Основные модели переключения и смешения кодов

Модель рамки матричного языка (matrix language frame model), разработанная американским исследователем Кэрол Майерс-Скоттон (Carol Myers-Scotton), объясняет «внутрисентенциальное» ПК разной значимостью участвующих языков. Матричный язык (matrix language) является основным, он задаёт грамматическую рамку предложения, и к нему, как правило, относится бульшая часть лексики и грамматические морфемы. Другой язык (или языки) называется включённым (embedded language) (далее — ВЯ), «из него делаются вставки» [Головко 2001: 300]. По словам Майерс-Скоттон, оба языка задействованы в течение всего порождения речи, «разница — в уровне активации» [Myers-Scotton 1995: 982]. Смешение кодов в данном подходе рассматривается как процесс, сходный с заимствованием: вставка лексемы или фразы из одного языка в данную структуру из другого. Разница заключается лишь в объёме и типе вставляемого материала [Muysken 2004: 3]. Стоит добавить, что заимствование также предполагает фонетическую и грамматическую адаптацию.

Майерс-Скоттон выделяет два структурных типа интрасентенциального ПК: 1) переключения между составными частями сложного предложения или в обособленных и вводных оборотах; 2) переключения внутри простого предложения или словосочетания — так называемые «островные» переключения (island switches) и вкрапления единичных лексем, как с аффиксами матричного языка, так и без них [Чиршева 2008]. К особым типам вкраплений относятся формы без аффиксов матричного языка — «голые формы» (bare forms) и формы с дублированной морфологией.

В тех случаях, когда определение матричного языка затруднительно из-за равноценной представленности в высказывании обоих языков, привлекается модель маркированности (markedness model). Майерс-Скоттон предлагает определять матричный язык как тот, который в данной ситуации менее маркирован, то есть более ожидаем как средство общения в данной ситуации.

Все приведённые в данном разделе теории подвергались критике, что является неотъемлемой частью научного познания, однако мной были обнаружены явления, противоречащие именно гипотезе рамки матричного языка. Исследуя ПК и СК на материале речи бурятско-русских билингвов, я встретил несколько подобных случаев смешения кодов [Шитиков 2015]:

(1) Уншаха-ш, но хоёр час — х? ндэ, поэтому тэрэ-нэй…

читать-moment два час тяжело тот-Gen.

«Прочитают, но два часа тяжело, поэтому того…».

Этот пример показывает, как информант использует в речи на бурятском языке русские союзы, не переключаясь на русский. Согласно теории рамки матричного языка, системные морфемы должны быть представлены матричным языком, однако в данном случае союзы, представляющие из себя системные морфемы, взяты из русского языка, когда как всё остальное предложение — на бурятском.

Ввиду противоречия теории исследованному мною языковому материалу, в данной работе я не буду опираться на модель рамки матричного языка.

Голландский лингвист Питер Мейскен (Pieter Muysken) ставит под сомнение возможность установления единой модели ПК. Он обобщает подходы разных исследователей и предлагает считать, что эти исследователи описывают не одно явление, а несколько разных процессов: вставка (инсерция) материала из одного языка в структуру из другого (вставка в матричный язык по Майерс-Скоттон); чередование (альтернация) между структурами из разных языков и конгруэнтная лексикализация материала из разных лексических инвентарей в общую грамматическую структуру [Muysken 2004: 3]. Эти три процесса ограничиваются разными структурными условиями, оперантны в разной степени и разными способами в конкретных двуязычных ситуациях, т. е. критерии, разграничивающие разные типы смешения кодов и отделяющие их от заимствования и интерференции, определяются конкретно для каждой пары контактирующих языков. Все эти явления Мейскен обобщает термином смешение кодов и предлагает называть переключением кодов исключительно переключения между предложениями.

На эту точку зрения и опирается данная работа. Однако, поскольку каждый исследователь (в том числе и П. Мейскен) делает поправки в своей теории, основываясь на материале конкретного языка, я вынужден корректировать свой подход для того, чтобы адекватно описать полученный мною материал. Я буду называть альтернацию переключением кодов, конгруэнтную лексикализацию — смешением кодов, а инсерцию — вкраплением Вкрапление — общепринятый в социои этнолингвистике перевод термина insertion. Далее будут использоваться сокращения ПК, СК и ВК. Также будут исследоваться окказиональные заимствования, выделяемые из заимствований по формальному признаку частотности. Главное отличие вкрапления от заимствования — это полное отсутствие фонетической и морфологической адаптации в случае вкрапления. Использование этой модели и набора терминов уже доказало свою целесообразность в моём исследовании ПК и СК на материале речи бурятско-русских билингвов [Шитиков 2015]. Приведём несколько показательных примеров этих явлений.

ПК между предложениями — в данном случае оно мотивируется бурятской лексикой, связанной с культурными реалиями:

(2) Но, буддист, так-то. Верю. (ПК) Бурхан-даа мгргэдэ-гэ-бди

бог-Dat молиться-Freq-1Pl.

«Да, буддист, вообще-то. Верю. Богу молимся».

ПК внутри предложения — в данном случае переключателем послужила дискурсивная частица тиигээд:

(3) и вот дочка по таким ходит, (ПК) тиигээд намда хэлэхэдэ-нь,

короче я. Dat говорить-Prs.

«…и вот дочка по таким ходит, короче, мне говорит…».

СК — в данном случае с русским существительным семья употреблён русский предлог в и бурятский послелог соо с тем же значением. Причём существительное не имеет показателя падежа, что характерно для форм, употреблённых с послелогом соо:

(4) В семья соо бидэ зурга-бди.

в мы шесть-1Pl.

«В семье нас шестеро».

Вкрапления — чаще всего билингвы используют в речи на одном языке частицы и вводные слова из другого языка:

(5) энэ ажал-да (ВК) уже зурган жэл соо

этот промысел-Dat шесть год в.

«…уже шесть лет в этом промысле».

Окказиональные заимствования:

(6) Минии эжы русский языг-ай , русский язык литератур-ай багша.

Мой мать русский язык-Gen русский язык литература-Gen учитель.

«Моя мать — учительница русского языка, русского языка и литературы».

В данном примере информант использует целые словосочетания, обозначающие названия школьных предметов, и данные элементы используются с бурятскими падежными показателями. Также в русский языгай есть следы фонетической адаптации: информант озвончает фонему к в язык.