Крушение теории. 
Теория Раскольникова

Итак, произошло убийство. Но с этого момента начались страшные страдания Раскольникова, и, что самое удивительное, страдания эти состояли вовсе не в раскаянии в содеянном. Не о жутком поступке сожалеет Раскольников, не скорбит по поводу погибших от его руки, а о том лишь его печали, что он оказался обычным человеком. Признавшись в преступлении, пойдя на каторгу, он проявил слабость, неспособность легко, как и подобает необычному человеку, перешагнуть через убийство.

Трагедия Раскольникова, раскрываемая писателем, пошла по новому кругу: Раскольников приходит в противоречие со своим собственным Я, которое оказалось не соответствующим его теоретическим представлениям о сильной необычной личности. Логика Раскольникова такова: страдая всего лишь от одного убийства, значит я принадлежу к массе, к «человеческому материалу», значит не выдающаяся личность.

Раскольников, страстно желая следовать своей теории, начинает это следование, но срывается и уходит с намеченного самому себе пути: он не в состоянии вести себя так, как, по его теории, должен себя вести великий человек.

Тяжелый путь самопознания и самоанализа проходит Родион Раскольников. Первым этапом на этом пути стал постепенный отказ от самообмана и лицемерия, которым было окутано его преступление: идя на убийство, Раскольников убеждал себя, что он совершает его ради своих близких, ради их благополучия. Первый шаг на пути к истине стал признанием в этом лицемерии, в этой неправде. Раскольников признается Соне, а иначе говоря своей совести, что он совершил убийство ради самого себя, а не ради своих близких или даже не ради человечества, о котором у него так много высоких слов. Раскольников отбрасывает все красивые, закрывающие истинную суть фразы, устраняет сознательный намеренный самообман: «Всю, всю муку всей этой болтовни я выдержал, Соня, и всю ее с плеч стряхнуть пожелал: я захотел, Соня, убить без казуистики, убить для себя, для себя одного! Я лгать не хотел в этом даже себе! Не для того я убил, чтобы матери помочь, я убил — вздор! Не для того я убил, чтобы получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Мне другое надо было узнать, другое толкало меня под руки: мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я как все или человек? Смогу ли я преступить или не смогу!» Разъясняя свою мысль, Раскольников честно признается себе и Соне, что и работать он не стал, считая себя необыкновенным человеком, а потому обычный труд — недостойным для себя занятием для добывания денег. Следовательно не бедность и невозможность заработать деньги стали причиной преступления. В основе его — нежелание жить по обычным общечеловеческим законам, согласно естественным нормам нравственности и установившемуся в обществе праву, жить как это требуется для всех людей, для общества.

Признание в самообмане для Раскольникова вовсе еще не является раскаянием, оно для него шаг к истине, которая волнует его больше всего. Его истина — это истина о самом себе, это размышление о том, какими средствами быть сильной личностью, вырваться из круга обычных людей. Как и раньше, его не волнует нравственная сторона собственных действий. Он просто отбрасывает весь прежний камуфляж, он раскрывает все подлинные побудительные мотивы своих действий. Но страдания его безнравственны. Он мучается от того, что он все еще человек, что человеческое в нем еще перевешивает античеловеческое. Однако все дело в том, что человеческое он отождествляет с ничтожностью, а преступное с подлинно человеческим. Хотя нельзя забывать при этом, что, разумеется, для Раскольникова не каждый преступник и убийца — великий человек.

Следуя за рассуждениями Раскольникова, мы подошли к главной его мысли: для ума не существует законов нравственности. Эта идея пронизывает все рассуждения Раскольникова: ум человеческий оказывается вне нравственности, а на деятельности ума строится история. Исключительность человеческая оказывается лишь в сфере разума, ума, рациональности.

Достоевский развертывает всю эту логику мысли Раскольникова через логику событий, воплощающих собой эту мысль. Он беспощадно показывает, к чему ведет отождествление человека только с умом, к чему ведет отбрасывание нравственности из области человеческих ценностей, каковы последствия действий ума вне нравственности. Таким образом ставится великий вопрос: возможна ли истина как основа бытия без добра, истина в сочетании со злом.

Мысль об утверждении человеческой исключительности заставляет Раскольникова страдать после совершенного им преступления, но страдать из-за себя, а не из-за погубленных им человеческих жизней, не из-за своих близких. В мечтаниях Раскольникова после убийства его эгоизм не исчезает, а развивается, так как он все еще продолжает верить в свой безнравственный идеал, с ним соотносить свои действия. «Я себя убил, а не старушонку!», — восклицает он в тоске, страдая от несостоявшегося своего самоутверждения, а не от совершенного убийства.

Попытка жить по законам рациональности, вне нравственности, окончательно не освобождает его от тяготеющей над людьми силы нравственных установлений. Он не выходит из рамок общезначимого до конца, он не в состоянии пережить общечеловеческого. Это естественно: ведь он живет среди людей. А потому его сознание расколото: он помыслами в кругу необыкновенных личностей, он делает, как считает сам, свой страшный шаг, только ради желания зайти за эту заветную черту этого круга и совершает преступление, но одновременно в реальности — он среди обычных людей, в обычной жизни, где господствуют человеческие ценности.

Его личность расколота: ум оторван от нравственности. И что важно: Достоевский показывает, что, освобождаясь от норм нравственности как общечеловеческих ценностей, Рассольников, как человек, живущий в обществе, не в состоянии выйти из рамок нравственных норм вообще и кончает тем, что ориентируется на самые худшие образцы. Раскольников опускает планку добра до возможно низкого уровня и с худшими, а не с лучшими людьми, начинает себя сравнивать, стремясь уйти от неизбежного ответа.

Таким образом, человек не в состоянии выйти за рамки нравственных отношений, его поступки всегда нравственны или безнравственны. Общество, другие люди, общественный опыт всегда оценивают человека, но главное место пребывания нравственности — душа человека, главный судья в его собственном сердце.

Судьбой Раскольникова Достоевский доказывает мысль об абсурдности попыток построить человеческую жизнь по законам чистой рациональности. Человек соединяет в себе разум и душу, поэтому рациональность и нравственность не могут существовать в отрыве друг от друга, без нравственности не может быть человека. Принцип рациональности в человеческой жизни в отрыве от нравственности ведет к краху — каждый изображенный Достоевским поворот жизни Раскольникова подтверждает эту мысль. Преступив общечеловеческие нормы нравственности в своей теории и построенной по ней жизни, Раскольников уходит тем самым за черту человеческой жизни: он не может жить, его жизнь не имеет человеческого исхода. Его страдания безутешны, потому что истинное утешение может дать только нравственное сознание. Одна рациональность бессильна в таком случае: ее не достигает и сам Раскольников, отказавшись от нравственности, оказывается в замкнутом пространстве, в котором до него не могут дойти никакие утешения. Он стал за черту человеческого существования.

Истины без добра не существует — к этому выводу приходит Достоевский. Добро определяет красоту мира, красоту души человека. С исчезновением добра и красоты кончается человек, и эту кончину как агонию и изображает Достоевский судьбой Раскольникова. Своими философскими открытиями Достоевский потряс философское сознание России. Ценность чистой рациональности была поколеблена. Более того, она пугала своими перспективами. Под влиянием Достоевского К. Леонтьев написал: «Хорошие философские системы, именно хорошие, это начало конца» Идеи Достоевского превратились в направление русской философской мысли, русской классической философии. Человек — это бесконечное многообразие особенного, индивидуального, богатство которого выражает главное в человеке.

Добро как реальная сила не насаждаемо искусственно, оно становится действительностью только в результате внутренних человеческих исканий, как утверждение нравственных начал в душе человека. Это, продолжая мысль В. Соловьева, по своей природе не внешний идеал, а внутренний.

Достоевский все больше утверждается в справедливости ранее провозглашенной идеи: Добро должно входить в жизнь естественно, оно не может основываться на силе. Соня, носительница этой идеи в романе, — не главный персонаж, не о ней и ее судьбе в первую очередь идет речь, но без нее невозможна судьба Раскольникова, а следовательно, невозможен и роман. Ее образ служит выражением и цели, и средства достижения этой цели. И то, и другое становятся для писателя основным во взглядах на жизнь. В ряд с Соней станут князь Мышкин, Алеша Карамазов. Ко всем к ним начнет притягиваться внимание ищущих Правду людей.

Найденная точка опоры не приносит успокоения Достоевскому. Многое еще требует обоснования. Трагедия, разыгравшаяся с Раскольниковым, не отошла для него в прошлое: осознание угрозы подобной трагедии, воплощенной в других человеческих судьбах и других своих масштабах, не оставляет Достоевского.