Особенности материальной культуры башкирского народа

Жилище башкир. Очевидец тех времен Д. П. Никольский подметил такую характерную черту башкир, как отсутствие у них «домовитости, преданности к своему жилищу», сохранение обычая выезжать на летовки иногда на 100 и более верст от своих деревень. Он объяснял это следствием их «кочевых привычек». Автор отмечал, что у горнолесных башкир, проживавших вдоль долины реки Инзер, на летние пастбища выезжала вся деревня. В ней никто не оставался, «ни даже собаки, которые всегда составляли неразлучных спутников своих хозяев. Проезжая в это время по деревне, никого не видите, как будто все вымерло; улицы и дворы поросли травой и крапивой, окна заколочены».

Встречались немноголюдные поселения-зимовья, состоявшие из двух-трех жилищ, — башкирские хутора. Они могли появиться еще в эпоху татаро-монгольского владычества. Много десятилетий спустя, на рубеже XIX—XX вв.еков, отдельные зимовья превратились в состоятельные усадьбы-поселения.

Характерно, что летовки горно-лесных башкир состояли из срубленных избушек и служили жильем в течение нескольких сезонов. Вместе с тем многие постоянные башкирские деревни являлись лишь временным зимним пристанищем, оставаясь пустыми на весь весенне-летне-осенний период, когда население обитало на летних пастбищах. Вот почему понятия «временные» и «постоянные», употребляемые в отношении поселений и жилищ в XIX веке, носят чисто формальный характер.

У большинства башкир переход к полукочевому образу жизни произошел довольно рано. Существует мнение, что он начался еще в XI веке. Обильный растительный покров, богатые лесные массивы на склонах Уральских гор — все это сдерживало население от длительных и изнурительных перекочевок, особенно в зимнее время.

Знатоки башкирской культуры отмечают, что порой трудно отличить, какое это жилище — летнее или зимнее. Имели место случаи, когда слабообеспеченные семьи не только на зимовках, но и на летовках жили в вырытых землянках. Летним и зимним жилищем служили также срубные избушки с очагом для приготовления пищи и печью-камином для обогрева жилого помещения.

В лесостепной и степной зонах Южного Урала бытовали незначительные зимние перекочевки небольших групп родственных семей с одного места на другое. В холодное время года роль жилища выполняли утепленные юрты или легко переносимые шалаши-чумы. Это были конической формы жилища, крытые шкурами, корой, войлоком, дерном. На юрту накладывались два-три слоя войлока, набрасывался снег. Внутри такого жилища устанавливалась глинобитная печь, дым из которой выходил наружу через верхнее отверстие в юрте.

Отдельные зимовки располагались по западным склонам Уральских гор, в горных ущельях (на территории Белорецкого района), в юго-восточном лесном Зауралье.

Юртам суждена была долгая жизнь. В конце XIX-начале XX веков они получили широкое распространение на Южном Урале. Наряду с другими видами построек они размещались на территории Башкирии, по южным отрогам Урала, в Оренбургских степях. В лесостепных и степных аулах юго-восточного Зауралья (преимущественно на территории нынешних Абзелиловского и Баймакско-го районов) юрты оставались основным кочевым жильем. Здесь еще совсем недавно жили мастера по выделке каркасов юрт. Это ремесло являлось для них главным источником существования.

Что касается самих летовок, то их число постоянно сокращалось. Во второй половине XIX — начале XX веков на них выезжали прежде всего состоятельные семьи, а вместе с ними нанятые на работу люди. Перегонялся на выпас и скот. Богатые семьи жили в юртах, а бедные — в шалашах. Так, на летних пастбищах деревни Ярлыкапово, что в Абзелиловском районе, из 60 домохозяев только у 6−7 были юрты, а остальные сооружали конусообразные шалаши-чумы. Как юрты, так и шалаши при перекочевьях разбирались и перевозились на новые места пребывания на повозках.

Летовки жителей деревни Ишбулдино того же района располагались в верховьях реки Бетери, а из деревни Ташбулатово скот перегонялся за реку Малый Кизил, в глубь гор, к деревне Кызыл-Таш. Башкиры деревни Ярлыкапово уходили в горы за 35—40 км, в сторону деревни Кулганино. Население деревень Верхне-Средне и Среднесерменево Белорецкого района расселялось на лето по ущельям бассейна реки Инзера.

Примечательно, что жители деревни Ярлыкапово селились также в долине реки Кэркебар, а через две-три недели, когда пастбища истощались, они перекочевывали в долину реки Сукракты, расположенную в 2−3 км от первой стоянки.

Затем они переходили к берегам реки Кэбэк-айры, поворачивали в сторону Ирендыкского хребта и там, в местности Калкуйорт, занимались заготовкой сена на зиму. В конце августа «кочевники» уходили в урочище Талыбай, после чего они останавливались на берегах Кызыла, в местности Суктай, и оставались там вплоть до наступления холодов, когда и возвращались в свои деревни, поправляли крыши в избах, заборы. И начинали прежнюю нелегкую жизнь — подчас в стуже и голоде.

Кочевки населения перестали существовать в 30-е годы XX века, тогда как сенокосные стойбища в ряде мест сохранялись до последнего времени. В 70-х годах зафиксированы сенокосные поселения среди катайцев, хотя число их было невелико. Жилищем у них, как и прежде, служили крытые травой шалаши-чумы высотой до 4,5 метров. В стойбище находились в основном родственники, а в каждом шалаше жила отдельно взятая семья.

Перейдя к оседлому образу жизни, башкиры заимели свои дома, жили в деревнях, пользовались определенными земельными наделами, на которых занимались хлебопашеством или другими промыслами и ремеслами. Тут они отличались от крестьян или других оседлых инородцев разве лишь уровнем своего благополучия. Одно только давало повод называть башкир полукочевыми племенамиэто обычай с наступлением весны переселяться на так называемые коши-(войлочные кибитки), которые они разбивали в виде лагеря на своих полях или лугах.

В безлесных местах летние помещения делались из деревянных решеток в два аршина, обтянутых кругом войлоком, а на них сводом ставили другие, вкладывая их наверху в деревянный круг, который не закрывался кошмою, а образовывал отверстие, служившее трубой для выхода дыма от очага, вырытого посредине коша. Однако такая войлочная палатка являлась достоянием лишь богатых. Люди среднего состояния жили в оласыках (род лубочного шалаша) или же в простых шалашах, сделанных из прутьев и покрытых кошмами. Кроме того, сооружались плетневые или корьевые жилища.

В местах, где изобиловал лес, летние помещения состояли из деревянных избушек или берестяных шатров, остававшихся всегда на одном и том же участке. Однако такие летние переселения существовали не везде, а только там, где оставалось еще много лугов, но они отстояли далеко от деревни, а у населения имелся скот, который надо пасти. В данном случае перекочевка не служила проявлением прежних кочевых привычек, а обусловливалась чисто хозяйственными соображениями и нуждами (с.201−204).

В местностях, богатых землей, как башкиры, так и русские крестьяне нередко переселялись на отдаленные поля и луга. Там они жили с детьми и скотом по целым неделям. Объясняется это тем, что крестьянину неудобно и невыгодно было возвращаться ежедневно в деревню с отдаленного поля. Но это не имело отношения к их кочевой или полукочевой жизни. Удаленность от своих жилищ, широкие просторы рождали у башкир образ вольности. Чистый воздух в горах, здоровая по их привычкам пища, свободная жизнь ободряли их душевные и телесные силы.

Летом в зависимости от местности башкиры занимались сенокосом, гонкой дегтя и смолы, заготовкой дров на зиму. Поблизости пасся скот. Он составлял у них главное богатство. Однако возникшие в XVIII веке бунты и последовавшие за ними аграрные неурядицы вконец их разорили, и на исходе XIX века у очень многих башкир не стало не только табунов, которыми они когда-то славились, но не имелось даже одной лошади, без которой ни один крестьянин не мог обойтись.

Деревни башкир по наружной архитектуре мало чем отличались от русских или татарских. Расположение улиц, а также тип самих изб были во многом схожими. Но это только на первый взгляд. На самом деле башкирские дома носили отпечаток какой-то недоконченности или полуразрушенности. В них не просматривалось уюта и заботливости хозяйских рук. Объяснялось это, по свидетельству современников, не только бедностью башкир, но и их нерадивостью, беспечностью, отсутствием любви к своему жилищу.

У богатых башкир стояли крепкие дома. Большинство же избэто простые мазанки, остов которых делался из хвороста и замазывался глиной. Имелись маленькие окна, почти вросшие в землю. Избы крылись соломой или камышом, иногда вообще бывали без крыш. Печная труба сверху прикрывалась опрокинутым дырявым котлом. Рядом с избой ютился небольшой дворик, отгороженный хворостяной изгородью, где имелось несколько помещений для скота. Внутри мазанки бедняка темно, тесно, грязно, сыро. В ней жила большая семья, состоявшая нередко из 5−7 человек.

Богатые башкиры имели бревенчатые дома с коленчатым крыльцом. Сени разделяли жилье на летнюю и зимнюю половины. Вблизи дома или за постройками находился пчельник (пасека), где стояло несколько выдолбленных осиновых колод-улей. Иногда улья (борти) прикреплялись на верхушке деревьев. Почти на всех ульях вешался конский череп. Считалось, что это придавало обстановке какую-то таинственность, удерживало людей от дурных наговоров, могущих навредить пчелам и получению меда.

Внутренне устройство дома. Внутреннее устройство башкирских домов представляло некоторые особенности. Первое, что бросалось в глаза, — это устройство печи или чувала. Последний напоминал собой камин с прямой трубой и огромным отверстием для закладки дров. Такие чувалы нередко становились причиной гибели детей. При зимней стуже ребенок подходил близко к большому пламени огня, платье на нем загоралось или же он просто падал в чувал.

Меблировку избы составляли нары, расположенные вокруг стены и покрытые войлоком. Но уже в XIX веке нары стали постепенно вытесняться столом и кроватью. У зажиточных башкир на нарах лежали перины и подушки. Если к этому прибавлялись один или несколько сундуков да самовар, то получалось шикарное убранство избы. У большей части бедняков не только самовара, но вообще не имелось никакой домашней утвари. В чувале, как рассказывали очевидцы-исследователи (например, И. С. Хохлов), находился котел, в котором готовили пищу и в нем же стирали белье, грязные, дырявые тряпки.

На дворе башкира, около бревенчатой избы, вместе сосуществовали и первобытный круглый шалаш, служивший кухней, и землянка, предназначенная для выпечки хлеба, и низенький сруб с крышей из луба, где семья иногда жила летом. Тут же, на дворе, если башкир не выезжал на кочевье, он раскидывал войлочную решетчатую юрту и жил в ней все жаркое лето.

С переходом к оседлой жизни у башкир появились бани. Однако далеко не каждая семья имела такое удовольствие. В дореволюционных деревнях, насчитывавших 70−100 хозяйств, бани имели только 5−6 дворов. Они делались в земле — выкапывалась яма, затем стенки ее выкладывались хворостом и замазывались глиной (2, с.205).

Зато внутри двора, за воротами, великоросс чувствовал себя как дома. Ближе к избе стоял амбар с отсеками для ссыпного хлеба, рядом — клеть для свалки и хранения всякого скарба. Часто клеть и амбар совмещались. Это нехитрое мужицкое достояние бессменно сторожила цепная собака, к которой лучше не подходи. Дальше шли хлева, а вдоль задней стороны двора — широкий навес-поветь, под которым в летнее время стояли лошади, телеги, висела конская упряжь. Все здесь представляло уют и домовитость.

На соломенной крыше повети располагалось несколько «домиков» — пчелиных ульев. Во дворе находилась всякая утварь: деревянная ручная мельница, хитроумное точило, льняная мялка, большие осиновые колоды для корма скота, словом, все, что десятилетиями накапливалось крестьянским хозяйством.

Большими выдумщиками и искусными изобретателями были башкиры, хотя им и недоставало образования. В русских деревнях все выглядело как-то монотонно, шаблонно, как заведено испокон веков. В башкирских поселениях часто появлялось что-то новое, оригинальное. В одной деревне, отмечал М. А. Круковский, башкир устроил над своим колодцем насос, а все жители ее продолжали черпать воду журавлем. В другом месте появлялась хитроумная рига в яме, и больше такой риги нигде не встретишь. В третьем месте имелась единственная домашняя мельница с деревянными жерновами.

Эволюция формирования жилых построек на Южном Урале лучше всего просматривается в Новолинейном районе, основанном казаками в XIX веке. Во многих поселках здесь уцелели жилища, возведенные еще первыми поселенцами. В населенных пунктах, сооруженных в XVIII веке, таких построек уже нет, а определение «возраста» сохранившихся построек по прошествии веков крайне затруднительно — никаких документальных следов не осталось.

Первые дома на Новой линии — это небольшие по площади, чаще всего однокамерные жилища с пристроенными к ним легкими некапитальными сенями. Корпус здания строился из сосновых, лиственных и частично березовых бревен или плах, то есть бревен, расколотых вдоль напополам. Различной величины сосновые и лиственные доски и дранье шли на настил полов, потолков и крыш, на изготовление различных мелких поделок внутри и снаружи здания.

Одежда и украшения. Наиболее ярким проявлением национальной принадлежности человека служит одежда. Испокон веков, помимо утилитарных, она выполняла статусные и эстетические функции. Ее стиль, конкретный образ складывался в течение многовековой человеческой истории. В одежде, как в зеркале, находил свое отражение материальный и духовный мир людей. Одежда — фактор воспитания детей.

Одежда народов всегда носила ярко выраженный национальный характер. Такой, к примеру, она была у башкир, как впрочем и у других народов. Конечно, в течение столетий их одежда претерпела существенные изменения. Одни башкирские костюмы уже давно вышли из употребления, и мы можем познакомиться с ними только по описаниям очевидцев или по музейным коллекциям. Другие из них появились, можно сказать, на наших глазах. С одной стороны, некогда распространенные одежды и головные уборы со временем стали редкостью, а, с другой, встречавшиеся ранее на ограниченной территории они получили повсеместное распространение. Особенно сильным видоизменениям подверглись женские украшения.

В XVIII—XIX вв.еках мужская одежда башкир состояла из рубахи, штанов, шерстяных чулок и сапог. На голову, которую мужчины брили, надевалась тюбетейка, а поверх нее — меховая шапка. Верхней одеждой являлся суконный чекмень и меховая шуба. Они обязательно подпоясывались. Сколько-нибудь существенных возрастных отличий в одежде мужчин не наблюдалось. (2, с.222).

Одежда башкирок состояла из нагрудной повязки, рубахи, штанов, шерстяных чулок и сапог. Голову покрывали платком. Верхней одеждой у них служили суконный чекмень или матерчатый халат. В холодное время года башкирки надевали шубу, голову повязывали шалью или надевали шапки. Замужние женщины под платком носили кажбов — вид чепца из связанных коралловых нитей. Кажбов украшался мелкой звонкой монетой или металлическими бляхами.

Богатые башкирки чернили брови, красили ногти, употребляли белила и руиляна. Но особенно большими щеголихами были мещерячки. Красивые женщины, они чернили брови, румянились. Это считалось признаком хорошего тона и богатства. Бедные девушки румян не употребляли.

Весьма разнообразны были нагрудные и другие украшения. Имелись существенные различия в одежде девочек, девушек, молодых женщин, женщин среднего и старшего возрастов.

При одноименных названиях одежды мужчин и женщин они различались как по покрою, так и по материалу. Имелись и местные особенности различных типов одежды.

И. И. Лепехин, П. С. Паллас и И. Г. Георги обратили внимание на широкое использование при изготовлении одежды материалов животного происхождения: выделанные овечьи и конские шкуры, войлок, сукно, кожа. Из овчины шили теплую верхнюю одежду (шубы, тулупы), мужские головные уборы. И. Г. Георги подметил, что башкиры шили шубы «из бараньих, но больше из конских кож» так, чтобы грива ложилась «вдоль спины».

Шерсть употреблялась для производства войлока и шерстяных тканей. Из нее катали шляпы и колпаки, валяли зимнюю обувь. Повсеместно на Южном Урале практиковалось утепление одежды пластами овечьей и верблюжьей шерсти.

В башкирских деревнях из шерстяной овечьей пряжи, иногда с добавлением пуха, вязали варежки, шарфы, кушаки, чулки, носки. В XVIII—XIX вв.еках в южных аулах распространилось изготовление пуховых платков, переросшее впоследствии в широкий промысел.

Из коровьих и конских кож сапожники Южного Урала изготовляли башмаки, глубокие калоши, сапоги, а из тонкой козьей кожи (сафьяна, шевро) шили красивые сапожки (ичиги). Характерно, что в Бурзянском и на севере Абзелиловского районов наряду с кожаной бытовала обувь с суконными голенищами.

Из обработанной особым образом кожи (сушка, курение-одым-ление) башкиры изготовляли себе не только обувь, но и практически всю домашнюю yтварь — ведра, кадушки, бутыли (турсуки). В бутыли входило 1−2 и более ведер, и делались они обычно из цельной кожи.

При изготовлении одежды башкиры использовали шкуры и мех диких зверей. В фольклорных и этнографических источниках встречаются упоминания о шубах и головных уборах, сшитых из рысьего или лисьего меха, из заячьих или беличьих шкурок, шкуры молодых волка или медведя. Шкурой бобра или выдры оторачивали (обшивали) праздничные шубы и головные уборы. Уральский краевед В. М. Черемшанский (1821−1869) сообщал, что зимнюю одежду башкиры нередко шили также на хорьковом или сусличьем меху.

Зимой башкиры носили полушубок из овчинной или лисьей шкуры — в зависимости от достатка хозяина. На голову они надевали куланчик — нечто вроде теплого колпака. Замужние башкирки покрывали головы кашмау — головным убором, унизанным бисером, а сверх него подвешивали золотые, серебряные и медные позументы или просто оловянные кружки. Сзади кашмау, вдоль спины, шла какая-нибудь материя, тоже унизанная бисером или монетами. Сверх кашмау надевался калапиш — остроконечная шапочка, также покрытая бисером или деньгами и обшитая мехом. В ушах башкирки носили большие серьги. Незамужние девушки кашмау или калапиш не имели. На себя башкирки надевали халат из китайки или красного сукна холщовую или ситцевую рубашку. На ногах они носили сапоги, сшитые порой из цветного сафьяна, без каблуков — с подбором у щеголих. Башкиры, даже бедные, гнушались обувать лапти, однако, если сапоги износились, иного выхода у них не оставалось. Пожилые женщины покрывали голову длинным в один-два аршина белым платком из бязи или миткаля.

Бедные башкиры надевали на себя чекмень или кафтан татарского покроя из овчины, а богатые — из черного сукна. Одежда вкруговую обшивалась галуном. Поверх чекменя или кафтана зимой одевался овчинный тулуп. Необходимой принадлежностью одежды являлся кожаный пояс, на правой стороне которого размещалась довольно большая сумка для укладки разных вещей, а на левой — маленький мешочек для ножа.

Редко, но случалось, что некоторые башкиры носили мерлушковые шапки — низкие, плоские головные уборы из каракуля. Примечательно, что молодежь предпочитала такие шапки из черных, а пожилые люди — из белых мерлушек.

Головной убор являлся логическим завершением костюма. Он нес в себе особую смысловую нагрузку и свидетельствовал об имущественном, семейном и возрастном положении человека. Многие головные уборы представляли собой оригинальные образцы национального народного творчества.

Годы оказывали большое воздействие на смену материала одежды, в то время как покрой ее в общих чертах оставался неизменным. Уже в конце XVIII века помимо меха и валяной шерсти башкиры научились изготовлять одежду из ткани. Посевом растений, дававших волокно для пряжи, они почти не занимались, а пользовались главным образом дикорастущими крапивой и коноплей. В XVIII столетии зафиксированы нередкие случаи употребления для производства ткани крапивы.

Впоследствии башкиры наладили домашнее производство конопляных нитей. Они ткали толстые и узкие холсты большей частью именно из крапивы и гораздо реже — из пенькиЮб обработке этих культур упоминают в своих трудах П. С. Паллас, И. И. Лепехин и И. Г. Георги. Занимаясь посевом конопли, башкиры вскоре убедились, — писал И. И. Лепехин, — что «конопляный холст добротою своею много превосходит крапивный, какой их предки употребляли.

Из грубого домашнего холста башкиры шили не только сорочки, но и кафтаны, ткали и валяли самодельное сукно. Фабричный материал, хотя и имелся, но стоил очень дорого, и не всякий мог его приобрести. Холщовые кафтаны, сорочки, обычные для башкир XVIII века, носились ими и во второй половине XIX столетия. Однако фабричные изделия постепенно вытеснялись самодельными тканями. В начале XX века башкирскую холщовую одежду можно было видеть только в музеях. Несколько дольше держалось, а местами и преобладало над заводским, башкирское сукно, но и оно с упадком овцеводства постепенно заменялось фабричным. Покрой же одежды, общий для обоих полов, сохранялся еще долгое время. Особо следует сказать о камзоле — короткой старинной безрукавке под верхнюю одежду. В далеком прошлом его носили не все и не везде. Но во второй половине XIX века камзол вошел не только в комплект народной одежды, заменив в ряде случаев праздничный халат, но и стал неотъемлемой составной частью свадебного костюма. Причем, мужские камзолы шили из темных тканей, а женские — из ярких (красных, зеленых, синих) (4).

Большое значение башкиры придавали украшению одежды. Оно включало в себя множество самых разнообразных предметов, служивших колоритным дополнением к праздничному и повседневному костюму. Сюда относились косоплетки, косники, серьги, браслеты, кольца, бусы, ожерелья, нагрудники, наспинники, перевязи и т. д. К тому же украшения женщин являлись не только данью моде, но, по старинным поверьям, они оберегали людей от злых духов.

При изготовлении украшений предпочтение отдавалось серебру и кораллам. Использовались также бирюза, перламутровые пластинки, морские раковины, золотистый и коричневый янтарь, бисер, красное, зеленое, голубое шлифованное стекло. В представлении людей эти материалы, помимо декоративных качеств, обладали и магическими свойствами. К примеру, серебро, бирюза, кораллы, перламутр, янтарь издавна употреблялись мусульманами в качестве талисманов, оберегов.

Монеты, кораллы и другие предметы роскоши, нашитые на головные уборы и одежду, являлись показателем обеспеченности семьи и свидетельствовали об определенном положении человека в обществе.

Многие из этих украшений изготовлялись руками мастеров-ювелиров, хотя частное ювелирное производство в начале XX века не получило среди башкир сколько-нибудь значительного развития. Самостоятельно использовались изготовленные из кораллов сетки, ожерелья, браслеты. Такие украшения умели делать многие женщины, проявляя при этом незаурядный художественный вкус, богатство фантазии, изобретательность, выдумку.

Скатерти сшивались из двух полос плотной ткани шириной в 40 см, между которыми часто вставлялись узкие полоски кружев. Такой скатертью накрывали стол. Занавески предназначались для разделения жилого помещения на кухонную и гостевую части. Помимо того, из плотной и грубой пестряди каждая нагайбакская семья готовила наволочки и чехлы для перин.

Национальная кухня. Важным компонентом материальной культуры является кухня — подбор кушаний и кухонной утвари. Пища представляет собой совокупность неорганических и органических веществ, получаемых человеком из окружающей среды и используемых им для построения и возобновления тканей, поддержания жизнедеятельности и восполнения расходуемой энергии.

Потребность человека в энергии зависит прежде всего от индивидуальных особенностей организма — пола, возраста, роста, веса, уровня обменных процессов, физической нагрузки, характера деятельности человека. Нельзя сбрасывать со счетов климатические и географические условия проживания человека, влияющие на количество энергии, расходуемой человеческим организмом. К этому следует добавить, что на особенности потребляемой пищи немаловажное воздействие оказывают такие факторы, как психический и национальный склад человека, образ его жизни, традиции, складывавшиеся веками и передававшиеся от одного поколения к другому.

Характерные особенности питания башкир складывались на протяжении многих веков их кочевого и полукочевого образа жизни, в условиях степного и лесостепного уральского ландшафта. По поводу пищи башкир есть немало всякого рода рассказов, явно спорных и неверных сведений. По словам Д. П. Никольского, одни авторы высказывали мнение, будто башкиры ели сырое конское мясо, даже полусгнившую падаль, что они имели привычку класть мясо под седло, на спину лошади и ездить на ней, чтобы таким образом сделать его удобосъедобным. Другие наблюдатели указывали, например, И. И. Лепехин, что башкиры питались исключительно молочными продуктами и мясом, преимущественно конским. Хлеба они будто бы вовсе не ели, а некоторые из них даже не знали о нем (1).

Большинство исследователей сходятся во мнении, что подобные утверждения — чистый вымысел. Конечно, еда башкир была незатейлива и своеобразна, но ее нельзя принять пищей дикарей. Хлеб башкиры ели, но очень мало и не все. Он заменялся пресными ячменными лепешками, которые пекли в золе. Они создали свою национальную кухню, довольно разнообразную и, по их понятиям, очень вкусную. Главным пищевым сырьем для приготовления еды у них издревле служили конское и баранье мясо, молоко и молочные продукты, разные крупы и мука.

Из многообразных видов продукции башкиры умели готовить свои любимые кушанья — бишбармак, плов, крут, чур-пари (чур-парья), каймак, катык, боламык, салму, бутку и т. д. Из напитков они приготавливали кумыс, который хранили в кожаных мешках (турсу-ках), и айран, для изготовления которого употреблялось козье или коровье молоко.

Стоит заметить, что многие перечисленные национальные кушанья, например, бишбармак, кумыс появлялись на столе только у зажиточных башкир, то есть у немногих и очень редко. Большинство же башкир довольствовалось крутом и салмой, а то и просто ячменной болтушкой, которую к тому же в целях экономии потребляли в весьма ограниченных количествах, лишь бы чуть-чуть утолить голод (2, с.243).

Вообще большая часть башкир сносно питалась только летом и осенью, а зимой и в начале весны они жили впроголодь, зачастую не ели целыми днями, питаясь в основном крутом и салмой. Под конец зимы башкиры страшно тощали в ожидании весны, бродили по деревням как тени, изнуренные, апатичные. В таком состоянии при первом проблеске весны они с полумертвым скотом выезжали на коши. Здесь они как бы просыпались от зимнего летаргического сна, в две недели поправлялись, становились веселее, подвижнее, вновь приобретали свойственные им жизнерадостность, юркость, ловкость в движениях, юмор, отвагу. Наружный вид этого удивительно выносливого народа неузнаваемо преображался.

Самым дорогим, почитаемым и изысканным кушаньем башкир был бишбармак, в силу чего он заслуживает особого разговора. О прелестях и высоких вкусовых качествах этого питательного продукта писали не только путешественники XVIII века, но и более поздние летописцы башкирского народа. Такое внимание к нему объяснялось рядом обстоятельств. С одной стороны, это деликатесное блюдо было одним из древнейших яств башкир, с другой, оно являлось традиционным угощением гостей, при приеме которых проходила своеобразная церемония его проведения.

Перед началом кушанья на нарах в избе или прямо на земле, если угощение происходило в кибитке, поверх кошмы расстилалась скатерть. Хозяин, или его взрослый сын, обходил с кувшином или тазом всех присутствовавших. Гости мыли руки, вытирали их полотенцем и садились на корточки вокруг скатерти, на которую в больших деревянных чашках подавался бишбармак. В каждую чашку (а их ставилось несколько) помимо кусочков баранины, жира и лапши клали большие куски мяса, а иногда и колбасы, когда она появилась.

Усевшись за «стол», кто-то из присутствовавших ножом крошил мясо на мелкие куски, а другой раздавал их почтенной компании. Во время пиршества гости в знак особого внимания клали в рот своими руками соседям или тем, кому хотели оказать высокую честь, самые лучшие, жирные куски мяса. Иногда к кругу подзывался кто-то из взрослых или детей хозяев, и он, желая угостить, произносил: «Ешь!» Тот, кому адресовалось это обращение, открывал рот и получал горсть или целую пригоршню мяса. Сам хозяин обычно не сидел в кругу, а хлопотал об угощении присутствовавших.

Когда бишбармак был съеден и чашки убраны, хозяин, немного отпив из чашки супа, заправленного сыром, подавал ее одному из гостей, обычно самому почетному. Тот, в свою очередь, как и хозяин, слегка отпив, передавал чашку с супом соседу. Так она обходила весь круг. После произнесения благодарственной молитвы и поклона хозяину все вставали, вторично мыли руки и, поудобнее расположившись, приступали к питью кумыса, а в его отсутствиечая. Так совершалось роскошное застолье. Конечно, такое обильное угощение с бишбармаком могли позволить себе только богатые башкиры и то очень редко.

Основной массе башкир в силу хозяйственной недостаточности такое было практически невозможно. Для нее наиболее распространенным мясным кушаньем являлся боламык — жидкий, заправленный мукой отвар мяса с накрошенным в него сыром.

Кроме мяса домашних животных (наиболее излюбленными являлись конина, особенно мясо жеребят, и баранина) башкиры употребляли в пищу мясо неприрученных животных — чаще всего зайцев и диких коз. Количество мясных блюд было весьма ограниченным.

Не последнее место в пищевом рационе башкир занимало мясо птиц. Башкиры сами не разводили домашней птицы (гусей, кур). Они добывали и употребляли в пищу куропаток, рябчиков, тетеревов, глухарей, диких уток и гусей. обычай обряд творчество предание К запрещенным птицам, не употреблявшимся в пищу у башкир, относились журавли, лебеди, а также такие хищные птицы, как беркут, сокол, коршун, ястреб, ворона, сова, филин. По каким причинам башкиры не употребляли в пищу мясо этих птиц, до конца не установлено. Это могут быть пережитки тотемных представлений или какие-нибудь другие мотивы. Сошлемся только на высказывание Ибн-Фадлана относительно журавля как птицы, священной для башкир, о чем речь будет впереди. Особые свойства в башкирском фольклоре приписывались беркуту.

Птица, как впрочем и рыба, употреблялась в пищу в вареном виде. Во время охоты убитую птицу в поле жарили на вертелеостроконечной палочке, наклонно воткнутой в землю над костром. Чаще всего распластанную птицу, насаженную на деревянную развилку, обжаривали целиком. Яйца пернатых перед употреблением в пищу либо варили, либо пекли в золе.

Национальный колорит отразился и на напитках башкир. Одним из любимейших из них являлся кумыс, приготавливаемый из молока кобылиц. Заквашенный в кожаных турсуках кумыс обладал превосходными пищевыми качествами. Прохладительный напиток производил на человека опьяняющее действие, но в то же время он был очень питателен и полезен особенно для слабогрудных. С давних пор кумыс признавался и как лечебное средство. Он помогал излечиваться от туберкулеза, анемии (малокровия), истощения, желудочно-кишечных заболеваний.