О языке палиндромической поэзии

В палиндромии прием, определяющий структуру, обнажается по определению. Автореференциальная игра палиндрома есть игра языковая, лингвистическая. Принцип создания любого палиндрома — это комбинаторный эксперимент, основным ресурсом которого является знак, а основным геном — морфема. Изучить, «как делалось», совершить поворот в сторону композиционно-игровых аспектов фразои текстообразования подчас то же самое, что ответить на вопрос «как сделано». Однако особенности генезиса палиндромического текста — лишь одна из причин, по которой, как мы считаем, такой текст заслуживает внимательнейшего лингвистического анализа.

Скорее мы будем исходить из того, что палиндром — это в определенном смысле «другой язык». По Р. Якобсону, поэтическая функция рекурсивна: «Направленность (Einstellung) на сообщение, как таковое, сосредоточение внимания на сообщении ради него самого — это поэтическая функция языка» Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика // Структурализм «за» и «против». М., 1975. С. 196. Поэтическая функция в палиндроме не просто присуща тексту как признак, но является элементом его структуры: направленность в палиндроме не только содержится в тексте, она же его и порождает. Нельзя сказать «палиндром», не имея в виду связей между его элементами; палиндром является палиндромом только посредством существующей в его структуре системы симметрических референций. Таким образом, мы имеем дело с текстом, который порождается соотношением таких референций: как и любой текст, палиндром обладает поэтической функцией, то есть его структура является референтом — эта структура не существовала бы без системы автореференций, порождающих текст, который, по Якобсону, обладает поэтической функцией.

Автореференции в палиндроме, в свою очередь, предстают, с одной стороны, как синтагматические, а с другой — как парадигматические связи между элементами. Каждое слово является в одно и то же время членом синтагмы и совокупностью знаков, каждый из которых есть реализация симметрической парадигмы. По нашему мнению, именно благодаря амбивалентности референтных связей палиндром представляется прецедентным объектом для лингвистического анализа.

По мнению М. Шапира, Якобсон, осознавший поэтическую функцию языка также как «проекцию принципа эквивалентности с оси селекции на ось комбинации», ближе других подошел к пониманию парадигматичности стиха. Тезис Якобсона Шапир предлагает переформулировать так: «В поэтическом языке синтагматика строится по законам парадигматики» Шапир М. И. Versus vs prosa: пространство-время поэтического текста // Philologica. 1995. Т. 2. № ¾. С. 9. В палиндроме оси селекции и комбинации совпадают и зависят от обратимости палиндрома. Поэтому проекция принципа эквивалентности с оси селекции на ось комбинации в палиндроме оказывается еще одним уровнем автореференции. Поскольку референциальная амбивалентность, по нашему мнению, составляет ядро поэтики палиндрома как такового, цель лингвистического анализа должна заключаться в выявлении особенностей внутритекстовых связей.

В палиндромической поэзии отбор происходит из палиндромического словаря, а не только из ритмического, как это обычно происходит в традиционной поэзии: «Говорить о том, как поэт подбирает такое-то ритмическое слово для заполнения такой-то позиции стиха, можно только если помнить, что он подбирает его не из ритмического словаря русской речи вообще, а из ритмического словаря той части речи, которую подсказывает ему синтаксис» Гаспаров М. Л., Скулачева Т. В. Статьи о лингвистике стиха. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 119. Сохранять семантическую связность и логику повествования автору-палиндромисту значительно сложнее. Бубнов показал, что прозрачность текста-палиндрома снижена из-за недостатка глаголов и обилия слов-агнонимов, плохо знакомых современному читателю. Конечно, именно априорно небезграничный палиндромический словарь сформировал ту непривычную (а иногда и противоестественную) грамматику, которая принесла палиндрому репутацию самого афористичного из жанров. В текстах большого объема короткие фразы с непрямым порядком слов, неожиданная строфика, обилие анжебеманов, затруднённый ритм ещё заметнее снижают рецептивный потенциал. Общая афористичность неразрывно связана и с повышением иносказательности, что также отрицательно сказывается на прозрачности текста (как писал М. Л. Гаспаров, «чем больше слов в прямом значении, тем нам легче» Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. IV: Лингвистика стиха. Анализы и интерпретации. М.: Языки славянской культуры, 2012. С. 388.). Тем не менее, в обеих поэмах, которые мы проанализируем во второй главе исследования, нетрудно проследить за развитием сюжета. Мы категорически не согласны с характеристикой палиндрома из «Поэтического словаря» А. П. Квятковского: «не слова подбираются к мысли, а, наоборот, приходится мысль подбирать к словам» Квятковский А. П. Поэтический словарь. С. 190. Палиндромия — лишь одно из ограничений, возможных в поэзии, самой сложноорганизованной из существующих практик словесности. Дополнительно поддерживать семантику палиндромического произведения призваны пунктуация, звукопись и другие уровни организации текста.

В целом поэты-палиндромисты склонны обходиться наиболее естественными для палиндрома синтаксическими моделями, а именно, склонны использовать: односоставные предложения (часто назывные, безглагольные), двусоставные — составные именные сказуемые (часто с опущенной глагольной связкой). На лексико-грамматическом уровне заметно преобладание кратких прилагательных и причастий, императива, глаголов настоящего и прошедшего времени, форм простого будущего времени.

Представим некоторые общие наблюдения над грамматической организацией крупных форм в русской палиндромической поэзии. Каким образом могут быть задействованы наиболее громоздкие синтаксические конструкции, интуитивно представляющиеся наименее «удобными» для палиндромиста, однако часто используемые в повседневной и прозаической речи? Мы рассмотрели такие синтаксемы, которые содержат инфинитивные конструкции, возвратные глаголы в начальной форме, причастия в полной форме, сложное будущее время. Поиск был осуществлен на обширном материале, в сумме содержащем порядка 40 000 слов. Собранный корпус включает следующие сборники и отдельно опубликованные произведения: «Антология русского палиндрома ХХ века» (2000) (составитель Владимир Рыбинский); «Антология русского палиндрома, комбинаторной и рукописной поэзии» (2002) Г. Лукомникова и С. Федина (в сборнике представлены в т. ч. «Разин» В. Хлебникова, «Протопоп Аввакум» Н. Ладыгина, крупные вещи Д. Авалиани); «Новая антология палиндрома» (2011) и «А роза упала НЕ на лапу Азора: искусство палиндрома» (2011) Б. Горобца и С. Федина; сборники Н. Ладыгина («Золото лоз» (1993), «И жар, и миражи» (2003)) и В. Пальчикова («Свод сонетов» (1990), «О купавы торк» (1999)); а также поэмы «Тать» В. Гершуни, «Укор року» А. Кондратова, «Укол Блоку» Б. Гольдштейна и пьеса Валентина Хромова «Потоп, или Ада Илиада».

Перечисленные глагольные и отглагольные формы при поиске были обнаружены только несколько раз. В найденных инфинитивных конструкциях мягкий знак либо помещен в центр строки и является осью (В. Пальчиков: «…ли хотел ты быть?.. Ты бы тле-то хил»; А. Туфанов: «Вели, Тенсур, гитаре петь теперь. А тигр уснет и лев»), либо пропадает при обратном прочтении (В. Гершуни: «умереть в терему»; В. Хлебников: «торопи пороть»). Возвратный глагол в начальной форме в составном глагольном сказуемом встретился только однажды, в ассиметричной строке А. Эрлиха: «Из-за нытья всё и напоказ, я стар браться за копание святынь Азии». Для сравнения, в НКРЯ таких форм 0,3% (и 0,2% в поэтическом разделе корпуса). Н. Ладыгин использует подобный «осевой» принцип при употреблении деепричастий, помещая в центр строки «-яся»: «толпяся, плоть», «моду гни, боряся Робин Гудом», «не убояся, о, буен». Сложное будущее время встречаем у Б. Гольдштейна: «стадо буду бодать-с», Ю. Сабанцева: «Лапуша, в доход ели пополам пилите, дубы, — будет и лип мало. По пиле доход ваш упал».

По подсчетам Б. С. Горобца Горобец Б. С., Жуков А. В. Эффект нечетности числа букв в палиндромах // А роза упала не на лапу Азора: Искусство палиндрома. М.: URSS ЛЕНАНД, 2015. С. 176., большинство слов-палиндромов русского языка содержат 3 или 5 букв, а фразовый палиндром в 70−90% случаев состоит из нечетного количества букв, т. е. значительно чаще обладает осевой, а не зеркальной структурой. Это происходит потому, что вариантов образования зеркальной симметрии не так много — в середине палиндромического текста в таком случае должен находиться словораздел, сдвоенная гласная или согласная. Русский палиндром традиционно допускает некоторые вольности (е/ё, и/й, отсутсвие Ъ или Ь при обратном прочтении), а не пренебрегать словоразделами и вовсе невозможно — палиндром считается лишь с границами предложения или стиха. Тем не менее, нельзя сказать, что непривычные для палиндрома синтаксические формы могут быть задействованы только с грубыми нарушениями, в ущерб симметрии. Использование причастия в полной форме находим в «Птицелове» Германа Лукомникова:

Бесенята б и масонок… Тумака молол зануду. Сверкали скотам они в славе рудой, и храпел ему штабс-идиотик. Чешуя аж уступила глине локтя, ругне клира. Дюн распилена пантомима: шут, а размаху — полкило. Такелажником атачищ мятежа копыт салаки — теремок, булавок чин тараня, сменив дани деликатес на ревер, валуна кишмиш вари. Мы вопим об минотавре психиатрам, отсидевши джиу-джитсу, подагру и медузу. Не топи гипотенузу, демиурга допусти, жду — и жди, швед. Истома рта их и сперва-то: нимбом — и по вымиравшим, шиканула в реверансе-таки леди. Надвинемся на ратничков, а лубком еретика ласты покажет ямщичатам о кинжале католик. Лопухам за ратушами мот на панели псарню дарил. Кенгурят колени лгали, пут сужая ушечки. То и дисбат шумел епархий, одуревал. Свиноматок сила — к ревсуду назло ломакам, утконосам и батяне… Себяед и толповолец…

Казалось бы, авторы-палиндромисты до сих пор в большей степени стремились расширить границы лексического, но не синтаксического потенциала палиндрома. В другом тексте Германа Лукомникова, «Бумагомаракам», в виде ироничной зауми представлен ряд частей речи со сложным морфемным составом. Среди них есть и искомые инфинитив, возвратный глагол (и в начальной форме, и в форме третьего лица единственного числа), деепричастия, возвратное причастие. Эта «глокая куздра» — свидетельство авторской рефлексии на тему ограниченности морфемных, а значит и синтаксических возможностей палиндрома:

Яуризироваться — уризируясь, таворизируя! / Яуризируя, / меуризируем! / Еинаворизирование / ясимищюуризирующимися / имяицазиризациями / олаворизировало / юицазиризацию! / Ротазиризатор / наворизирован, / навозиризован! / Яащюуризирующая / яицазиризация / ястеуризируется!

То, что такая рефлексия существует, подтверждают также слова петербургского палиндромиста Павла Байкова: «В своих палиндромах я всегда шел от того неповторимого синтаксиса, который получался в результате буквальной обратимости текста. Более того, я сделал много попыток написать не читающиеся наоборот подражания палиндрому. Но все они заканчивались… еще одним палиндромом» На вопросы редакции отвечают: Павел Байков, Сергей Бирюков, Борис Гринберг, Арсен Мирзаев, Елена Кацюба, Константин Кедров, Иван Чудасов // Дети Ра. 2009. 2(52). [Электронный ресурс]. URL:. Дата обращения: 04.02.2017.

Выводы по первой главе

Благодаря открытости исторического авангарда и вопреки антиформалистским настроениям своего времени авангардисты второй половины ХХ века активно экспериментировали в области комбинаторной поэзии. Автореференциальная игра палиндрома, амбивалентность его референтных связей, а также сведения о палиндроме, которые уже были собраны исследователями-предшественниками, дают основания считать язык палиндромической поэзии отдельным поэтическим языком с собственной грамматикой, а крупные формы палиндромической поэзии анализировать комплексно, с учетом законов этой своеобразной системы.