Слово-понятие Дача в русской языковой ментальности

В настоящее время понятие «картина мира» представляется в разных науках, как философия, психология, культурология и т. д., но термин «картина мира» восходит первоначально к сфере физики: он появился в начале ХХ века в работах Г. Герца и затем много им пользовались ученые М. Планк и А. Эйнштейн. В данной работе картина мира понимается как «система интуитивных представлений о реальности, которая опосредована тем культурным языком, на котором говорит данная группа (Руднев 1999: 128). Вместе с этим, существует еще одно понятие языковая картина мира (ЯКМ), то есть «система ценностных ориентаций, закодированная в ассоциативно-образных комплексах языковых единиц и восстанавливаемая исследователем через интерпретацию ассоциативно-образных комплексов посредством обращения к обусловившим их знакам и концептам культуры» (Корнилов 2003: 30−32).

В.А. Маслова справедливо, на наш взгляд, квалифицирует термин «языковая картина мира» как метафору, аргументируя это тем, что она создает для носителей языка не какую-то иную картину мира, а лишь «специфическую окраску этого мира, обусловленную национальной значимостью предметов, явлений, процессов, избирательным отношением к ним, которое порождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа» (Маслова 2001: 66).

В рамках исследований, посвященных современному лингвистическому понятию «Языковая картина мира» (ЯКМ), по интересующей нас теме требуется рассмотреть философический концепт «Ментальность», который является объектом изучения предмета когнитивной лингвокультурологии «концептосфера».

В.В. Колесов оперирует понятием ментальности, определяемой как «миросозерцание в категориях и формах родного языка, в процессе познания соединяющее интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях» (Колесов 2004: 15). В. В. Колесов нам дает ещё одно ее определение: «Национальный способ выражения и восприятия мира, общества и человека в формах и категориях родного языка, способность истолковывать явления как их сущности и соответственно этому действовать в определенной обстановке это и есть ментальность» (Колесов 2007: 13).

В современной лингвокультурологии понятие «ментальность» используется в двух смысловых сферах: во-первых, когда говорят об этнической или социальной обусловленности нашего сознания и, во-вторых, когда пытаются обосновать истоки духовного единства и целостности народа. В этих смысловых рамках данное понятие может быть использовано и в когнитивной лингвокультурологии. Более того, для нее оно оказывается базовым, поскольку эту научную дисциплину в соотношении языка и культуры интересуют, прежде всего, способы языкового выражения этнического менталитета.

Следовательно, принимая понятие ЯКМ и ментальности, важно отметить почему в нашей работе слово «дача» можно рассматривать в рамках русской языковой ментальности, почему «дача» является словом-реалией, словом-концептом. Для того чтобы ответить на эти вопросы, приведём примеры мнения некоторых авторов, которые интересовались феноменом «дача» как «уникальным явлением русской жизни», для которого не существует адекватных слов в других языках.

Писательница Ольга Малинова-Тзиафета недавно опубликовала статью под названием «(Пост)советские дачи и дачники, воображаемые и реальные», где приводит подробный анализ произведения американского антрополога Мелиссы Колдуэлл «Дачные идиллии» (Dаcha idylls: Living Organically in Russia’s Countryside), которое вышло в свет в 2011 году. Это свидетельствует о том, что в последнее время дачная тематика действительно стала привлекать большое внимание научных исследований. «Всплеск интереса к дачной тематике приходится на 1990—2000;е гг. В частности, стали появляться работы о „даче“ как культурном феномене». Здесь автор нам напоминает об исследованиях итальянской преподавательницы Деотто Патриции: «Петербургский дачный быт XIX в. как факт массовой культуры», «Дачная традиция в Серебряном веке», «Петербург — столица русской культуры». Затем она ссылается на «Дачников» (2003) Стивена Ловелла. Книга посвящена Социальной истории дачи между Москвой и Петербургом на протяжении трех столетий. Малинова-Тзиафета уточняет, что, по мнению Колдуелл, «одной из черт национальной неповторимости для русских становится дача (…), одной из признаков национальной самоидентификации и особого русского пути». «По мысли Колдуэлл, дачная жизнь настолько важна для россиян, что может служить лучшим индикатором перемен — причем как в личном, персональном, так и в общественном и даже в национальном смысле. Кроме того, она вполне заслуживает подробного этнографического анализа (Колдуелл 2011: 4) (Цитат. Ольга Малинова-Тзифета).

Следовательно, на наш взгляд, можно отметить: «дача» не столько слово, которое обозначает «загородный дом», то есть материальную вещь, определённое место в человечеством обществе, но является идеей, понятием, концептом, в который входит много разных составляющих информации (выражаемые в языке через лексические единицы) в различных областях: из истории России, из бытия граждан России, из народных традиции, из экономики (собственность, государственная власть), из определённой жизни (дачная), из искусства, в частности, прежде всего, из литературных произведений.

Исходя из этого последнего пункта, на самом деле, «дача» является одним из символов национального менталитета. Представление о дачах, дачниках и дачном образе жизни во всем его многообразии вошло в мировую культуру именно благодаря Пушкину, Тургеневу, Чехову, Горькому, Сталину, Пастернаку, Ахматовой и Никите Михалкову. В Большом лингвострановедческом словаре читаем: «дачная жизнь? популярная тема произведений русской литературы. Слово дача часто встречается если не в заглавиях, то в текстах многих произведений русских классиков, начиная от первой фразы неоконченного произведения А. С. Пушкина «Гости съезжались на дачу» (1830) и заканчивая известной пьесой Максима Горького «Дачники» (1904).

На прошедшей в начале сентября 2006 г. под Петербургом в поселке Репино (б. Куоккала) конференции «Summerfolk — Дачники» прозвучал пленарный доклад автора единственной монографии о русской даче Стивена Ловелла, преподавателя King’s College London (Stephen Lovell. Summerfolk: A History of the Dacha, 1710−2000. Cornell University Press, 2003), под названием «Why dachas matter?», исследующего «where the summerfolk belong in the historiography of modern Russia» и предложившего проблемы для обсуждения: «Should dachas cause us to modify widely held views of Russia’s social and cultural history? Is dachavedenie a branch of Lotmanian semiotics or kraevedenie, or can it be more than that? What can cultural historians learn from economic historians and anthropologists, and vice versa?». Так, на рубеже XIX—XX вв.еков дачная жизнь стала массовым социальным явлением, характерным только для России; оно нашло яркое отражение в российской литературе и искусстве той эпохи.

Исследуемый нами лингвосоциокультурныи? потенциал лексических единиц выражается, проявляется в различных контекстах, и прежде всего в текстах художественнои? литературы, поскольку дополняет, расширяет, уточняет словарные дефиниции единиц даннои? группы.

" Дача" специфический феномен русской культуры. Стивен Ловелл предпринял первую попытку культурологического и социологического анализа этого феномена, наглядно показав его динамику и специфику. Автор прослеживает эволюцию «загородного летнего житья» от барских особняков придворной элиты XVIII века через «дачу» как символ жизненного уклада российского среднего класса XIX века к «подозрительному» с точки зрения властей существованию этого «островка частной жизни и собственности» при советской власти и новой трансформации в постсоветское время. Привлекая широкий спектр источников, газетные заметки и полицейские отчеты, художественные произведения и архитектурные руководства, воспоминания «дачников», собранные самим автором, и постановления ЦК Ловелл показывает, как отражались в данном феномене, в его восприятии и оценке особенности русской ментальности, специфика российского социально-культурного устройства.

«Слово дача оставило огромный след в воображении англоязычных людей. Дачи также способствовали проявлению лучших черт русского национального характера: простоты, общительности, широкого гостеприимства, радушия, отрицания или игнорирования показной любезности, тяги к физическому труду, интуитивного понимания природы, эмоциональной свободы. Дача являлась символом социальной неприкаянности, отрывом от национальных корней и одновременно символом „русскости“».

Стивен Ловелл делал акцент на истории, этнографии, политике, экономике и быте понятия «дача». Мы же хотим определить языковые, лингвистические составляющие этого понятия и через язык выйти в ментальность.

Для русских водка — это национальный напиток, балет — прежде всего искусство, а дача — образ жизни русского человека. Для русских людей все эти слова-реалии не реклама, как часто это воспринимают иностранцы, а реальная жизнь, которая нашла отражение в языке, в культуре, в сознании.

Дача — это не просто загородный дом. Это — символ, смысл которого меняется в зависимости от исторического периода: в XVIII веке дача — признак благоволения власти, в XIX — свидетельство причастности к среднему классу. После Октябрьской революции — это буржуазный пережиток, в Сталинское время — символ принадлежности к элите, в 60-х годах ХХ века дача — это образ минимальной свободы и свой угол. Как бы то ни было, дача — это особое явление русской жизни во всем ее историческом многообразии (О. Протасова. Дача как явление русской жизни). «Несомненно, дача — такая же национальная особенность русских, как водка, баня, балет и медведи. И поэтому является слово-реалия».

В первой главе нашей работы мы дали обзор научной литературы по теме исследования. Основными проблемами, изложенными в первои? главе даннои? диссертации стали:

Лексика как система. Выделение тематических групп и лексико-семантических групп, основанное на системных отношениях в лексике. Мы согласны с мнением М. В. Сухих, что «в основе лексическои? классификации лежит понимание организации лексики как системы, подразумевающеи? наличие определенных видов взаимодеи? ствия между ее? элементами». «Понятие системности в лексике оформилось в так называемую теорию семантического (понятии?ного) поля, проблему лексико-семантических и тематических групп слов» (Сухих 2000: 69).

Взаимосвязь языка и культуры, отражается в семантике многих единиц с национально-культурным компонентом, обнаружение и изъяснение которого очень важно для понимания смысла как самои? лексическои? единицы, так и для перевода и адекватного понимания содержания текста, в котором функционируют лингвострановедчески ценные лексические единицы. Лингвострановедение как самостоятельный раздел лингводидактики отразило возраставший на протяжении всей истории преподавания языков интерес к проблемам взаимодействия языка и общества, языка и культуры, на основе которых и развилась социолингвистика.

Изучение вопросов лингвострановедения показывает, что данное направление является одним из актуальных и активно развивающихся в методике преподавания иностранных языков, открывающее большие возможности для научных исследований. Страноведение и Лингвострановедение, являются двумя наиболее актуальными и активно развивающимися областями в методике преподавания иностранных языков, представляют собой аспект языка, наряду с традиционными — фонетическим, лексическим, грамматическим и стилистическим — изучающий национально-культурный компонент языкового материала, которой отражает культуру страны изучаемого языка; лингвострановедческий аспект присутствует в любом методе обучения иностранным языкам.

Лингвокультурология добавляется к этим двум дисциплинам как отдельная самостоятельная научная дисциплина, в основе которой лежит когнитивная лингвистика. В качестве рабочего в данном диссертационном исследовании принимается понятие лингвокультурологии как теоретической филологической научной, которая исследует различные способы представления знаний о мире носителей того или иного языка через изучение языковых единиц разных уровней и которая «базируется на принципах антропологической лингвистики (внимание на процессе взаимоотношения человека и культуры)» (Ягодова 1999: 231).

К компонентам лингвострановедческого материала относятся национальные реалии и фоновая лексика, которые несут национально-культурный компонент. Под лингвострановедческим материалом понимается целостная система представлений о национальных обычаях, традициях, реалиях страны изучаемого языка, позволяющая ассоциировать с лексической единицей этого языка ту информацию, что имеют и его носители.

Целью лингвокультурологического анализа, вслед за Е. И. Зиновьевой, мы считаем описание целостного представления, вербализуемого языковым знаком различной протяженности, в сознании представителей одной лингвокультуры. При этом, только с учётом трёх дисциплин в совокупности представляется ЛИНГВОСОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ аспект преподавания русского языка как иностранного [страноведение, лингвострановедение и лингвокультурология].

«Знание лексики в большои? степени определяет освоение языка как средства общения, накопления информации, сведении? о культуре народа — носителя данного языка» (Зиновьева 2005: 3). За этими лексическими единицами стоит история страны, ее? народа, политика, культура, литература — весь арсенал реальнои? жизни и ее? отражение в художественных произведениях, мемуарах, живописи, песнях, сказаниях, былях, частушках, анекдотах, фольклоре, воспоминаниях очевидцев, то есть «культурный фон» носителей языка. Именно для того чтобы объяснить его, используется комментирование национально-детерминированных лексических единиц, над которыми мы будем работать в следующей главе.

Данное исследование проводится в русле лингвокультурологического и лингвострановедческого сопоставительного направления на материале русского языка, на фоне некоторых других языков, с целью дальнейшей оптимизации межкультурной коммуникации.

Теоретические положения данной главы являются базой для исследовательской части работы.