Некоторые характерные черты либерального и националистического объяснения истории

Лексикон самоутверждения неолибералов во всем мире складывается прежде всего из понятий «свободы», «демократии» и «европейскости». В этих рамках смена общественного строя представляется результатом внутренней закономерной эволюции. При либеральном и националистическом подходах к истории крах государственного социализма обычно объясняется доктринальными, идеологическими причинами: мол, его падение вытекало из самих коллективистских идеалов, из теории социализма; мол, видели мы, какие идеалы были у Сталина и Брежнева. Этапы развития советского строя исчезают за неисторическими, идеологическими понятиями сталинизма, диктатуры, тоталитаризма и т. д. Популярная и в наши дни теория тоталитаризма с помощью идеологического трюка ставит на одну доску нацизм и государственный социализм как «коллективизмы», противопоставив их демократии и рыночной экономике. Идеологи современных властвующих элит объясняют перерождение социализма в «государственный социализм» не ограниченностью и специфичностью исторических предпосылок, а самими основополагающими взглядами Маркса на социализм Такой неисторический подход был в классическом виде сформулирован Яношем Корнаи в его пространной книге о политической экономии социализма. Об этом см.: Krausz T. Ahistorical Political Economics // Social Scientist (New Delhi). Vol. 24. Nos 1−3, Jan.-March 1996. P. 111−127. Этот приём указывает на стремление закрыть идейное пространство для всех антикапиталистических коллективистских альтернатив.

Подобная фальшивая постановка проблемы, чьей кульминацией в конце концов стало отождествление понятий свободного рынка и свободы как таковой, была неотъемлемым идеологическим моментом самой смены общественного строя. Свобода и демократия превратились в политико-правовые понятия, а их экономические и социальные аспекты исчезли во мраке. Поэтому сторонники (нео)либерального подхода празднуют свержение однопартийной системы как «победу свободы». В действительности в Восточной Европе «буржуазная демократия» как лозунг и как продукт институционального импорта является лишь техническим средством для достижения других целей. Поэтому нельзя говорить о реинкарнации западноевропейской буржуазной демократии в нашем регионе, как это принято ныне во всей Восточной Европе.

Новая система институтов была призвана легитимировать частнособственническое присвоение государственной собственности. Попутно страны «первого мира» сумели освободиться от политического и экономического конкурента, что повлияло на мировой процесс накопления капитала в целом.