Принцип необходимости контингентности в философии К. Мейясу

Аннотация

мейясу контингентность метафизика необходимость Проанализированы взаимоотношения трех видов необходимости в работе Квентина Мейясу «После конечности». Задача: раскрыть конститутивные аспекты замещения принципа абсолютной необходимости догматической философии на контингентность новой метафизики Мейясу в силу нивелирования корреляционизмом в спекулятивном реализме. Методология относится к принципам историчности и компаративности. Рассматривается абсолютная необходимость, ее дальнейшее замещение контингентностью Мейясу, и логической необходимостью, что приводит к раскрытию фактичности как новой реальности.

Ключевые слова: абсолютная необходимость, контингентнисть, логическая необходимость, спекулятивный реализм, корреляционизм, фактичность. (стаття друкується мовою оригіналу) Актуальность рассмотрения принципа необходимости в спекулятивном реализме связана с его трансформацией в принцип контингентности из-за отрыва от корреляционизма. Корреляционизм постулирует невозможность мышления о реальном объекте, не подразумевая одновременно субъективного восприятия (сознание, язык) данного объекта. Корреляционизм не совместим с реализмом. По существу, под гнетом корреляционизма находится вся классическая философия, которая закрывает доступ к реальности как таковой, (что имеется в виду под реальностью, упущено у Мейясу). Так как мы можем описать реальность саму по себе, не принимая во внимание значения, что мы ей приписали, то наше отношение должно быть к ней более наивно или же спекулятивно.

Проблематика касающаяся основополагающего принципа спекулятивного реализма представлена в следующих работах: принцип необходимости существования абсолюта упоминается в «Первоначалах философии» Р. Декарта, далее в таких трудах Д. Локка как «Опыты о законе природы» и «О нашем познании бытия Бога», далее особое влияние на контингентность Мейясу имеет работа Д. Юма «Трактат о человеческой природе», в свою очередь, о необходимости в связи с универсальным субъектом также пишет И. Кант в «Критике чистого разума». Также о необходимости в мистическом русле пишет в своих «Сочинениях» Ф. Шеллинг, а о необходимости тождественной судьбе представлено в «Феноменологии духа» Г. В. Ф. Гегеля. О контингентности и логической необходимости речь идет непосредственно в работе К. Мейясу «После конечности: эссе о необходимости контингентности». Предмет данного исследования: трансформация принципа необходимости от абсолютного к логическому. Объект: постулирование о необходимости контингентности в философии Квентина Мейясу. Задача: раскрыть конститутивные аспекты замещения принципа абсолютной необходимости догматической философии на контингентность новой метафизики Мейясу в силу нивелирования корреляционизмом в спекулятивном реализме. Методология относится к принципам историчности и компаративности.

В предисловии к «После конечности» Мейясу, Алан Бадью разъясняет читателю, что в спекулятивном реализме на весах лежат два вида необходимости: с одной стороны, абсолютная логическая необходимость, с другой, радикальная контингентность. Бадью пишет: «Продолжая линию Канта, Мейясу сохраняет необходимость, при этом добавляет логическую необходимость. Но отсылаясь к Юму, он говорит о том, что нет никаких оснований для необходимости законов природы. Его доказательство состоит в том, что есть всего одна абсолютная необходимость — то, что законы природы контингенты. Данное понимание приводит к критическому расколу эмпирического конституирования и трансцендентального. Точнее, Мейясу задает новый путь в истории философии — различие между догматизмом, скептицизмом и критицизмом. Мы располагаем логической необходимостью и радикальной контингентностью» [9, с. 6].

Декарт в «Первоначалах философии» утверждает: «Правильное заключение о существовании Бога вытекает из того, что в нашем понятии Бога содержится необходимость его существования» [2, с. 319]. В своем труде «Опыты о законе природы» Локк оговаривает принцип необходимости в качестве гаранта присутствия Бога. Суть закона природы состоит в необходимости подчиняться ему «жить согласно с природой». И в работе «О нашем познании бытия Бога» также утверждает, что «человек знает, что ничто не может произвести нечто сущее, следовательно, существует нечто вечное… Все, что приказал человек, или все, что повелел бог своим оракулом, все это — установленный закон; закон же природы, коль скоро он не может быть познан путем традиции, может быть познан людьми только с помощью светоча природы» [4, с. 16]. Следовательно, Локк, как и Декарт, приходит к выводу, что необходимо должен существовать мудрый создатель, сотворивший все на Земле, так как все не могло образоваться случайно. Данной точке зрения противостоит Мейясу, так как принцип контингентности настаивает на том, что все имеет возможность произойти случайно. Данная точка зрения базируется на понимании необходимости Юмом. Дэвид Юм в «Трактате о человеческой природе» сформулировал необходимость законов природы, которые являются первичным источником всего того, что мы знаем или мыслим о мире, следовательно, на этих представлениях и базируется наш опыт. Автор пишет: «Существует один род необходимости, и что нет никакого различия между моральной и физической необходимостью в природе. Это ясно из вышеприведенного объяснения необходимости. Физическая необходимость состоит в постоянном соединении объектов и в принуждении ума, а отсутствие этих условий равносильно случайности» [7, с. 224]. Мейясу близко понимание необходимости Юмом, именно ему он и посвятил одну из своих глав в своей основной работе. Далее, Шеллинг пишет о том, что абсолютная необходимость тождественна с абсолютной свободой: «…достигая абсолюта, все противоборствующие принципы, все противоречивые системы становятся тождественными… Представляя абсолют реализованным (существующим), он тем самым делает его объективным … конечному субъекту остается только одно — уничтожить себя в качестве субъекта, чтобы посредством самоуничтожения стать тождественным этому объекту» [6, с. 79−80]. Шеллинг отдается воображению и мистицизму, что нивелирует философию как строгую науку о познании. Кант же, отсылаясь к Юму, также утверждает, что все знаниями, что мы располагаем, даны нам из опыта. Он говорит о математической форме данных законов, и о том, что необходимость не может возникнуть из нашего чувственного опыта, она должна иметь иной источник, который Кант именует универсальным субъектом или же трансцендентальным субъектом. Кант пишет: «В виду этого необходимо допустить причинность, благодаря которой нечто происходит таким образом, что причина его не определяется в свою очередь никакой другой предшествующей причиной по необходимым законам, иными словами, необходимо допустить абсолютную спонтанность причин — [способность] само собой начинать тот или иной ряд явлений, продолжающийся далее по законам природы, стало быть, трансцендентальную свободу, без которой даже и в естественном ходе вещей последовательный ряд явлений на стороне причин никогда не может быть завершен» [3, с. 280]. По Мейясу, философская система Канта закрывает доступ к реальности, поскольку он считает вещь-в-себе непознаваемой. Полагается, что сознание с его значениями, никогда не сможет обойти догматических законов объективности, в то время как Мейясу хочет доказать, что внешний мир свободен от субъекта. Таким образом, это чистый объективизм, который имеет правдоподобность лишь в научном объяснении. Квентин Мейясу начинает свои размышления с доказательства абсолютной необходимости через идеального Бога, выдвинутого Рене Декартом. Это не только необходимостьдля-нас, это в первую очередь, необходимость-в-себе. Абсолютная необходимость всегда таковой является лишь-для-нас, но необходимость не всегда абсолютна, а значитконтингентна. Итак, автор пишет: «Контингентность выражает индифферентность физических законов по отношению к происходящему событию, они лишь берут участие в целостности его появления, существования и умирания. Но, фактичность (логический принцип, по Мейясу), в противовес контингентности, относится к тем структурным инвариантам, что способны управлять миром, инварианты, которые могут отличаться своим проявлением в различных вариантах корреляционизма, но функция, которых является обеспечением минимального представления: принцип причинности, формы восприятия, логические законы и т. д. Эти структуры устойчивы, неизменны, а в случае логических законов, даже невозможно представить их модификацию. Таким образом, я не могу представить себе то, что противоречит или не тождественно самому себе» [9, с. 66−67]. Следовательно, мы должны понимать различие между, во-первых, внутри мирской контингентностью, что является предикатом для всего, что может быть и не быть, происходить или не происходить внутри мира, — без нарушения инвариантов языка и представлений, в которых мир дан нам. И, во-вторых, фактичностью этих инвариантов, которые являются показателем нашей неспособности установить необходимость или контингентность. Далее Мейясу пишет: «Фактичность — это не объективная реальность. Это сам факт мировой логичности, его данности в представлении и языке, что уклоняется от логических структур и причинности. Фактичность граничит на том уровне существования, где невозможно утверждать, что нечто существует, а скорее граничит на грани исчезновения. Фактичность, таким образом, помогает нам постичь понятие „возможности“ (possibility), которая находится в сердцевине понимания мира как такового» [9, с. 68]. Автор указывает, что необходимо взять в кавычки термин «возможность», так как-то, что является частью фактичности и действует внутри ее реальности, говорить, скорее, стоит не о возможности как таковой, а скорее о нашей неспособности установить ее невозможность. Эта «возможность» не способна воспроизвести положительное знание, это знак (гарант) присущей нам конечности, а также мира (несмотря на то, что он не имеет физических ограничений). В фактичности ничто не имеет гаранта быть абсолютно возможным, ничто не имеет рационального основания и для абсолютной невозможности в противоречивой реальности, другим словами, фактичность — это не причинность, это отсутствие причины. Возвращаясь к контингентности, французский философ продолжает: «Контингентность — это экземпляр знания, знания об определенном предмете. Например, я знаю, что эта книга может быть уничтожена, даже если я и не знаю, где и когда это разрушение может произойти — будь-то в скором времени разорвана ребенком или покроется плесенью спустя десятки лет» [9, с. 89]. То есть, не существует причины, почему это так необходимо. Все имеет возможность быть или не быть, или быть иным. Время — это то, что способно уничтожить любой физический закон. Наивно рассматривать вечность, как абсолютное. Время потенциально разрушает все. Мы находимся в области абсолютной необходимости случайности всего. Это случайность непредвиденных обстоятельств. Ранее, Пригожин и Стенгерс в своей работе «Порядок из хаоса» установили взаимосвязь между необходимостью и случайностью. Они полагают, что когда система достигает критического момента — точки бифуркации, то здесь невозможно точно предсказать на какой путь развития выйдет система. Также, значительно на принцип контингетности Мейясу повлиял спекулятивный подход Гегеля. Пригожин пишет: «Философия природы Гегеля имеет космические масштабы» [5, с. 139]. Не то же самое можно сказать про воззрения Мейясу? В «Феноменологии духа» 4 томе Гегель пишет о необходимости, которая является синонимом феномена судьбы, как чистого понятия. Мыслитель пишет: «Необходимость есть эта прочная связь … и это абсолютное соотношение и абстрактное движение составляют необходимость. Единичная лишь индивидуальность, которая своим содержанием имеет сначала только чистое понятие разума, вместо того чтобы покинуть мертвую теорию и погрузиться в жизнь, скорее, таким образом, погрузилась только в сознание собственной безжизненности и достается себе лишь в качестве пустой и чуждой необходимости, в качестве мертвой действительности» [1, с. 194−195]. Самосознание у Гегеля, это та реальность, которую подразумевает Мейясу под понятием «фактуальности». С точки зрения, Кирилла Чепурина: «…можно провести параллель между гегелевским понятием духа (Geist) и контингентностью Мейясу как возможности быть иным по отношению к Абсолюту. Несмотря на то, что Бог мертв, божественное является вместилищем духа для Гегеля, и контингентности для Мейясу. Их вызов состоит в том, что событие воскрешения Бога является возможным. Мейясу так и пишет, что Бог больше не существует, но возможно, что он возникнет в будущем, он называет этот феномен „божественным несуществованием“. Событие воскрешения (Resurrection) реально». Принцип контингетности это принцип непричинности — все имеет возможность быть иным без причины (reason, что у Гегеля понимается под понятием Verstand) [8, с. 3−4]. Автор статьи считает, что триадическая структура восхождения субъективного духа Гегеля приводит к воскрешению абсолютного духа — возможности быть иным, как и в контингентности Мейясу. Всех мыслителей связывает поиск подхода к устройству реальности, но ни один не сумел описать реальность саму по себе.

Таким образом, об абсолютной необходимости шла речь у таких философов как Р. Декарт, Д. Локк, Д. Юм, И. Кант, Г. Ф. В. Гегель, Ф. В. Й. Шеллинг. В философии Квентина Мейясу абсолютная необходимость трансформировалась в контингентность, в основание которой заложен феномен случайности. Параллельно с контингентностью сосуществует, по Мейясу, логическая необходимость — не имеющая фундаментальных оснований для законов природы, которые имеют возможность (потенцию) изменяться, а не быть константой. Абсолютность непредвиденных обстоятельств или контингентность.

• — обозначает чистую возможность, которая никогда не будет реализована. Мы не знаем, будет или не будет завтра существовать наш мир, но это реальная возможность, которая может возникнуть без причины. Причина, по которой мы рассуждаем в конечном итоге о разрушении, а не о бесконечном сохранении кроется в нашей субъективности. Человек находится между двух миров
• — миром свободы, что олицетворяет контингентность, и миром природы или же логической необходимостью. Следовательно, эмпирическое и трансцендентальное конституирование выступают как точка отсчета развития современной мысли. Только законы природы — абсолютно необходимы и контингентны. Данный взгляд задает новую парадигму развития метафизической мысли в истории философии.

Список использованных источников

• 1. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа // Сочинения Том IV. — М.: Изд. соц.-эк. л-ры., 1959. — 437 с.
• 2. Декарт Р. Первоначала философии // Сочинения в 2 т. — М.: Мысль, 1989. — Т.1. — 654 с.
• 3. Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Сочинения в шести томах. — М.: Мысль, 1994.
• 4. Локк Дж. Сочинения: В 3. т. / Пер. с англ. и лат. Т.3 / Ред. и сост., авт. примеч. А. Л. Субботин. — М.: Мысль, 1988. — 668 с.
• 5. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой: Пер. с англ. / Общ. ред. В. И. Аршинова, Ю. Л. Климонтовича и Ю. В. Сачкова. — М.: Прогресс, 1986. — 432 с.
• 6. Шеллинг Ф. В. Й. Сочинения в 2 т.: Пер. с нем. Т.1 // Сост., ред., авт. вступ. ст. А. Гулыга. — М.: Мысль, 1987. — 637 с.
• 7. Юм Д. Сочинения в 2 т. Т.І // Пер. с англ. С. И. Церетели и др.; Вступ. ст. А. Ф. Грязнова; Примеч. И. С. Нарского. — 2-е изд., дополн. и испр. — М.: Мысль, 1996. — 733 с.
• 8. Chepurin K. Geist, Contingency and the future of god: Hegel and Meillassoux // Basic research program. Working papers. Series: Humanities WP BRP 16/HUM/2013. — 17 p.
• 9. Meillassoux Q. After Finitude: An Essay on the Necessity of Contingency // Q. Meillassoux. — London: Continuum, 2008. — 212 p.