Основание Владивостока. 
Владивосток в творчестве А.П. Чехова и К.М. Станюковича

Прежде чем рассказать о Владивостоке, которому только исполнился год, необходимо немного затронуть само его основание.

Нерчинский договор 1689 года закреплял территорию, занимаемую сегодня всем Приморским краем, за Китаем. В XIX веке территория перешла в совместное использование Китая и России после подписания в 1858 году Айгуньского договора. Таким образом, на момент основания Владивостока территория, где был заложен будущий город, принадлежала в равной степени как России, так и Китаю. 2 июля 1860 года военный транспорт «Маньчжур» под командованием капитан-лейтенанта А. К. Шефнера доставил в бухту Золотой Рог из Николаевска-на-Амуре 40 солдат во главе с прапорщиком Н. В. Комаровым. Часть солдат отправилась в залив Посьета, а оставшиеся начали строить пост Владивосток, которому в 19-м веке суждено было стать крупнейшим военным и коммерческим портом, крепостью, промышленным и культурным русским центром на берегах Тихого океана. Расположение поста было выбрано с таким расчетом, чтобы из него всегда был виден вход из пролива Босфор Восточный в бухту Золотой Рог. Этот день отмечается как день рождения Владивостока. Окончательно край вошёл в состав Российской империи в ноябре 1860 года, после подписания Пекинского договора.

К.М. Станюкович во Владивостоке

Биография Константина Михайловича удивительна. Он родился 18 марта 1843 года в Севастополе в семье адмирала, в своё время немало поборздившего воды Тихого океана. В русско-турецкую войну 1853−1856 гг. мальчишкой вместе с отцом — военным губернатором Севастополя и командиром порта — был участником героической Севастопольской обороны, помогая в меру своих детских сил раненым, за что был удостоен медалей «За защиту Севастополя» и «В память войны 1853−1856 гг.».

Отец, довольно суровый человек, которого на флоте называли «грозный адмирал», очень хотел, чтобы и его сын избрал карьеру флотского офицера. Сначала юного Константина определяют в Пажеский корпус, затем в Морской кадетский корпус, готовивший офицеров флота. Здесь он всерьёз увлекается литературой, пишет и публикует свои первые юношеские стихи. Быть флотским офицером ему явно не хочется. И 17-летний парень просит у отца разрешения оставить кадетский корпус и поступить в Петербургский университет. «Грозный адмирал» был вне себя от ярости и способствовал тому, чтобы его сын (всего за полгода до окончания учёбы) был отправлен в дальнее плавание, дабы у парня выветрилась из головы дурь. Кадета Станюковича зачисляют в экипаж нового парусно-парового корвета «Калевала» водоизмещением 1290 тонн.

В октябре 1860 года юный Станюкович на судне «Калевала» отправляется в трёхгодичное плавание по маршруту Гамбург — Лондон — Шанхай — Дальний Восток.

Своими впечатлениями он делится в рассказах и очерках: «Жизнь в тропиках», «Французы в Кохинхине», «Мысли по поводу глуповцев г. Щедрина» и другие, которые были напечатаны в «Морском сборнике».

Впоследствии Станюкович написал повесть «Вокруг света на «Коршуне», где в образе гардемарина Володи Ашанина изобразил себя. В книге подробно рассказывается обо всех портах, куда заходил корабль, и приключениях, происходивших во время плавания, но нигде ни слова нет о Владивостоке. Это заставляет задуматься.

В первом очерке истории Владивостока летописец Николай Матвеев посвятил Станюковичу всего две строчки. Сообщая о том, что в посту в 1861 году уже имелся военный лазарет, он упоминает, что «здесь же некоторое время лечился известный наш писатель Станюкович — тогда юноша-моряк». Ни точной даты, ни других подробностей. Такая краткость подозрительна, учитывая, что о других, менее знаменитых писателях, Матвеев распространяется куда подробнее. Остаётся ощущение, что он знает больше, но по какой-то причине не говорит.

Благодаря воспоминаниям Евгения Бурачека, стало известно о том, что 26 июля 1861 года с ним остались, кроме команды, «большой гардемарин С. и в лазарете 30 человек больных матросов, при которых на короткое время были оставлены медик и фельдшер с клипера „Разбойник“…» Странно, что Бурачек зашифровывает имя гардемарина буквой «С». Однако зная от потомков Бурачека, что в семье из поколения в поколение передавались рассказы о встрече Евгения Степановича со Станюковичем во Владивостоке, можно с уверенностью сказать, кто был этот С.

На подходе к Японии Станюкович свалился с приступом прогрессирующей тропической лихорадки. Но на самом деле неизвестно, что это была за лихорадка. Ни в одной биографии писателя не упоминается, чем он заболел. Так будущий знаменитый писатель оказался в основанном годом ранее военном посту Владивосток, где он находился с июля 1861 по май 1862 года.

В тяжёлом состоянии кадета Станюковича поместили в казарму экипажа корвета «Гридень», где двумя неделями по приказу прибывшего во Владивосток командира Сибирской флотилии и портов Восточного океана контр-адмирала П. Казакевича был устроен флотский лазарет (до этого в посту никакого медицинского пункта просто не существовало). Первыми пациентами этого предтечи главного госпиталя ТОФ и стали кадет К. Станюковича и четверо матросов из экипажа фрегата «Светлана». Тогда же по болезни с пришедшего клипера"Разбойник" был списан на берег старший офицер лейтенант Евгений Бурачек, которого назначили командиром поста Владивосток вместо прапорщика Н. Комарова (на последнего было немало нареканий за его пристрастие к алкоголю). В госпиталь с корабля отправили около 30 матросов. Учитывая, что в посту Владивосток было тогда всего 40 человек команды, то это целая эпидемия. Обратим внимание на описание казармы: «В казарме корвета „Гридень“, по распоряжению начальника эскадры Китайского моря (так тогда называли Японское море), в 1861 году устроен лазарет для больных матросов с судов эскадры. Большая часть больных была поражена китайским и японским сифилисом в жёсткой степени…» Не рискну утверждать, что Станюкович тоже был заражён сифилисом. Отмечу только, что лечился он довольно долго — до ноября 1861 года, а это значит, что он болел не обыкновенной лихорадкой (простудой), а чем-то другим. Умолчание самого Станюковича о пребывании во Владивостоке косвенно говорит о не очень приятных воспоминаниях от посещения далёкого поста…

Болезнь, дождливое лето угнетали юного кадета Станюковича. И как только дело пошло на поправку, он, по любезному приглашению нового командира поста лейтенанта Е. Бурачека, в начале ноября поселился у него в доме. В письмах из Владивостока своей сестре, «голубушке», «бесценному другу» Лизе, Костя также упоминает о Бурачеке, о своём пребывании в лазарете. Письма эти очень подробные, заполнены выписками из дневника, который не сохранился. А вот двенадцать письмем сестре и одно отцу, полностью опубликованы в шестой книге «Литературного архива» (1961).

Основатели поста Владивосток довольно часто сталкивались с полосатым хозяином здешних мест, который первое время просто игнорировал первопоселенцев. Тигры безбоязненно прогуливались даже средь бела дня в обживаемом русскими солдатами посту Владивосток, нагоняя на людей жуткий страх и сея панику.

Юный Станюкович оставил нам свидетельства на эту тему в своём дневнике: «…Утром, часов в шесть, когда на дворе было темно, а ветер завывал немилосердно, вбежал в комнату фельдфебель Бородин с криком: „Несчастье, ваше благородие!“ Оказалось, что тигр удавил трёх лошадей, свалив их в кучу. Люди, ночевавшие в доме фельдфебеля, услышав шум в конюшне, бросились туда, но выскочили от страха, увидев тигра, который пробирался через конюшню. Скоро он ушёл в лес… Вечером же, часов в семь, часовой, стоявший у магазина на берегу бухты Золотой Рог, крикнул отчаянным голосом, что тигр пробрался по льду бухты на расстояние от часового не более 10 саженей, но он побоялся стрельнуть. Командир поста велел зарядить орудие гранатой и выстрелить в горы, чтобы попугать этого опасного соседа. 6 января. Тигр утащил нашу с Бурачеком свинью из хлева и понёс в горы. Жаль бедную, она была беременная. 8 января. Тигр ночевал в 100 шагах от нашего дома около магазина, где стоял часовой. Я ходил смотреть логовище, где он лежал. Следы лап в длину один фут, а в ширину дюйма четыре. Видно, он подбирался к скотному двору. Собаки всю ночь и не лаяли, а, поджав хвосты, собирались в кучу и выли, чуя чудовище. Солдаты после зари без ружей не выходят из казармы». А запись эта в дневнике была закончена следующими строками: «Вот, мой друг, куда меня занесло из Петербурга…» Впоследствии Константин Михайлович, впечатлённый выходками полосатых разбойников, напишет увлекательный рассказ «Тигр идёт». Каким был Владивосток в 1861 году? Об этом красноречиво говорит рапорт военного губернатора П. В. Казакевича управляющему Морским министерством: «Пост Владивосток значительно обстроился против прошлогоднего моего посещения. Для команды линейного батальона построена казарма, офицерский флигель и небольшие постройки по хозяйству. Командой корвета „Гридень“ также построена казарма для матросов, офицерский флигель, баня, небольшая мастерская, а командой клипера „Разбойник“ выведена пристань, и хотя она неокончательной работы, но весьма уже удобна для выгрузки. Фрегат „Светлана“ построил для поста хороший баркас.» В городе имелся госпиталь для больных с приходящих судов. И в это время сюда попал Константин Михайлович Станюкович.

Все эти годы он оставался маленьким, захудалым портом — глухой и далекой окраиной Российской Империи. Писатель К. М. Станюкович, тогда еще юноша, проживший во Владивостоке около года, писал: «Судьба занесла меня туда, где предполагается главный южный порт Великого океана. Я остался больной во Владивостоке с ничтожными средствами и с огромнейшим желанием сделать все посильное для основания столь важного поста, будущего военного и купеческого порта…».

Уже в те годы современников поражало богатство прибрежных вод, омывающих нынешний город. В нем, как и на суше, удивительным образом сочетаются представители северных и южных видов рыб, моллюсков, водорослей. Вместе с треской и минтаем в этих водах нередко встречается пятнистая сельдь — обитательница прибрежных вод Китая и Индии, замечал Станюкович.

Пребывая во Владивостоке, Станюкович знакомится с новым русским постом на берегу Золотого Рога, его окрестностями, матросами и офицерами кораблей, посещающих город, ведёт дневники и переписку с родными, просит их с оказией присылать газеты и журналы, новинки литературы. Публикует в петербургских журналах свои заметки о диком и экзотическом крае, где волею случая он «лёг в дрейф» на долгие 10 месяцев.

В мае 1862 года, выздоровев, гардемарин Станюкович был прикомандирован к начальнику эскадры Тихого океана контр-адмиралу А. Попову, вместе с которым, переходя с корабля на корабль по разной казённой надобности, бороздил ещё год дальневосточные воды, набираясь новых впечатлений для будущей литературной деятельности, без которой он уже не мыслил свою дальнейшую жизнь. И только в 1863 году через Китай и Сибирь Станюкович вернулся в Петербург, где его приписали к флотскому экипажу. Именно после этого посещения Дальнего Востока, Станюкович почувствовал подлинную поэзию и красоту Родины. Он говорил, что это не отвлечённая страна, полная экзотики, а страна, где нет «ослепительного жгучего солнца, ни высокого бирюзового неба, но где всё — и хмурая природа, и люди, и даже чернота покосившихся изб с их убожеством — кровное, близкое, неразрывно связывающее с раннего детства с родиной, языком, привычками, воспитанием, и где, кроме того, живут особенно милые и любимые люди».

В период с 22 мая 1862 года до августа 1863 года Станюкович плавает на различных кораблях Тихоокеанской эскадры.

Вывод: Владивосток не занимает в творчестве Станюковича важного места, но город повлиял на его дальнейшую судьбу, ведь он стал писателем-маринистом. А также повлиял на становление его как человека. А нам, жителям Владивостока, приятно, что город посетил будущий писатель. Воспоминание о городе не совсем приятны, так как оказался он здесь, будучи серьёзно больным.