Свадебный обряд у хакасов

Проводя исследование свадебного обряда у хакасов, мы пришли к выводу, что данный обряд, так же как и у казаков разделен на три этапа. Рассмотрим подробнее данные этапы.

Предсвадебье проходило следующим образом. Приняв решение женить сына, родители присматривали девушку из многодетной семьи из рода, имевшего хорошую репутацию. Жених и невеста могли и не видеть друг друга до свадьбы. Собственно, слова «жених» в хакасском языке нет, хакасы говорят оол (парень) или кiзо (зять). Невесту называли наа пала — букв. «новый ребенок». Это связано с тем, что невеста входила в семью жениха на правах нового члена, ибо выделение новой супружеской пары происходило только через несколько лет после свадьбы.

Близкие друзья, хорошие соседи или дальние родственники, когда у одного был мальчик, а у другого девочка, договаривались их сосватать — так проходило сватовство малолетних детей.

По достижении просватанными детьми 15−17-летнего возраста родители юноши приезжали весной договариваться о свадьбе. Этот приезд носил название молджаF араFазы — помолвка и бывал за три года до свадьбы. Следующий приезд поздней осенью именовался тазынныF уча — застолье с быком. Тушу быка без трех конечностей (оставляли только правую переднюю ногу) расчленяли по суставам (кости не дробили) и привозили на санях в подарок родителям девушки. Здесь родственники невесты, назначенные ее родителями, считали все кости у привезенного быка. (Если не досчитывались костей из особо значимых (первые два ребра, первые позвонки и др.), то считали это за оскорбление. Мог произойти и разрыв.) Потом весной делали угощение тамкылыF apaFa — вино с табаком. Помимо нескольких бочонков вина родители жениха привозили в подарок свату орнаментированную хакасскую трубку и вышитый кисет с табаком.

Сваты приезжали с большим количеством вина и договаривались о дне свадьбы. Согласно хакасским традициям, свадьбы устраивались летом перед сенокосом, когда трава подрастала на длину мухура (расстояние между вытянутым большим и согнутым указательным пальцами), и обязательно на третий или пятый день новолуния.

При сватовстве по чести последним обрядом был своего рода девичник (теенджек). За неделю до свадьбы невеста собирала своих подруг (обычно семь). Приглашалось такое же количество парней, которые обеспечивали уход за лошадьми девушек. В очень богатых семьях на теенджек собиралось до 30−50 девушек и парней, одетых в лучшие наряды. Невеста и ее подруги обязательно надевали шелковые платья с парчовыми наплечниками, девичьи халаты (сикпен), а на голову — свадебные шапочки. В течение недели вся компания верхом на лошадях объезжала родственников невесты, которые угощали молодежь и делали свадебные подарки. Во время теенджека молодежь пела и веселилась. Затем эта кавалькада возвращалась к дому невесты, где вечером устраивали девичий праздник — хыс тойы. Утром от жениха приезжали свахи верхом на украшенных конях вместе с обозом вина. Все они были в красивых костюмах, состоявших из свадебной шубы (идектiг тон) с безрукавкой (сегедек).

Среди свах выбиралась главная (пас худаFай), которая обычно являлась старшей невесткой (ниге) жениха. Свахи увозили невесту от родителей на собственно свадьбу (улуF той). Вместе с ней ехали ее родственники и молодежь, бывшая на теенджеке. Родители невесты на свадьбе не присутствовали и в течение года не имели права навещать свою дочь.

Невеста ехала на свадьбу верхом на своем коне, держась за чембур, а ее старшая сестра или старшая невестка (ниге) вела лошадь на поводу. Лицо у девушки до конца свадьбы закрывалось платком. За ней тянулся обоз, нагруженный приданым (ис), включавшим в себя до девяти сундуков с утварью, одежками, постельными принадлежностями. Все это готовила для новой семьи мать невесты. Род жениха ничего не выделял.

При браке по чести калым не платили — считалось, что он окупался подарками и угощениями за многие годы.

Заключение

брака в такой форме практиковалось только в байских семьях. Основной же формой заключения брака было похищение девушки с последующей уплатой калыма. Обычно влюбленные сами договаривались о дне и времени похищения. В залог верности (киртic) парень получал какой-нибудь предмет ее туалета — колечко, перстень или платок. Если невесту для парня выбирали его родители, они посылали сваху (арFычаг kiзi), которая переговаривала с девушкой втайне от ее отца и матери. Иногда к помощи подобной свахи обращались сами парни, не осмелившиеся подойти к предмету своей любви. За свои услуги сваха получала вознаграждение (тiл чобаа — за муки языка) — овцу или даже лошадь. Иногда совершали насильственный увоз девушки (тухтам), положив ее поперек седла, грудью на переднюю луку. При таком увозе ее вынуждали дать согласие на брак.

Наутро после похищения посылали родителям девушки нарочного, который, не слезая с лошади, объявлял, где находилась «потеря». Отец похищенной девушки собирал отряд в 20−30 чел. и отправлялся за нею. Родители жениха выходили к погоне с вином в руках и, кланяясь, говорили: «Мы виноваты, так как совершили кражу. Теперь дитя наше, а голова ваша». Отец девушки требовал привести к нему дочь. Группа женщин вводила ее в женскую половину торты и, заслонив собой, учила, как отвечать. Если девушка отказывалась от этого брака, то участники погони увозили ее домой, получив «за бесчестье» 25 руб. Если девушка сообщала, что согласна выйти замуж, то приехавшие садились за стол и начинали разговор о калыме. Его обычно назначал отец девушки. Калым платили сразу. Отец жениха клал требуемые деньги на блюдо, застеленное белым платком. Прическа хакасской женщины имела определенное значение. Согласно обычаям, девушки носили косички (сурмес), заплетенные по часовой стрелке (onap). Замужняя женщина носила две косы (тулуг). Старая дева заплетала три косички сурмес. В том случае, когда девушка рожала внебрачного ребенка, она обязана была носить одну косу (киджеге), что считалось большим позором. На празднике сас тойы обряд расплетения косичек возглавляла жена старшего брата (ниге) жениха, или его старшая сестра (пидже), или жена дяди по матери (койi). Расплетавшая косички называлась пазыртхан идже — посаженая мать (букв.: мать, поклоняющая невесту) и отвечала за все основные ритуалы, связанные с невестой. Она надевала такой же костюм, как и сваха.

До XIX в. хакасские мужчины носили косичку (киджеге), от которой отрезали прядь для накладной косы невесты. Еще в начале XX в. с головы жениха выстригали три клока волос, которые соединялись с правой косой жены и служили ей оберегом. Если женщина, находясь при смерти, долго мучилась, то считали, что суFынды мужа не давали ей расстаться с ним. Тогда ей расплетали волосы и освобождали от «брони жизни». Вдова по смерти мужа расплетала косы и навсегда убирала суFынды.

После того как невесте заплели косы, приносили отваренную правую переднюю голень (чода) забитого на свадьбу скота. Тонкий конец этой кости обматывали белым платком. Посаженая мать, держа в руке мосол за обмотанную часть, проводила им три раза по волосам невесты и говорила: «Пусть волосы будут длиннее колена, пусть косы будут толще этой голени!» Затем она загадывала: «Онар ба, тискер бе?- «Удача или невезение?» Молодые люди кричали: «Тискер!» — «Невезение!» По поверью, у благословлявших, не достигших 40 лет, выходило все наоборот. Пожилые говорили: «Onap» — «Удача!» Все присутствующие желали молодоженам счастливой супружеской жизни. После этого посаженая мать бросала мосол из дверей шалаша в толпу поджидавших молодых парней. Начиналась спортивная борьба за овладение брошенной чода. Победивший в этой схватке, как считалось, счастливо женится. Победитель подходил к какому-нибудь старику и говорил: «Поешь сала!», засовывая эту кость ему сзади за кушак.

На сас тойы резали только овец. Свинину здесь запрещалось употреблять. Огонь в кострах зажигали только от огнива и спичками не пользовались.

Через неделю сас тойы родители жениха с двумя-тремя бочонками айранного вина отправлялись к сватам на мировую (чарас). На нее приезжали одни мужчины, которых частенько встречали кнутом. Здесь платили недостающий калым. Следующий приезд носил название улуF чарас — большая мировая. На ней окончательно решали вопрос о проведении свадьбы, о сроках приезда невесты на mopгiн к родителям, о числе гостинцев для родственников и т. д. Когда приезжали в дом родителей невесты, то отец жениха, держа бочонки с вином под мышкой, кланялся в ноги свату и произносил: «Если скажешь:, Выйди!» — буду твоим верным псом; если положишь в огонь — буду твоей головней; если войдешь в воду — буду твоей опорой; если поднимешься в гору — буду твоим посохом; если скажешь: «Войди в дом!» — буду твоей родней!" Если приехавшие на мировую сумели пройти на почетную сторону юрты (mор), то, согласно обычаю, с ними уже не перепирались. Ночевать у сватов не разрешалось. Приехавшие издалека шли ночевать к соседям. Все привезенное вино (часар араFазы) на мировой выпивать не полагалось.

Свадьба. Примерно через месяц или полмесяца после похищения невесты", как только провели мировую, делали свадьбу улуF той — большой праздник.

На следующее утро за невестой приезжали свахи (худалар). В это время невесту прятали (хыс mucкip). Главная сваха (пас худаFай) оставалась на месте проведения праздника хыс тойы, а на попеки девушки отправлялись другие женщины, взявшие на себя ее обязанности. В той юрте, где находили невесту, делали угощение. Затем девушку приводили в дом ее посаженых родителей, откуда она должна была отправляться к жениху. Сам жених за невестой не ездил. Вместо него посылали младшего брата или близкого младшего родственника. Этого заместителя жениха называли кiчiг оол — малый жених. Совершали обряд хыс тартыр — вывод девушки. Посаженные родители садились за стол. Кiчiг оол вместе с невестой кланялся им в ноги. Затем подросток подносил им чашу с вином и просил разрешения вывести невесту. Он брал ее за руку, выводил из юрты, помогал сесть на лошадь и до усадьбы жениха вел за собой лошадь в поводу. Этот ритуал, возможно, был связан с обычаем левирата.

В то время, когда девушка находилась на девичьем празднике хыс тойы, в доме жениха справляли иб тойы — праздник новой юрты. При браке по чести юрту начинали строить заранее, а если сын не был просватан, то как только он объявлял о намерении жениться, юрту устанавливали с северной стороны неподалеку от юрты родителей. Во время проведения иб тойы совершали ритуальное зажигание очага и кормление «хозяйки огня». Огонь для новой юрты приносил из родительского очага дядя жениха по матери (тайы). По этому поводу хакасская пословица гласила: «Оолньn оды наа ибде, хыстьn оды чонда» -" Сын зажжет огонь в новой юрте, дочь зажжет огонь у людей" .

Свадебный поезд, прибывший с праздника хыс тойы, сначала объезжал селение три раза по ходу солнца. Затем жених принимал из рук своего «заместителя» поводья лошади, на которой приехала невеста, а свахи помогали ей сойти. Посаженая мать заводила девушку в новую юрту и усаживала за полог. В это время жених снимал с коня невесты седло и потник, заносил их в юрту и клал в ногах постели. По обычаю, эти седло и потник должны были находиться здесь в первую брачную ночь. У кызыльцев невеста, заходя в юрту, бросала собравшейся молодежи и детям свои бусы, говоря: «Девять бусинок бросаю, пусть будет полноценная жизнь у меня; семь бусинок бросаю, пусть будет долговечной жизнь у меня!» Такой ритуал назывался сас таланы — счастье волос.

В первый день собственно свадьбы улуF той мать жениха стелила брачное ложе. Согласно поверьям, стелить надо было в обеденное время (кун тузы), чтобы молодые супруги долгие годы видели солнце. В новую юрту приглашалась пожилая женщина, вырастившая многих детей и невдовая. Она благословляла: «На почетной стороне юрты пусть будет крепко стоять колыбель. Пусть будет много братьев! В изголовье кровати пусть будет крепко стоять люлька. Пусть будет много сестер!» .

В день приезда невесты с праздника хыс тойы совершался ритуал поклонения луне и солнцу (айFа-кунге пазыртханы). Пазыртхан идже накрывала невесту суконным халатом и выводила за собой из помещения. Чтобы невеста не оступилась, ее поддерживала еще одна женщина. Перед юртой они делали три круга по ходу солнца и кланялись сначала на восток, потом на юг и затем на запад три раза. В этот момент почетный старец, находившийся с южной стороны от юрты, благословлял:

Следующим ритуалом было поклонение домашнему очагу — отха пазыртханы. Невесту усаживали на белую кошму в ногах огня — у очага со стороны дверей или с северной, женской стороны юрты. С почетной стороны, в «головах» огня, находилась мать жениха. Она держала в руках три березовых шампура, на каждом из которых были насажены по три кусочка сала и по три чалама из белой и красной ленточек. Если женился единственный сын, то невесту обводили вокруг очага три раза по солнцу. Если у жениха были еще братья, то девушку сразу садили к очагу. Во время поклонения огню свекровь бросала в огонь березовые шампуры с салом, а два почетных старца, сидящих с мужской стороны и невдовых, читали благословление: «Пусть перед очагом находится колыбель! Пусть за очагом будут дрова! Живи до тех пор, пока твои белые зубы не пожелтеют и черная голова не побелеет!» У кызыльцев невеста, кроме этого, три раза по движению солнца обходила очаг и три раза помешивала суп в казане. В это время посаженая мать произносила: «Котел мешают ковшом, а женщин учат плетью!» .

Вечером устраивали харааFы уча — ночное застолье. Люди садились вокруг большого казана, для которого в земле выкапывали очаг (чооха). Если брак для обоих молодых был первым, то очаг (чооха) выкапывали крестом. Если мужчина женился вторично, то чооха делали Т-образно. Огонь в свадебном очаге чооха зажигали только от серебряного огнива. С южной стороны от юрты делали мужское застолье (иреннер учазы), а с северной — женское (ипчiлер учазы). Люди садились на кошму, а вместо скатерти расстилали бересту. Поварами (хазанджи) на этом пиршестве могли быть только мужчины. Разделывать забитый скот надо было обязательно по суставам. Ломать кости запрещалось. На улуF той обычно забивали коня, корову и овцу. Баи резали пять, семь или даже девять голов крупного скота (обязательно нечетное число),.

На следующий день делали утреннее застолье (uртенгi уча). На нем молодоженам дарили деньги и подарки. Начинали с того, что молодые, поклонившись огню, подходили к родителям жениха и кланялись им в ноги. Держа в руках деревянное блюдо с мясом, они говорили: «Мы пришли просить пестрого коня, чтобы ездить в гости. Мы пришли просить белую корову, чтобы из ее молока делать айран. Мы пришли, чтобы просить посуду для продуктов. У нac нет курицы, которая бы кудахтала. У нас нет собаки, которая бы лаяла». Родители брали с блюда мясо, а вместо него клали деньги. Остальные родственники или клали деньги на блюдо, или называли подаренное животное (лошадь или корову). Затем дядья жениха и близкие родственники по очереди приглашали всех участников свадьбы к себе домой. Такой обычай назывался уча кодiр — поднятие застолья.

Последний, третий день свадьбы носил название тун той — праздник начала семейной жизни. На нем оставались только старики и старухи, которые доедали остатки мяса (той толарсыFы). Здесь разрешалось присутствовать вдовцам и вдовам. (Раньше этого времени их на свадьбу не пускали). В этот день совершали обряд введения невесты в «большой дом» свекра (улуF ибге кирерге). Закутанную в два платка молодую проводили по женской половине к очагу родительской юрты. Здесь опять посаженая мать проводила ритуал поклонения огню. Затем молодая кланялась в ноги свекру и подавала ему через третьи руки бокал вина. Отец новобрачного выпивал вино и садился за свой стол, стоящий на почетном месте перед очагом.

Молодых впервые усаживали вместе за маленький столик, находившийся на женской половине. На столик ставились две тарелки, куда крошились шашлык из печени лошади (паар) и поджаренная жирная кишка овцы (чочых). Последнее блюдо готовили в первый день свадьбы и держали до третьего дня за стропилами юрты. Молодым делали вилки из деревянных рогулек, и они каждый из своей тарелки угощали друг друга три раза. В этот момент один из стариков благословлял: «Будьте неразлучны, как рога коровы, будьте неразлучны, как уши лошади!» Затем новобрачный из своей тарелки угощал мужчин, а молодая — женщин. Их опять благословляли: «Будьте хлебосольными, будьте богатыми, будьте добрыми!». Заканчивался этот обряд церемонией открытия лица и показа новых кос (тулуn сыFар). Женщины убирали с головы молодой свадебную шапочку (сахпа), вытаскивали на грудь спрятанные под воротом платья косы, снимали платок и подвязывали его по-хакасски.

Свадебный поезд на дороге поджидали молодые парни. Двое верховых перегораживали жердью путь и не пропускали процессию. Необходим был откуп в виде бочонка вина. Этот обряд носил название тоге пазы — начало преграды. Молодежь хватала подвязанный белым платком бочонок с вином, называвшийся пас am торсыFы, и пропускала свадебный поезд под поднятой жердью. Сначала вся процессия объезжала аал сватов три раза по движению солнца, затем подъезжала к воротам, где ее долго не пропускали. Чтобы успокоить родственников молодой, через ограду бросали один торсук вина (idic ахсы-початие). Наконец, выходили навстречу семь девушек и, подвязав шелковые платки к поводьям лошадей, заводили приехавших в ограду. Сначала должен был сойти с лошади пас худа — муж главной свахи.

Затем новобрачные кланялись родителям молодой. Они становились на колени и, опустив головы, держали в вытянутых руках по две чаши с вином. До тех пор пока родитель не примет правую чашу и не поднимет рукой голову молодого, они не имели права вставать. Так они кланялись всем сидящим за столом братьям хозяина. После этого молодую усаживали на почетное место, а нового зятя выводили во двор, где ему предлагали тремя ударами разрубить чурку. Неудача считалась позором и расценивалась как плохой признак. Однако родственники со стороны новобрачного могли пойти на хитрость или объявляли достаточным, если ему удавалось отрубить с края чурбана щепку.