Солнце как архетип «верха» в творчестве Дж. Донна

Статья посвящена анализу некоторых произведений Дж. Донна с точки зрения архетипа «Верх», в конкретном случае — Солнца. Солнце, как объект материального мира, всегда привлекало человека, во все времена оно было наделено силой и властью, а также нежностью и лаской. И первобытный человек, и наш современник не оставляли без внимания это светило. Образ солнца встречается в литературе, живописи, фольклоре, архитектуре. В произведениях Дж. Донна солнце персонифицируется, автор наделяет его чертами, характерными для персонажа, общается с ним на равных, отождествляет его с самим собой, герой и задаёт ему вопросы, и старается руководить им, солнечный свет ассоциируется у автора с любовью, с возвышенными чувствами, с радостью, а любовь, её возникновение и угасание схожа с рассветом, зенитом и закатом солнца. Производится частичное сравнение литературы барокко с современной литературой. В литературе средних веков прослеживается связь с архетипом «Верх», конкретно с архетипом Солнце. Таким образом, можно сделать вывод, что солнце, его образ и архетип являются для поэта точкой отправления в творчестве Ключевые слова: АРХЕТИП, ПОЭЗИЯ, ПОЭТИКА, СИМВОЛ, ВЕРХ, СОЛНЦЕ Объектом данного исследования является творчество Дж. Донна, английского поэта XVI века, с точки зрения пространственного архетипа «Верх», а именно — Солнца. Солнце, как форма материального мира, и для человека первобытного, и для нашего современника всегда являет собой силу, энергию, главный источник жизни на Земле. Эта огромная сфера чрезвычайно горячей плазмы, масса которой в 750 раз больше всех планет Солнечной системы, соответствует научным интересам учёных разных направлений, результаты их исследований важны для многих областей человеческой деятельности, а в области эмоционального познания мира Солнце представляет собой начало, дающее импульс для творческого осмысления ряда явлений и событий.

Являясь дневной звездой, Солнце во Вселенной занимает высший пьедестал. Многие религии отождествляют понятие Бога с понятием Солнца. Культ Солнца связан с династиями фараонов в Египте, обожествлялось Солнце в Древнем Перу, в Японии веками почитается богиня Солнца, в древнеславянской культуре Солнце — Бог силы и разума, в Ветхом Завете Солнце помещено на небосвод Господом, для астрологии положение Солнца, его мнимое вращение, зодиакальные свойства важны для определения судьбы человека. «Дому Солнца» придаётся особое значение в астрологических прогнозах и карточных гаданиях.

Термин архетип был впервые предложен К. Юнгом в 1919 г. «Очевидно, что изучение архетипов — серьезное расширение знания произведения, работа на уровне сложных подтекстов, которые могут оставаться загадкой для самого автора. Обращаясь к этой проблеме, исследователь покидает почву чистого литературоведения и оказывается на стыке трех наук — литературоведения, психологии и религиоведения. При этом мифологическое сознание перестает быть атрибутом архаичной жизни и вступает в активный диалог с современностью. … Архетип предстает формой психологического бессмертия, способом установления контакта с давно ушедшими временами, стабильным способом понимания древних миров. Можно сказать, что архетип — некая универсальная связь, соединяющая эпохи, дающая им общий язык, независимо от расовых или лингвистический различий». [11] донн архетип верх солнце Представляется целесообразным частично сравнить литературу барокко и современную литературу на примере произведений Дж. Донна и П. Волошиной. В цикле современных литературных произведений «Этногенез» для раскрытия сюжетных линий Полина Волошина выделяет символы, звучание которых читатель находит и в литературе средневековья. «В современном информативном мире, полном высоких технологий во многих сферах человеческой деятельности, не пропадает интерес к традиционной, этнической константе, человек тяготеет к своим корням и истокам». [13].

Н.И. Толстой выстраивает ряд сравнений: «Помимо антропоморфного восприятия солнца и луны, в славянской мифологии известны и их зооморфные обличия. Солнце может представляться буйволом, волом, теленком, петухом, а месяц (луна) коровой, реже — козлом, бараном (ср. „рогатый“, облик молодого месяца).» [8].

А.Л. Топорков обращает внимание на славянское восприятие Солнца: «Солнце — небесное светило, почитавшееся славянами как источник жизни, тепла и света. Византийская и древнерусская гимнография уподобляла Христа „праведному солнцу“, а христианство — исходящему от него свету. Иисуса именовали также „незаходимым“, „истинным“, „разумным“, „мысленным“ солнцем, а иногда и „Богом-солнцем“. В древнерусской литературе и в былинах с солнцем метафорически сближали князя (Владимир Красное Солнышко) или богатыря, а в песнях и причитаниях XIX века „светлое“ или „красное солнышко“ — это родственник или просто любимый человек. В фольклоре солнце называли ясным и красным, светлым и святым, божьим и праведным, добрым и чистым. Во многих славянских традициях солнцу клялись и упоминали его в проклятиях. Оно предстает в поверьях как разумное и совершенное существо, которое или само является божеством, или выполняет Божью волю. В славянском фольклоре солнце может персонифицироваться как в женском, так и в мужском образе. В обрядах, фольклоре и народном искусстве солнцу могут символизировать колесо, золото, костер, сокол, конь или олень, глаз человека и др. Множество солярных знаков, которые, по-видимому, играли роль оберегов, обнаружено в восточнославянских археологических материалах X—XIII вв.еков, главным образом, в украшениях женского костюма. Это круг, крест в круге, колесо, розетка и др. Солярные мотивы обычны в орнаментации народной одежды и тканей, в резьбе на различных частях крестьянских домов, мебели, орудий для прядения и ткачества». [10] Удивительны и разнообразны кросскультурные и разновековые связи народов.

Внимание в данной статье фокусируется на символе Солнца как части системы «Верх».

«Понятие меланхолии (меланхолия как мечтательность, печальная задумчивость, трагическое мироощущение) разрабатывали Джон Донн и представители „метафизической школы“ в поэзии. „Метафизическая школа“ воплотила эстетику барокко в её английском варианте. Выход из меланхолического состояния метафизики находили в мистике и эротике. Поэтике школы присущи умозрительность, дисгармоничность, особого рода формализм». [4] Разные языки и географические территории не препятствуют одинаковому восприятию человеком событийного мира.

«Литература барокко сохраняет монументальность, грациозность художественной картины мира, но её основой становится не представление о человеке-титане, «универсальном человеке» как мере всех вещей и о разворачивающемся по горизонтали огромном мире — поле его деятельности, а близкая к средневековой «вертикальная» концепция, согласно которой наверху — рай, внизу — ад, а посередине — человек как некая точка, в которой сходятся борющиеся за него ангельские и сатанинские силы. В человеке они так сложно переплетены, что неизвестно, какие силы восторжествуют в каждое конкретное мгновение. Основное внимание уделяется человеку; пусть эта точка между двумя безднами, но центральная точка, сосредоточие мира, в которой решается, за какими силами — Света или Мрака — будет победа. [4].

А.Н. Горбунов подчёркивает многогранность творчества поэта: «Донн — поэт очень сложный, а подчас и немного загадочный. Его стихи совершенно не умещаются в рамках готовых определений и словно нарочно дразнят читателя своей многозначностью, неожиданными контрастами и поворотами мысли, сочетанием трезво-аналитических суждений с всплесками страстей, постоянными поисками и постоянной неудовлетворенностью». [2].

Исследователь Б. В. Томашевский считает, что «стихи о любви и элегии написаны Донном преимущественно в девяностые годы XVI века. Именно эти стихи пользуются наибольшей известностью. „Песни и сонеты“ Донна — это целая энциклопедия любви. В них два действующих лица — поэт и его возлюбленная. Как говорит Донн, они — „герои не исторических хроник, а сонетов“. Это реальная история любви двух живых существ, а не идиллические взаимоотношения условных персонажей. В центре внимания поэта — человек во всей широте и многогранности своих мыслей и чувств. … Не случайно в лирике Донна обилие реалистических образов и сравнений, заимствованных из области старой и новой науки, алхимии и астрологии, астрономии и географии, медицины и музыки, военного дела и права». [9].

Л.Н. Татаринова уверена, что: «самой показательной в классическом барокко XVII века является поэзия Джона Донна», сложно не согласиться с этим мнением. [7].

Материалом для исследования послужили песни и сонеты, а также элегии. В нескольких произведениях Донн обращает внимание на Солнце как на космический объект. В «Завещании» автор дарует постоянство планетам: «Я постоянство отдаю планетам». В стихотворении «Годовщина» Донн наделяет Солнце умением творить время: «Солнце, создающее года». В элегии XVII «Разнообразие» поэт указывает на астрономическую составляющую Солнца: «Ведь солнце, золотой властитель света, // Преображая тусклые предметы, // По зодиаку движется вперёд // И, кончив старый, входит в новый год». В элегии V «Его портрет» Солнце может и наносить вред, не всегда оно приносит любовную радость: «А вдруг вернусь, ветрами опалённый // Лучами солнца южного сожжённый».

В первых строках стихотворения «К восходящему солнцу» (пер. Г. М. Кружкова) или «Солнце встаёт» (пер. Б.В. Томашевского) автор отгоняет Солнце — «Прочь, прочь отсюда, старый дурачина!», гневается на него, «Ужель влюблённым жить по твоим резонам и законам?», советует ему, чем можно заняться: «Ступай, детишкам проповедуй в школе, // Усаживай портного за работу, // Селян сутулых торопи на поле, // Напоминай придворным про охоту». Затем автор показывает свою силу и победное желание: «Я бы тебя заставил вмиг затмиться», но осознаёт и обратную сторону так называемой «победы», силы: «Когда бы это милой не затмило». В переводе Б. В. Томашевского слышится пренебрежение «Ты блеск лучей непобедимой // Считаешь силой, может быть?». Заканчивается произведение (пер. Г. М. Кружкова) жалостью автора к Солнцу: «Ты, Солнце, в долгих странствиях устало, Так радуйся, что зришь на этом ложе // Весь мир» и каким-то превосходством человека и человеческих чувств над ним. В переводе Б. В. Томашевского автор более нежно называет солнце «Старый хлопотун», хотя через несколько строк пренебрежительно именует его «Наставник нудный». Интересны для сравнения следующие строки, в завершении автор опять обращается к Солнцу: «Согреешь нас — и мир согреешь тоже (пер. Г. М. Кружкова) и «Зачем всю землю согревать лучами? // Свети сюда — и долг твой совершён» (пер. Б.В. Томашевского).

А.Н. Горбунов справедливо замечает: «В этом стихотворении Донн иронически обыгрывает ставший традиционный в любовной лирике приём обращения любящего к Авроре или к Солнцу с просьбой замедлить свой бег». [1] И действительно, Овидий в своих «Любовных элегиях» обращается к утренней звезде: «Что ты, Аврора, спешишь? Постой!». [5].

«Отталкиваясь от овидианских ситуаций, образов и мотивов, Донн создает оригинальные художественные решения. В „Элегиях“ рождается „новый Овидий“, более остроумный, чувственный, драматичный. Пестрота, демонстративность, причудливость лирики Овидия притягивают к себе внимание Джона Донна, в элегиях которого античный „певец любви“ звучит в новой, современной обработке». [6].

В стихотворном произведении «Приманка» автор указывает на определённое раболепство и служение человека Солнцу, и в то же время читатель обнаруживает, что и сам человек может стать выше Солнца. Обращаясь к любимой автор говорит: «А если застыдишься ты, // Что солнце смотри с высоты, // Тогда затми светило дня — // Ты ярче солнца для меня» (пер. Г. М. Кружкова). Интересно сравнить перевод Б. В. Томашевского, который отличается от предыдущего варианта: «Луны и солнца взор нескромный // Затмить ты можешь безусловно… // А если б дали мне взглянуть, // Их свет не нужен мне ничуть» (пер. Б. Томашевского). Красота девушки превыше всего для автора, он отвергает Солнце, видя перед собой только возлюбленную.

В произведении «Песня» автор сравнивает Солнце с любовными чувствами: «Уйдет во тьму светило дня — // И вновь из тьмы взойдет, // Хоть так светло, как ты меня, // Никто его не ждет». Также и в стихотворном произведении «Разлука с нею» автор описывает любовные мучения, опираясь на образ Солнца-Зари: «Могу с тобою (Ночь) мраком поделиться, // Заря теперь не загорится!», и далее сравнивает любовь со светом, т. е. Солнцем: «Любовь — соединенье света с тьмою». И далее: «Сближают нас подарки, письма, сны…// И солнца свет, что в небесах блистает, // О красоте её напоминает». Метафоричны следующие строки: «Хоть где-то бесконечны холод с тьмою // Но солнце льёт тепло над всей землёю. // Пусть доли света не везде равны, // Мы за других быть счастливы должны». Таким образом, солнце, свет, добро и любовные чувства могут распространяться на всех, без исключения, не взирая на любовные страдания или разлуку с любимой. Но у Дж. Донна есть произведения нацеленные не только на красоту верной любви, но и на неисркенность и неверность женщин, так, например, элегия XV «Увещевание»: «Но верю, что скорее в небосводе // Погаснет солнце, смерть неся природе, // Скорее реки потекут назад // Иль Темзу летом льды загромоздят, // Скорей изменится земли движенье, // Чем ты своё изменишь поведенье».

В стихотворном произведении «Рассвет» (пер. Б.В. Томашевского) автор опять задаёт вопросы Солнцу: «Зачем нас разлучит светило? // Не тьма же нас соединила. // Любовь, что нас свела в закатный час, // Расстаться утром не заставит нас». Здесь видно противопоставление рассвета и заката Солнца. В соответствии с мыслями поэта закат соединяет сердца и души, а рассвет разъединяет; то есть новый день не приносит радости от своего начала, только разочарование от расставания с любимой, а закат приносит приятное волнующее чувство.

В стихотворении «Скованная любовь» Донн вопрошает о любви: «Да разве солнце, и луна, и звёзды // Сиять не властны тем, кому хотят?», метафорически сравнивает потребность в любви с птицами, жизнью зверей, построенным кораблём и замкнутыми мраморными залами дома. И пессимистически заканчивает произведение словами о том, что всякое добро гибнет.

В одном из значимых произведений с точки зрения архетипа «Верх», а конкретно Солнца, является стихотворное произведение «Трактат о тени» Дж. Донн сравнивает окрыляющее чувство любви с появлением и исчезновением солнечной тени. Автор хвалит Солнце: «Но вот уж солнца свет над головой, // А тени — под ногой, // Где на земле кругом одно сиянье». Солнце в зените, а значит, по мнению автора, любовь находится на самом своём пике развития. В центральной части стихотворения автор предлагает читателю промежуточный вывод и своеобразно научает его полностью окунаться в чувство любви: «Не достигает та любовь зенита, // Цель коей в том, чтобы остаться скрытой». Поэт анализирует тень как существо жалкое и несчастное: «Три Часа, влачась в пыли, // Наши тени с нами шли, // Как наших тел покорные созданья», а окончание любви автор метафорично представляет как солнечный закат: «И меркнет свет любви, клонясь в закат». Завершается стихотворение неожиданно: «Любовь идёт к рассвету постепенно… // В ней ночь за полднем следует мгновенно».

Внимание привлекает мнение анализ поэзии Дж. Донна в сравнением с творчеством А. Мердок. «Что касается поэзии Дж. Донна в целом, то относительно неё у А. Мердок обнаруживаются связи на формальном уровне: поэтика барокко с ее трагизмом, причудливыми парадоксами и параболами, неожиданными метафорами ей внутренне близка. Во многом сходно толкование любви у Донна и Мердок (особенно это касается позднего творчества А. Мердок, когда она испытала влияние неоплатонизма). У Донна любовь имеет две сущности — земную и небесную. (Можно сравнить с названием одного из поздних романов А. Мердок „Любовь земная и небесная“). В любви есть высокое и низкое, духовное и телесное. Вместе с тем следует заметить, что у Донна и Мердок поставлены разные акценты: у Донна — на высоком (необходимость стремления к Богу), у Мердок — на низком (побеждает область бессознательного, сексуального)». [12].

В некоторых произведениях Дж. Донна Солнце персонифицируется, автор наделяет его чертами, характерными для персонажа, общается с ним на равных, отождествляет его с самим собой, герой и задаёт ему вопросы, и старается руководить им, солнечный свет ассоциируется у автора с любовью, а любовь, её возникновение и угасание схоже с рассветом, зенитом и закатом солнца. Таким образом, можно сделать вывод, что Солнце, его образ и архетип являются для поэта точкой понимания мира и человека в этом мире.

• 1. Горбунов А. Н. Английская лирика первой половины XVII века. М.: Изд-во МГУ, 1989. Режим доступа: http://lib.ru/INOOLD/DONN/donne1₁.txt.
• 2. Горбунов А. Н. Поэзия Джона Донна, Бена Джонсона и их младших современников. Английская лирика первой половины XVII века. М.: Изд-во МГУ, 1989. Режим доступа: http://lib.ru/INOOLD/WORLD/irikaxvii.txt.
• 3. Донн Д. Стихотворения. Ленинград. Изд-во «Художественная литература», 1973.
• 4. Луков В. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней. М.: Изд-во «Академия», 2003. с. 181.
• 5. Овидий «Элегии и малые поэмы». Изд-во «Художественная литература, 1973.
• 6. Скиба И. В. Традиция Овидия в «Элегиях» Джона Донна. Вестник ЧГПУ 6'2010.
• 7. Татаринова Л. Н. Христианские антиномии в современной духовной поэзии. Российский гуманитарный журнал. 2014. Том 3. № 1.
• 8. Толстой Н. И. Энциклопедический словарь. Славянская мифология. М: ЭллисЛак, 1995, с. 18.
• 9. Томашевский Б. В. Поэзия Джона Донна. Ленинград, «Художественная литература», 1973. с. 9.
• 10. Топорков А. Л. Энциклопедический словарь. Славянская мифология. М: ЭллисЛак, 1995. с. 363.
• 11. Хитарова Т. А. Архетипические образы Верха и Низа в романе с притчевым начало (А. Платонов, А. Мердок, У Голдинг). дисс. на соискание учёной степени канд. филол. наук / Краснодар, 2003.
• 12. Хитарова Т. А. Литературные аллюзии в английском экзистенциалистском романе. Текст. Произведение. Читатель // Материалы II международной научной конференции 20−21 мая 2014. Изд-во «Sociosfera-CZ». Прага 2014.
• 13. Хитарова Т. А. Образы животных сквозь архетип «Верх» в современной литературе. Символическое и архетипическое в культуре и социальных отношениях. Материалы международной научной конференции, 5−6 марта, 2016. Изд-во «Sociosfera-CZ». Прага 2016.