Заключение. 
Интерпретация художественного мира Ф.М. Достоевского в кинематографе

Интерес кинематографа к мировой литературной классике обусловлен, прежде всего, двумя причинами.

Первая, как уже говорилось, заключается в глубокой идейной силе литературного произведения, что дает авторам фильма возможность либо воспользоваться уже разработанной в литературном произведении идеей, дав ей новую жизнь, либо переосмыслить ее и создать, по существу, новое произведение искусства.

Вторая, не менее важная, коренится в чувственном восприятии зрителя. Объекты и образы литературы, возникающие в сознании читателя, вдруг чудесным образом материализуются и предстают перед ним «во плоти и крови». Это позволяет оживить интерес аудитории к избранной теме.

Книга на экране обретает новую жизнь, а не получает дополнительный тираж. Герои книги приходят к людям через другое искусство. Сила ее воздействия приобретает иное качество.

Вот почему на вопрос, что предпочтительней: прочесть книгу или посмотреть ее экранизацию — лучше всего отвечать в практическом плане. Человек, умеющий читать, глубоко вникая в строй литературного произведения, вряд ли захочет смотреть ее посредственную экранизацию.

С другой стороны, всякий кто способен наслаждаться кинематографом, — а таких людей сегодня намного больше, чем может показаться, — согласится с тем, что, хотя книжный текст литературного произведения имеет свою собственную законченность, смотреть шедевр литературного искусства в мастерском исполнении — это ни с чем не сравнимое удовольствие.

Экранное, так же, как и сценическое воплощение, во многом обогащает литературное произведение. Писатель в нашем веке связан с экраном, его аудиторию составляют не только читатели, но и зрители. Как бы ни был велик тираж книги, но фильм в один день посмотрят столько людей, сколько прочтут книгу за год.

Жизнь книги на экране интенсифицируется в десятки, а то и в сотни раз.

Теоретики кино считают, что в литературе, в потенциальном виде, были заложены многие элементы синтеза, проявить которые смогло полностью только киноискусство. Театру, замкнутому в тесном пространстве сцены, оказалось не под силу передать содержание поэзии, прозы и драматургии в полной мере.

Однако если в театре синтез был ограничен условиями сцены, то киноискусство соединило в себе «эмоциональную силу художественного письма и театрального звучания слова».

Таким образом, кинематограф не только перенял у литературы способность создавать синтетический образ жизни, но также нашел в ней и другие важные свойства: монтаж, движение во времени и пространстве.

С. Эйзенштейн еще в 20-е гг. ушедшего столетия обратился к литера-туре, анализируя ее взаимодействие с кинематографом.

Устанавливая законы киномонтажа, законы стиля, мизансцены, обучая студентов искусству режиссуры, он привлекал в качестве учебных пособий не сценарии, а произведения таких величайших писателей, как Пушкин, Гоголь, Достоевский. Он говорил о том, что «у каждого писателя надо знать, что изучать». Михаил Ромм, продолжая эту традицию, также обращался к опыту художественной литературы.

Таким образом, способность литературы передать движение во всех его видах — психологическом и физическом — реализована полностью именно кинематографом.

Отмечая достоинства кинематографа в процессе перенесения литературного произведения на экран, известный искусствовед и кинокритик А. Вартанов пишет: «Для литературы слово — единственное средство выражения.

Будучи несинтетическим видом искусства, литература передает все богатство содержания объективного мира посредством слова, как бы проигрывая тему на одном инструменте, соло, и поэтому автор должен писать в расчете на одинаковые средства выражения.

Полифония кино, комплекс разного рода инструментов, позволяет так оркестровать тему, что значительную часть нагрузки возьмут на себя изображение и звук, а на долю слова останется лишь самое главное, то, что невыразимо в несловесной форме".

Особенно интересна в этом отношении судьба драматического произведения. Любая пьеса ведет как бы двойную жизнь: «книжную» и «театральную». При переносе на экран она обретает третье, возможно, лучшее воплощение, поскольку эмоциональная сила кинематографа колоссальна.

Телевизионное кино пошло еще дальше. Возможности кинематографа, к сожалению, находятся в рамках экранного времени, не превышающего двух-трех часов.

Поэтому часто при экранизации приходится отсекать какие-то сюжетные линии, упрощать действие, сокращать число действующих лиц, что неизбежно приводит к потере некоторых аспектов экранизируемого произведения.

При этом во многом видоизменяется идея литературного творения. Телевизионный фильм в этом отношении имеет гораздо больше возможностей. Сила воздействия такого варианта художественного произведения чрезвычайно велика.

Таким образом, мы еще раз приходим к выводу, что связь кинематографа с литературой бесспорна.

Неоднократно обращались исследователи к изучению места и значения Ф. М. Достоевского в художественной системе отдельных писателей, мыслителей или художественного течения, философского направления в целом.

«В том-то и дело, что от проблем, поставленных Достоевским, никуда не уйти, что прямой долг всякого сознательного русского — в этих вопросах разобраться, потому что Достоевский как бы микрокосм русской культуры», — писал Д. В. Философов в статье «Загадки русской культуры» (1911).

Проблемы культурного диалога «золотого» и «серебряного» веков, изучение эстетической жизни наследия классиков в последующие эпохи, в частности, интерпретаций творчества Достоевского и воссоздания образа писателя в философско-религиозной и литературной критике, а также средствами литературы, изобразительного и сценического искусств относятся к приоритетным аспектам современной науки о культуре.