Гештальт-анализ функциональной роли антропонимов в процессе номинации адресанта

Гештальт-анализ функциональной роли антропонимов в процессе номинации адресанта

Статья посвящена проблеме когнитивно-коммуникативной роли антропонимического компонента в процессе номинации адресата. Современный подход к изучению языка требует привлечения новых методов лингвистического анализа с опорой на новое понимание языковых явлений. На сегодняшний день в исследовании англоязычной коммуникации наблюдается синтез различных направлений и научных концепций. Работа выполнена в русле гештальт-анализа, основой которого является понимание любого гештальт-образования как производной его гештальт-качеств. Рассмотрение прямого обращения сквозь призму его морфологической репрезентированности, прямой номинации и субъективной оценки позволило сделать вывод о концептуальной сущности антропонимов в процессе адресации.

Современный холистический подход к языковым явлениям требует новых методов анализа и научных концепций. На сегодняшний день в лингвистике наблюдается синтез как различных течений и подходов, так и внутрилингвистических дисциплин. Статья посвящена когнитивно-коммуникативной роли антропонимического компонента в функционировании грамматического феномена обращения. Вступая в диалог, коммуниканты обращаются друг к другу. Что же при этом важнее для номинации собеседника: его должность, звание, профессия или имя? Какой тип обращения можно назвать прототипическим для носителей английского языка? Именно эти вопросы поднимаются в исследовании.

В соответствии с познавательной функцией языка, исследование языковых форм невозможно без привлечения общефилософских познавательных категорий и изучения мыслительной деятельности человека. Обращение к гештальт-анализу как инструменту качественно нового подхода к объекту исследования позволяет воссоздать предмет изучения не только как объемную и многофункциональную модель, но и проникнуть в концептуальную сущность изучаемого явления.

Как известно из философии, «осознаваемая фигура (гештальт) — это ясное, живое восприятие, обобщенный образ или понимание (insight) чего-либо» [12, с. 212] (перевод наш — И. М.). В философском понимании любое гештальт-образование есть качественно новая производная его гештальт-качеств [12, с. 41; 18, с. 104]. Р Лангакер одним из первых, описывая отношения между концептом и доменом, использует модель «профиль-база» и, по сути, «рисует» семантику слова, прибегая к наглядной образности изучаемого объекта [14]. Однако только Дж. Лакофф в своей работе «Linguistic gestalts» («Лингвистические гештальты») делает первую серьезную попытку преломить гештальт-теорию к лингвистическим исследованиям. Основываясь на идеях гештальт-теории М. Вертгеймера и философии Э. Гуссерля, Дж. Лакофф предлагает рассматривать лингвистические феномены как одновременно целостные и дисперсные гештальт-образования, которые проявляют свои специфические качества в зависимости от выбранной для анализа проекции их исследования [13]. Такой проекцией в нашем исследовании выбрано функционирование английских антропонимов в качестве прямого обращения в англоязычном художественном диалоге.

По определению Современного толкового словаря русского языка под редакцией Т. Ф. Ефремовой, «любое собственное имя (личное имя, отчество, фамилия, псевдоним), которое может иметь человек, является антропонимом» [16]. Как известно, антропонимия — ядро ономастической системы любого языка, так как имена собственные в большей мере, чем другие, представляют собой социальные знаки.

В фокусе настоящего исследования — рассмотрение коммуникативной роли и функционирования антропонимов в художественном диалоге в качестве суггестивных сигналов, которые служат для установления контакта между персонажами современного англоязычного романа в аспекте гештальт-теории.

Одной из основных функций антропонимов в художественном диалоге выступает обращение к собеседнику по имени или званию. Проблему грамматических особенностей обращения, так или иначе, затрагивали в своих работах различные авторы, как в отечественном языкознании, так и за рубежом (начиная с М. В. Ломоносова, А. А. Потебни, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Л. А. Булаховского и продолжая трудами А. Т. Абрамовой, Г. В. Карпюк, В. К. Кузьмичевой, Ж. Лендел, М. А. Оликовой, А. В. Пименова, В. П. Проничева, А. Г Руднева, В. П. Пономаренко, А. Х. Щепина, L.R.N. Ashley, M.K. Adler, R. Brown & M. Ford, S.M. Ervin-Tripp, A. Gilman & R. Brown и других). Тем не менее, несмотря на значительный вклад лингвистов в теорию языковой номинации, многие аспекты данной проблемы требуют дальнейшего изучения.

Предложенный гештальт-подход позволяет охватить всю совокупность глубинных связей, отношений и внутренних законов, определяющих основные черты и тенденции развития предмета исследования. Очевидно, что изучение антропонимикона художественного произведения будет неполным без исследования функционирования имен собственных на всех его уровнях, в том числе и грамматическом. Как отмечает О. В. Александрова, само «понимание мира системно. Оно органично связано с неразрывностью человеческого знания» [1, с. 35].

Актуальность статьи вытекает как из общегносеологической важности усовершенствования методики изучения лингвистических явлений, так и из практических нужд определения прототипического обращения в современном английском языке.

При этом настоящая работа выполнена на стыке ономастических исследований и функциональной грамматики с привлечением основ гештальт-анализа.

Объектом исследования являются антропонимы в художественном диалоге современного англоязычного романа, предметом — структурно-семантическая роль прямого обращения в оригинальном англоязычном художественном диалоге.

Цель статьи — установление функциональной роли антропонимов, употребляемых виртуальными коммуникантами в процессе их речевого взаимодействия для номинации друг друга, а также определение факторов, обусловливающих векторное смещение гештальт-центра прямого обращения в различных проекциях рассмотрения. В ходе исследования решались следующие задачи: конкретизация понятия «обращение» в английском языке, детерминирование синтаксической роли «прямого обращения», систематизация «формы обращения» с установлением прегнантности в контуре гештальта антропонимов в проекции обращения.

Фактический материал исследования представлен 2 000 речевых образцов, отобранных методом сплошной выборки из персонажного диалога современного англоязычного романа.

На сегодняшний день в лингвистике «обращение» детерминируется, как правило, как слово-существительное или сочетание слов с компонентом-существительным, называющее лицо (реже предмет), к которому адресуется речь. Так, в качестве обращений используются названия лиц по степени родства, социальному или профессиональному положению в обществе, роду занятий, званию или занимаемой должности, национальной либо половозрастной характеристике, личному отношению собеседников и т. д. Обращениями выступают имена собственные, а также клички или названия животных, предметов или объектов неживой природы, в том числе географических, физических и другие (объекты неживой природы в подобных ситуациях часто олицетворяются (см. дефиниции в [17; 19])).

Являясь грамматической универсалией, феномен адресации или обращение обычно интерпретируется как специализированное средство воздействия на адресанта. Использование обращения в первоначальной фазе коммуникации общепризнанно считается «максимой вежливости», устанавливающей связь между общающимися, благодаря чему сообщение получает точный адрес, то есть передается говорящим с конкретной целью вполне конкретному лицу. «Контактоустанавливаюшую», фатическую, функцию обращения отмечали в своих работах Г. Г. Почепцов [7], Т. Д. Чхетиани [10], Н. М. Фирсова [8] и другие.

Известно, что во многих языках, в том числе и в древней латыни, древнегреческом, а в настоящее время и в некоторых славянских языках, существует особый падеж, так называемый «вокатив» или «звательный падеж», который используется в функции прямой адресации, например: Петре! — украинский язык; Pietrze! — польский язык. В английский язык форма вокатива была механически перенесена из латыни и нашла свое отражение как в донормативных грамматиках, так и в художественной литературе. Так, в философской сказке Л. Кэрролла «Alice’s Adventures in Wonderland» («Алиса в Стране чудес») главная героиня Алиса, очутившись в море слез, обращается к попавшей в то же море мышке в соответствии с требованиями грамматики «O Mouse!».

Фактически, в качестве обращения может функционировать любое номинативное высказывание, обозначающее лицо, к которому обращена речь. Отсюда, исходя из характера лингвальной репрезентации обращений в речи говорящих, можно судить о функциональной роли различных типов антропонимов в процессе диалогизирования.

Абсолютный лингвистический эквивалент немецкому слову «Gestah» в русском языке найти трудно. Его можно перевести как «фигура», «конфигурация». Точнее — это специфическая организация частей, которые составляют органическое целое. Концептуальное осознание действительности и иерархическое распределение ее составляющих в плане формирования конкретного понятия предполагает создание некоторого образа, или «фигуры» на фоне других объектов.

В современной лингвистике гештальт-теория находит все более широкое применение в разных областях науки как логическое развитие когнитивизма. Особо важный вклад в гештальт-разработки в настоящее время сделан такими известными исследователями, как Д. Хэффлер (1998), Ф. Перлз и П. Гудмэн (2001), А. Рамат (2002), Ирвин и Мириам Польстер (2004), Дж. Скилтерс (2007). Известный гештальтист-практик С. В. Чесноков указывает, что сорок лет исследований в области математических методов анализа данных, теории и практики их применения в гуманитарных и близких к ним областях позволяют ему сделать следующий бесспорный вывод: «Все феномены сознания объясняются только через гештальты, связи между ними, средства создания (удаления) и актуализации гештальтов. … Сознание оперирует исключительно гештальтами, их локализацией в пространстве-времени и связями между гештальтами. Гештальты суть первоэлементы („атомы“) сознания. Более элементарных единиц сознания не существует» [9, с. 49].

В ходе формирования «фигуры гештальта» последовательно рассматриваются специфические проявления особенностей предмета исследования, и вычленяется доминирующее свойство, или «прегнантность» гештальта. Под прегнантностью принято понимать иерархическое распределение превалирующих характеристик в фигуре гештальта. Заметим, что осознание фигуры гештальта невозможно без осознания его структурированной доминанты. Так, Ф. Перлз разъясняет принципы гештальт-теории на примере брошенного мяча, полет которого осознается, главным образом, по сокращению расстояния между игроками. Необходимо также подчеркнуть, что любой гештальт, являясь целостным образованием, в большей или меньшей степени центрирован (например, центр гештальта человека — его лицо, а центр лица — нос) [6, с. 11]. Векторное смещение центра гештальта свидетельствует о существенных изменениях в его фигуре и, следовательно, в восприятии данного гештальта как концепта [4; 15]. Изучение гештальт-проекций предмета исследования в различных аспектах его рассмотрения дает возможность получить многомерный сфокусированный гештальт данного образования [2; 3; 5].

В работе обобщенный гештальт употребленных в художественном диалоге романа обращений антропонимического характера рассматривался в следующих проекциях: 1) морфологической репрезентированности; 2) прямой номинации; 3) субъективной оценки слушающего со стороны говорящего (см. рис. 1−3).

Представленные на рисунках указанные типы проекций построены по принципам «кругов Эренфельса» [11], соответствующим частотным ареалам употребления того или иного типа обращения (подробнее о схематическом изображении гештальтов см. [3]).

Обозначим всю совокупность засвидетельствованных обращений в виде кругов, из центра каждого из которых (точка О) проведено по три оси, условно принимаемые за 100%. При этом каждая из осей соответствует определенному типу обращения. На каждой из осей в процентах отложим частотность употребления соответствующих типов обращений. Соответственно, в первом круге получаем вектора: Оп на оси ОМ (обращения, выраженные существительным), Ор на оси ОР (обращения, выраженные местоимением), Оа на оси ОА (обращения, выраженные прилагательным и другими частями речи). Соединив полученные точки п, р, а, получим ареал употребления различных типов обращения в диалоге в проекции морфологической репрезентированности (рис. 1). Аналогично, в проекции прямой номинации выделяем вектора О/ на оси ОЯ (фамилия, имя), 0г на оси ОЯ (должность, звание, ранг), Опі на оси ОМі (прозвища) (рис. 2), а в проекции субъективной оценки — векторы Ое (0) на оси ОЕ (0) (нейтральная оценка), Ое (+) на оси ОЕ (+) (положительная оценка), Ое (-) на оси ОЕ (-) (отрицательная оценка) (рис. 3).

Рис. 1. Морфологическая гештальт-проекция английского обращения

Примеры к рис. 1:

N — Harry, do you hear it? (J. Rowling).

P — Somebody, pour me some whisky! (C. Brown).

A — Sweet! Stop arguing with Daddy (M. Coui).

Анализ представленной морфологической проекции обращения убеждает, что гештальт-центр смещен в сторону обращений, выраженных именем существительным (73,4%), в то время как другие части речи репрезентированы слабо, составляя в совокупности 7,5% (местоимения) и 19,1% (прилагательные и другие части речи), соответственно. Данный факт свидетельствует о том, что гештальт-свойством обращений является спецификация объекта речи.

Рис. 2. Номинативная гештальт-проекция английского обращения

Примеры к рис. 2:

F — «Margaret!» he shouted in a black rage (V Murray).

Ni -1 see it, Scout! I see it — (H. Lee).

R — Doctor! Don’t you see he S getting none the better? (L. Brett).

В проекции прямой номинации превалируют фамильные и именные обращения, составляющие около половины всех предметных обращений (54,6%), о чем свидетельствует явное смещение гештальт-центра. Обращения-прозвища употребляются примерно в полтора раза реже и составляют 30,6%. Обращения по званию или должности наименее частотны и составляют всего 14,8% от всего исследовательского корпуса. Таким образом, прегнантность гештальта в данной проекции — это прямая номинация объекта речи. Исходя из того, что и прозвища, и фамильные и именные обращения по своей сути являются антропонимами, можно говорить об антропонимической прегнантности гештальта англоязычного обращения.

Рис. 3. Субъектно-оценочная гештальт-проекция английского обращения

Примеры к рис. 3:

E (0) «Papa!, Will you help me?"(J. Lark).

E (+) — My sweet child, pray sit still (E. Blyton).

E (-) — Bad, bad Ali! How could you? (M. Adams).

Вступая в разговор друг с другом, коммуниканты не индифферентны друг к другу, а в процессе своей общественной антропоцентрической деятельности выражают симпатии и антипатии к собеседникам. Анализ фактического материала убеждает, что в проекции субъективной оценки адресата обращения наблюдается векторное смещение в сторону нейтрального отношения к собеседнику (65,2%), позитивное восприятие собеседника репрезентируется в обращении в 23,5%, а явно негативная адресация — лишь в 11,3% случаев.

Очевидно, что чем больше проекций предмета изучения подвергается анализу, тем более точным и полным будет гештальт данного предмета. Вместе с тем уже представленные выше проекции функционирования обращения в художественном диалоге позволяют достаточно точно воссоздать его многомерный гештальт, в котором наблюдается общее смещение гештальт-центра в сторону спецификации объекта, его конкретной номинации, антропонимичности и нейтрального восприятия собеседника. Предложенный подход, помимо внешней наглядности в создании виртуальной модели изучаемого феномена, отвечает основным принципам теории познания. Комплексный гештальт лингвистического явления раскрывает совокупность глубинных связей, отношений и внутренних законов в тенденциях развития предмета исследования.

Результаты проведенного гештальт-анализа предполагают следующий вывод относительно определения прототипического обращения в англоязычном художественном диалоге. Прототипическое обращение в англоязычном художественном диалоге — это антропоним с точной предметностью и четкостью номинации, выражающий нейтральную или положительную оценку адресата высказывания. При этом концептуальной сущностью антропонимических обращений является предметно-определенная, нейтрально-положительная номинация субъекта.

• 1. Александрова О. В. Функционально-динамическое понимание языка и его отражение в современном языкознании / О. В. Александрова // Коммуникативно-прагматические аспекты исследования языковых единиц: сборник статей к юбилею проф. М. Я. Блоха: в 2 ч. — Барнаул: Изд-во БГПУ, 2004. — Ч. 1. — 2004. — С. 32−42.
• 2. Морозова І.Б. Функціональна проекція простого речення на стилістично варіативну сукупність англомовних текстів / І.Б. Морозова // Сучасні дослідження з іноземної філології. — Ужгород: ТзОВ «Папірус-Ф», 2006. — Вип. 4. — С. 273−279.
• 3. Морозова І.Б. Парадигматичний аналіз структури і семантики елементарних комунікативних одиниць у світлі гештальт-теорії в сучасній англійській мові: [монографія] / І.Б. Морозова. — Одеса: Друкарський дім, 2009. — 384 с.
• 4. Морозова И. Б. Структурирование ментальных образов в виде гештальт-моделей / И. Б. Морозова // Новое в современной филологии: материалы VIII Междунар. научно-практич. конференции (20.12.2012). — М.: Спутник+, 2012. — С. 108−112.
• 5. Морозова И. Б. Гештальт-практика в когнитивной парадигме лингвистических исследований / И. Б. Морозова // Науковий вісник Чернівецького університету: зб. наук. праць / наук. ред. В. В. Левицький. — Чернівці: Чернівецький нац. ун-т, 2013. — Вип. 667: Германська філологія. — С. 187−193.
• 6. Перлз Ф. Теория гештальт-терапии / Ф. Перлз, П. Гудмен. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2008. — 320 с.
• 7. Почепцов Г. Г. Фатическая коммуникация / ГГ Почепцов // Семантика и прагматика синтаксических единств. — Калинин: Калининский ун-т, 1981. — С. 52−59.
• 8. Фирсова Н. М. Испанский речевой этикет / Н. М. Фирсова. — М.: КомКнига, 2006. — 208 с.
• 9. Чесноков С. В. Феноменология диалогов в гештальт-теории, математике, логике / С. В. Чесноков. — М.: URSS, 2009. — 160 с.
• 10. Чхетиани Т. Д. Лингвистические аспекты фатической коммуникации: автореф. дисс. … канд. филол. наук: спец. 10.02.04 «Германские языки» / Т. Д. Чхетиани. — К., 1987. — 24 с.
• 11. Ehrenfels von Chr. Ьber Gestaltqualitдten / Chr. von Ehrenfels // Vierteljahrsschrift fьr wissenschaftliche Philosophie. — N 14 (1890). — S. 249−292.
• 12. Hдffler D. Grundlagen der Theoretischen Logik und Gestaltbewegen / D. Hдffler. — Leipzig: Kreis, 1998. — 514 S.
• 13. Lakoff G. Linguistic gestalts / G. Lakoff // Papers from the 13 th Regional Meeting Chicago Linguistic Society. — Chicago, 1977. — P. 236−287.
• 14. Langacker R.W. Viewing in cognition and grammar / R.W. Langacker // Alternative Linguistics: Descriptive and Theoretical Modes / [ed. by Ph. W. Davis]. — Amsterdam; Philadelphia: J. Benjamins, 1996. — P. 153−213.
• 15. Morozova I. Gestalt Analysis as a Means of Language Personality Identification / I. Morozova, O. Pozharytska. — Language and Identity:

University of the West of England. — Bristol, United Kingdom, 18−20 April 2013. — P. 161−162.

• 16. Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный / Т. Ф. Ефремова. — М.: Русский язык, 2000. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.efremova.info/.
• 17. Розенталь Д. Э. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д. Э. Розенталь, М. А. Теленкова. — М.: Астрель, АСТ, 2001. — 624 с.
• 18. Философский энциклопедический словарь / ред.-сост.: Е. Ф. Губский и др. — М.: Инфра, 2003. — 576 с.
• 19. Longman Dictionary of Language Teaching and Applied Linguistics / [J.C. Richards, R. Schmidt, H. Kendricks, Y. Kim]. — Essex, UK: Pearson Education, 2002. — 608 p.