Язык и социальная память

Рассмотренный выше тезис теории лингвистической относительности о том, что каждый язык (его усвоение) определяет специфичное для этого языка мировоззрение верно лишь до некоторой степени. Вероятность единообразия мировоззрения или одинаковой «философии» у носителей одного и того же языка будет снижаться с увеличением количества носителей этого языка. Люди, говорящие на русском, испанском или английском языках, обладают общим «языковым» взглядом на вещи и на сам язык, но не ограничены им как границами, поэтому споры между людьми одной языковой культуры или одного научного сообщества, а также выявление противоречий и многозначности в самом языке являются частью и необходимой составляющей общественного и научного развития [5].

В научных исследованиях учеными разрабатываются целые концептуальные (категориальные) системы и новые научные направления, позволяющие выявлять в действительности новые аспекты, явления или законы. В литературе, в частности у футуристов, мы также видим, что авторы создавали свой уникальный язык, языковой стиль и способы построения устной и письменной речи не только для отражения реальных событий, но и для создания новой художественной действительности.

Ситуация может быть еще больше усложнена, если мы предположим, что язык как таковой — это абстракция, результат теоретических обобщений и в действительности существуют только идиолекты — индивидуальные варианты речи (языка), которые характерны для отдельного человека или диалекты — варианты одного языка, присущие разным группам людей [21, 36, 43]. С этой точки зрения понять язык (речь) — означает изучить и понять каждый уникальный язык, каждого отдельного человека, его индивидуальное мировоззрение, выраженное в способе построения языка и придания смыслов словам и действительности.

Приведенные примеры говорят о том, что язык зависит от мышления отдельного человека, которое благодаря языку фиксирует, транслирует и аккумулирует полученные результаты индивидуального познания или творчества определяя лексику, структуру и содержание языка. Тем не менее, в единичном существует и общее. Индивидуальной детерминации процесса и содержания языка (речи) и познания предшествует социокультурная и лингвистическая детерминация, так как субъект не изобретает свой язык «с нуля», но наследует уже сложившийся в обществе язык. Подобно тому, как каждый участник спортивной команды имеет свой индивидуальный стиль и стратегию действий, которая может изучаться исследователями (участниками), но сами соревнования, их правила и общее содержание предшествуют соревнующимся, обуславливая их участие, способности и содержание их действий.

На современном этапе развития общества научная деятельность носит системный характер и является комбинированным результатом усилий многих ученых, олицетворяя тем самым принцип «социально распределенного познания» (socially distributed cognition) [37, 42]. Результаты этой совместной деятельности фиксируются в языке и других знаковых системах, что позволяет аккумулировать, наследовать и развивать мировоззрение определенного научного или культурного сообщества. Благодаря системе образования, результаты познания могут также становится частью общей системы культуры и формой «социальной апперцепции», опосредующей взаимное понимание многих людей. Поэтому индивидуальное и общественное, язык и культура тесно переплетены в процессах познания, коммуникации и обучения [19, 20]. По этому поводу Х. Штайнталь писал:

" Язык же, прежде всего прочего, — это своеобразный понятийный мир; как таковой он становится органом апперцепции, средством объективного мышления, которое пытается познать истинность бытия, хоть оно при этом и часто заблуждается; превращаясь же в такое средство поиска истины, язык является и средством изображения и сообщения. Ведь апперцепция есть поначалу сообщение себе самому, изображение для себя самого; поскольку, однако, человек есть существо общественное, то и вся его духовная деятельность исконно является общей деятельностью человеческого общества, и то, что он апперцепирует для себя, одновременно является сообщением для других и одновременно пониманием самого себя и других" [14, с.237−238].

Таким образом, знаковые системы и представленные в них знания позволяют формировать интерсубъективный мир, который выступает посредником понимания друг друга и общей «базой данных», посредством которой происходит обмен информацией и аккумуляция знаний. Многие исследователи отмечают существование «социально опосредованного обучения» и культурного наследования не только в обществе, но и в природе. К ним относят, например, передачу посредством поведенческого и культурного наследования «традиций питания», орудий труда и навыков их использования, песенных «диалектов» и других не кодируемых генетически способностей и умений [22, 28].

Научная деятельность и прогрессивное развитие системы научных знаний также предполагает аккумуляцию (накопление) и трансляцию знания посредством социальной памяти (механизмов социокультурного наследования). М. А. Розов приводит в качестве иллюстрации такой памяти «открытие» в 1855 году Д. Ливингстоном водопада Виктория. Он отмечает, что это было не совсем «открытие», так как водопад хорошо знали до него местные жители под названием Мосиоатунья, но, если бы Д. Ливингстон не открыл его раз и навсегда для науки, то водопад Виктория мог открываться и, вероятно, открывался бесчисленное множество раз [17].

В связи с этим М. А. Розов приводит слова Н. П. Баранского, А. И. Преображенского о том, что «всякое географическое исследование территории, если только оно является географическим не по одному названию, а по существу, исходит из карты уже существующей и приводит к дальнейшему дополнению и уточнению карты и всяческому обогащению её содержания» [2, с.5]. Поэтому карта, по словам М. А. Розова, и программирует работу географа, и фиксирует результаты этой работы. Данную модель познания в географии он применяет и для анализа научного познания в целом. По мнению исследователя, «науку можно рассматривать как механизм централизованной социальной памяти, которая аккумулирует практический и теоретический опыт человечества и делает его всеобщим достоянием» [17]. «Формирование науки — это формирование механизмов глобальной централизованной социальной памяти, т. е. механизмов накопления и систематизации всех знаний, получаемых человечеством» [Там же].

Изучение «социальной памяти» и детерминации посредством языка и других знаковых систем процессов наследования (аккумуляции) знаний проводятся не только в отношении науки, но и в отношении наследования, воспроизведения и развития природных (экологических) и социальных систем [19]. В частности, М. К. Петров и В. С. Степин исследовали значение биологического («биокода») и социального кодирования («социокода») в сохранении и наследовании информации и их значения для индивидуального и общественного развития [13, 16].

Эти исследования показывают, что язык и другие знаковые системы детерминируют не только индивидуальное мышление (познание, развитие), но и являются частью общих системных и распределенных процессов познания и деятельности с нелинейным принципом детерминации и взаимного развития. Посредством кумулятивного характера культурной эволюции они обуславливают общие процессы социального развития, в том числе и развития самого языка, существующего в системе культуры относительно независимо от отдельных индивидов.