Шествия и парады

Часто используемым приемом активизации массовой аудитории и организации участников праздничного действия с помощью средств театрализации являются шествия и парады. На эту их важнейшую функцию обращал особое внимание еще на заре Советской власти А. В. Луначарский, подчеркивавший, что «для того, чтобы почувствовать себя, массы должны внешне проявить себя, а это возможно, только когда… они сами являются для себя зрелищем… Если организованные массы проходят шествием под музыку, поют хором, исполняют какие-нибудь, большие гимнастические маневры или танцы… насыщенные таким содержанием, которое выражало бы идейную сущность, надежды, проклятия и всякие другие эмоции народа, — то те, остальные, неорганизованные массы, обступающие со всех сторон улицы и площади, где происходит праздник, сливаются с этой организованной массой, и, таким образом, можно сказать: весь народ демонстрирует сам перед собой свою душу» .

В советском массовом празднике шествия несли огромный социальный смысл именно в силу потребности людей с максимальным эффектом выразить себя и вовлечь в красочное зрелище тех, кто к ним еще не присоединился. Не случайно герои произведений тех бурных лет у В. Маяковского, А. Блока, Д. Бедного и других совершают постоянное движение в революционном марше. Шествие становится важной сюжетной канвой стихов и песен послереволюционного периода.

• — Разворачивайтесь в марше! (В. Маяковский. «Левый марш»).
• — Революционный держите шаг! (А. Блок. «Двенадцать»).
• — Вперед же, братья, бодрым строем! (Д. Бедный «Благословение»).

Участие в шествии несло ясно выраженный смысл — движение в будущее, к новому бытию по дороге исторических свершений, помогало ощутить собственную причастность к революционной событийности.

Именно исходя из этого в праздновании дат Красного календаря шествиям придавалось большое значение. На расширенном заседании Центральной комиссии по проведению 10-летия Октябрьской революции с участием делегатов IV Всесоюзного съезда представителей республиканских юбилейных комиссий внимание акцентировалось на не шаблонности шествий, возможности проявления в них народно-массового творчества и изобретательности. Методически выделялось, что они «должны носить самый живой характер. При шествиях нужно организовывать встречи разных групп рабочих (металлисты с текстильщиками и др.), взаимные приветствия, обмен наглядными изображениями опыта разных заводов и т. п. Активность масс должна быть выражена еще в песнях, коллективных словесных маршах, коллективных рапортах и других видах народно-массового творчества» .

Уже первые опыты проведения массовых шествий по всей стране показали, что в революционных празднествах, приобретших новое содержание благодаря естественному процессу подъема самосознания масс, пробуждающейся потребности включиться в развертывающуюся созидательную работу, продемонстрировать как можно в более яркой форме свое отношение к происходящим свершениям, на первое место выдвинулось органичное единство реального и художественного действия, ставшее той основой, которая дала толчок развитию театрализации.

«Шествие колонн со знаменами и факелами, лозунгами и плакатами начиналось на улицах с раннего утра. Затем все колонны сливались в общее шествие — начиналась основная часть праздника, Шествие сопровождали взрослые и детские оркестры, хоровые коллективы, а так же, что особенно важно, специально изготовленные две группы колесниц с аллегорическими фигурами, изображавшими новый и старый мир. Первая группа была решена в стилистике героической символики пролетариата и раскрывала темы: „Труда“, „Равенство“, „Братство“, „Апофеоз“. Вторая группа колесниц демонстрировала антинародную сущность свергнутого строя и была решена в сатирически-гротесковой манер. Колесница „Царизм“ представляла собой колоссальных размеров дракона, извергающего из пасти лозунги старого мира. Следовавшая за ней колесница „Герб старого строя“ являла собой огромного двуглавого орла, имевшего вместо крыльев кулаки, сложившие фиги. В когтях орла — атрибуты царской власти: цепи, нагайки, кандалы».

Кульминацией шествия стал ритуал публичного сожжения хлама, символизирующего самодержавие: короны, мантии, митры, трона, портретов представителей царского дома под революционные песни и марши.

Попытка театрализации праздничного шествия с помощью включения в него аллегорических групп колесниц имела очевидный успех и была повторена с некоторыми изменениями во время последующих торжеств. Организаторы шествия так сформулировали свое решение: «Устроить аллегорические фигуры, изображающие два противоположных мира. Одна — изображение мирового самодержавия, капиталистического строя, представленных группой лиц; эта фигура, как отжившая и сгнившая, свергается, сжигается. Другая — изображение всеобщего мира и братства и всеобщего просвещения. Это означение нового созидания и творчества» .

Мы видим, что, несмотря на наивность приемов подобной политической сатиры с позиций современного восприятия, карнавальные задумки обладали, бесспорно, важным качеством — предусматривали возможность активного включения всех присутствующих в действие. При этом обоюдоострый его характер со стороны, как участников инсценировки, так и участников шествия требовал от первых умения импровизировать, ежеминутно встречая ответные реплики, а порой даже встречную игру, импульсы творчества, рождающегося в социальной динамике.

Использование подобного рода карнавальных задумок является актуальным и сегодня. Тревожным явлением стал формально-бюрократический тип праздника с казенным ритуалом, из которого начисто исчезли острое слово критики, сатира, живая импровизация, составлявшие прежде самую суть театрализованного действа.

В массовом шествии, где коллективно прохождение участников по улицам и площадям составляет основу театрализованного действия, необходимо создавать своеобразные художественные эпицентры, вокруг которых концентрируется реальное действие, втягивающее в свою орбиту все новых и новых людей. Такими эпицентрами могут быть: художественно оформленные театральные группы, декорированные машины, движущиеся сценические площадки, интермедии, разыгрываемые среди публики. Все они широко использовались как отдельно, так и в органичном единстве во время театрализованных шествий на протяжении всей истории советских массовых праздников.

По такому принципу было построено театрализованное шествие участников открытия Всесоюзного слета молодежи, посвященного 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции, в Ленинграде 29 октября 1987 г.

Участники слета собирались в местах историко-революционных событий 25 октября 1917 г. Здесь при свете факелов проходили короткие митинги, а затем начиналось движение колонн по направлению к Дворцовой площади — месту кульминационного действия праздника.

«При этом были разработаны пять маршрутов из разных районов города, которые повторяли путь участников взятия Зимнего дворца. Каждый из маршрутов театрализованного шествия имел свой сценарно-режиссерский замысел. На каждом из них между костюмированными группами „революционного патруля“ и нашими современниками через усилительную технику проходила перекличка-рассказ о событиях революционных дней и о сегодняшних достижениях комсомольцев и молодежи страны. По ходу движения колонн разворачивались действия-импровизации у костров и баррикад. Размахивая газетами тех дней, сновали, выкрикивая „экстренные“ новости, мальчишки-газетчики, горели старинные уличные фонари, высвечивая из темноты тумбы с революционными декретами, лозунгами и плакатами. Участникам шествия прикреплялись алые банты, вручались косынки с символикой слета, буклеты „25 октября 1917“».

На подходе к местам дислокации, непосредственно прилегающим к Дворцовой площади, с помощью прожекторов, фонограммы, кинопроекций, звучащих команд «революционных патрулей», а также при участии встречающих колонны театрализованного шествия отрядов моряков-балтийцев воссоздавалась атмосфера сбора революционных отрядов готовящихся в ту памятную ночь к штурму Зимнего дворца. Именно эта атмосфера способствовала проявлению необходимого для действенного участия в празднике психологического настроя.

Выстроив театрализованное шествие подобным образом, организаторы сумели втянуть в него не только группы участников слета, но и вышедших на улицы и площади города представителей ленинградской молодежи, которые по мере прохождения колонн активно занимали в них места, включаясь в сценарно-режиссерски запрограммированное действие как во время всего движения, так и непосредственно на Дворцовой площади.

«Особо следует рассмотреть шествия у исторических ансамблей и мемориалов. Их специфика заключена в том, что они требуют минимума дополняющих их художественных резонаторов, любых внешних проявлений театральности. Глубокое эмоциональное воздействие на массу участников шествия у мемориала оказывает сам факт соприкосновения с документальной атмосферой места действия» .

«Анализ опыта использования театрализованных шествий и парадов в массовом празднике позволяет сделать некоторые методические обобщения и выводы.

• 1. Шествия и парады дают возможность создать развивающиеся сюжетно эпизоды театрализованного действия в движении, продемонстрировать тематический замысел в динамических картинах.
• 2. В своем тематическом построении шествия и парады опираются в первую очередь на достижения людей — реальных героев конкретной коллективной общности в сочетании с их оптимистическим праздничным настроением и потребностью в действенной активности.
• 3. Большое значение при организации шествий и парадов имеет точность художественного оформления, являющегося не самоцелью, а компонентом действия. В зависимости от сценарно-режиссерского замысла по-разному сочетаются реальная и художественная образность, темпоритмический рисунок как всего шествия, так и отдельных его частей.
• 4. Шествия и парады должны органично перерастать в кульминационное действие, позволяющее реализовать активность через конкретные поступки, несущие глубоко символический смысл (факельное действо, общая клятва, хоровое пение и пр.)" .