику, в которой изучается содержательная сторона знаков, их смысл и 3) прагматику, предметом которой является рассмотрение отношения между знаковыми системами и теми, кто воспринимает, интерпретирует и использует содержащиеся в них сообщения), В. В. Воробьев акцентирует внимание на необходимости подкорректировать традиционную схему анализа за счет учета еще одного аспекта, который, по справедливому мнению ученого, присутствует в семантике имплицитно. Речь идет об анализе внеязыкового содержания знака и является четвертым, сигматическим, аспектом семиотики, открывающим выход во внеязыковой мир (Там же:39).

" Внеязыковая семантика" - сфера специального (понятийного) знания и конкретных реалий как элементов, предметов класса. Она и раскрывает (вместе с собственно с языковой семантикой и через язык) культуру народа. (Воробьев 1997: 39−40).

Безусловно, эффективность семиотической модели как системного метода анализа лингвокультурологических объектов достигается за счет учета всех четырех аспектов исследования — синтактики, семантики, прагматики и сигматики. Ср.: «важнейшая проблема семиотики состоит в выяснении того, в какой мере эти уровни исследования взаимосводимы друг к другу» (ФЭС 1983: 601).

Так, синтактика содержит структурные, т. е. парадигматические и синтагматические характеристики единиц того или иного семиотического поля. Парадигматические характеристики акцентируют внимание на нелинейных отношениях внутри поля, на их значимости в парадигме; синтагматические — на линейных, функциональных отношениях, их позиции в тексте, типовую сочетаемость.

В отношении к лингвокультурологической единице змея, являющейся объектом нашего исследования, парадигматические отношения, их системные связи представлены гипонимами (кобра, удав, гадюка и др.), единицами одного словообразовательного гнезда (змееныш, змейка, змий/змей, змеиный). Кроме того, в парадигматический ряд змеи входят названия составных частей змеи (голова, хвост, язык, глаза, тело, кожа и т. п.).

Функциональные связи представлены синтагматическими отношениями анализируемой единицы с классами других единиц, так или иначе связанных в текстах с данной единицей (извиваться змеей, шипеть как змея, мудрая змея; змеиный характер, змеиный язык). В них отражается характеристики обозначаемого как предмета культуры. Иными словами, для лингвокультурологического исследования важным моментом является не только употребление слов (как для лингвистики), но и характер использования самих реалий, т. е. внеязыковой, культурный уровень.

Прагматика предполагает рассмотрение лингвокультурологических единиц с позиции функции воздействия на человека, которая опирается на собственно языковой план — эмоционально-коннотативный аспект.

По мнению В. В. Воробьева, именно эмоционально-коннотативной особенностью «культурные реалии и единицы, выражающие их, производят такое яркое воздействие, особенно если речь идет о сопоставлении разных языков и культур, например, при изучении русского языка как иностранного.» (Воробьев 1997: 42−43).

Таким образом, изучение лингвокультурологических единиц в единстве семантики, синтагматики, синтактики и прагматики позволяет получить о них полное представление как единицах, в которых диалектически связаны собственно языковое и внеязыковое содержание. Ср.: «Семантический аспект семиотической модели исследования отражает языковое содержание единицы, сигматический — его референтную сущность, синтаксический — закрепленность единицы в системе (парадигматическую, то есть системную, и синтагматическую, то есть функциональную) и прагматический — ее воздействие на человека» .(Там же).

Все вышесказанное является веским аргументом в пользу выбора термина лингвокультурема в предпринятом нами исследовании, под которой мы, вслед за В. В. Воробьевым, понимаем единицу, представляющую собой совокупность формы языкового знака, его содержания и культурного смысла, сопровождающего этот знак. (Там же: 48).

Как видно из вышеизложенного, структура лингвокультуремы оказывается более сложной, чем у собственно языковых единиц, т.к. к обычным составляющим (знак — значение) в лингвокультуреме прибавляется культурно-понятийный компонент как ее внеязыковое содержание. Именно через культурно-понятийный компонент осуществляется выход в материальную и духовную культуры.

Ср.: «Лингвокультурема вбирает в себя, аккумулирует в себе как собственно языковое представление («форму мысли»), так и тесно и неразрывно связанную с ним «внеязыковую, культурную среду» (ситуацию, реалию), — устойчивую сеть ассоциаций, границы которой зыбки и подвижны. Поэтому слово-сигнал неизбежно будит в человеке, знающем язык, особую культурную коммуникацию, не только значение как намек (А.А. Потебня), но и всю совокупность «культурного ореола». (Воробьев 1997: 48).

Иными словами, при погружении слова в культурную среду осуществляется формирование лингвокультуремы, которая нагружается в процессе своего формирования различного рода ассоциациями, выходящими за рамки языковой дефиниции.

Мы считаем чрезвычайно важной мысль автора относительно содержания лингвокультуремы, которое находится в прямой связи с лингвокультурологической компетенцией носителей языка. «Незнание „культурного ореола“ слова оставляет реципиента на языковом уровне, не позволяет проникнуть в глубокую сеть культурных ассоциаций, то есть в смысл высказывания, текста как отражения культурного феномена.» (Там же).

Поскольку настоящее исследование проводится в сравнительно-сопоставительном аспекте, то существенным также представляется то, что степень понимания содержания реалий культуры представителями других языков и культур в общении с носителями данного языка в значительной степени зависит от степени совпадения их лингвокультурологических компетенций.

Именно уровень лингвокультурологической компетенции оказывает существенное влияние на результат коммуникации, поскольку, по справедливому замечанию В. В. Воробьева, «конечным итогом всякой коммуникации является не понимание языка как такового, а усвоение внеязыковой информации (в том числе культуры, в рамках которой происходит само общение)». (Воробьев 1997: 53).

Следующим моментом в аргументации выбора нами термина лингвокультурема является факт прикрепленности рассматриваемой лингвокультурологической единицы к лингвокультурологическому полю, поскольку включает в себя единство знака, значения и соотносительного понятия о классе предметов культуры.

Лингвокультурема змея, являющаяся объектом нашего исследования, входит в обширное лингвокультурное поле зоонимов и микрополя «Пресмыкающиеся». Зооним змея в силу своего неоднозначного образа издревле встречается в фольклорно-мифологических текстах самых разных народов, в том числе русского и китайского, являясь носителем языковой и внеязыковой информации, а также словесного образа как воплощения определенной эстетической ценности в произведениях художественной литературы, где моделируется действительность.

Поскольку структурно лингвокультуремы могут выражаться как словом, словосочетанием, так и текстом значительной протяженности (что справедливо позволяет отнести ее к единицам межуровневым), В. В. Воробьев проводит аналогию ее со словесным образом «как воплощением определенной эстетической ценности в языке художественной литературы, где также моделируется действительность» (Там же).

При этом, по мысли Г. М. Алимжановой, «лингвокультурема может рассматриваться не только как дедуктивно данная единица, но и единица, рождаемая в тексте и получающая в нем свою конкретную специфическую реализацию.» (Алимжанова 2010: 3).

Таким образом, включая в себя элементы культурного смысла, лингвокультурема приобретает возможность эстетического использования в художественной речи, демонстрируя национальное видение мира.

Лингвокультурема отражает национальное видение мира в силу следующих характеристик:

лингвокультурема

• 1) имеет коннотативные смыслы и становится знаком-функцией,
• 2) может иметь несколько коннотативных означаемых,
• 3) может либо актуализироваться, либо не актуализироваться в сознании воспринимающих,
• 4) активно «живет» до тех пор, пока активно «живет идеологический контекст», ее породивший. (Воробьёв 1997: 52).

Указанные признаки считаем важными для нашего исследования, как и характер источников лингвокультурем, на которые указал В. В. Воробьев.

Это:

• 1) народное поэтическое творчество;
• 2) памятники истории и общественной мысли, а также специальные исторические, философские, социологические, литературоведческие, лингвистические, эстетические и другие исследования;
• 3) высказывания выдающихся деятелей науки, искусства и литературы, в которых запечатлены важнейшие оценки русской нации и национальной личности;
• 4) литературные произведения, в которых нашла отражение русская национальная личность (типы и образы) и публицистика;
• 5) выдающиеся личности как модель русской национальной личности (А. С. Пушкин, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, Степан Разин, Петр Первый и др.);
• 6) мысли и суждения иностранцев о русской нации и культуре как сопоставительный фон, оттеняющий специфику всего русского (Воробьев 1997: 55−56).

Безусловно, материалом для нашего исследования послужили произведения народного творчества, поэтического, в том числе, произведения русских писателей, публицистов.

Таким образом, мы считаем, что лингвокультурема представляет собой слово, обозначающее материальное явление природы или артефакт реального мира, в единстве его семантического содержания и культурных ассоциаций, закрепленных в языковом сознании носителей языка. Культурные ассоциации лингвокультуремы могут быть связаны с различными концептами. Так, например, в лингвокультуреме змея репрезентируются такие концепты, как мудрость, злость, входящие, в свою очередь, в состав семантических, лингвокультурных полей характер, качества человека и т. п. Являясь единицей лингвокультурологии, лингвокультурема а) отражает «специфику и систематизацию реалий (их типов, разновидностей) внутри класса предметов, соотнесенных с определенным знаком» (Воробьев 1997:45); б) реализуется в языковом коллективе во всем многообразии иерархических отношений на парадигматическом, синтагматическом, сигматическом и прагматическом уровнях; в) аккумулирует в себе не только собственно языковое представление о реалии, но и всю совокупность культурного ореола.