Философская и научная мысль

Новейшие открытия в области физики (квантовая теория М. Планка, открытие В. Рентгеном рентгеновского излучения, исследование М. и П. Кюри явления радиоактивности, теория атома Э. Резерфорда и Н. Бора, теория относительности А. Эйнштейна) изменили представления о строении материи, пространстве, времени, движении. Открытие микромира поколебало принципы классической физики, казавшиеся вечными и всеобщими. А. Эйнштейн писал позднее: «Ощущение было такое, как если бы из-под ног ушла земля, и нигде не было видно твердой почвы, на которой можно было бы строить» (Цит. по: 10, 656). А. Эйнштейн в 1905 г. предложил новый взгляд на время и пространство. Он изложил основные положения специальной теории относительности: время и размеры тел относительны и зависят от конкретной системы координат, они изменяются в зависимости от скорости движения.

В динамичной и напряженной атмосфере рубежа веков открытия ученых расшатывали привычные мировоззренческие категории, представления о законах и процессах, управляющих природой. Мир, заново открытый учеными, оказался нестатичным, подвижным, многовариантным. Разнородные элементы материи, явления и силы природы обнаружили сложную взаимосвязь, с большим трудом поддающуюся классификации. Состояние умов людей, пытавшихся осмыслить новейшие открытия, можно выразить эпиграммой:

Был этот мир глубокой тьмой окутан.

Да будет свет! И вот явился Ньютон.

Но сатана недолго ждал реванша.

Пришел Эйнштейн — и стало все, как раньше. Маршак С. Я. Собрание сочинений в восьми томах. Том 4. Издательство «Художественная литература», Москва, 1969 http://lib.ru/POEZIQ/MARSHAK/marshak4.txt.

Открытия в области естественных наук оказали значительное влияние на развитие всех направлений философии рассматриваемого периода. Они требовали нового подхода и новых ответов на все коренные мировоззренческие вопросы, требовалось философское осмысление новой картины мира.

Растерянность интеллигенции перед противоречиями и жестокостью нового времени, ее духовные поиски проявились в увлечении новыми философскими идеями: философией позитивизма, идеями А. Бергсона, Ф. Ницше и К. Маркса.

В качестве философии науки в этот период выступал позитивизм. Возникшее в середине XIX в. философское течение, наиболее видными представителями которого были О. Конт (1798−1857), Г. Спенсер (1820−1903), развивало рационалистические концепции. Философы этого направления чрезвычайно высоко оценивали достижения естественных наук, считая, что они способны дать необходимые в практической жизни знания о мире, человеке и обществе. Знание о мире могут дать только науки, опирающиеся на конкретные факты. Истинным является только то знание, которое получено и проверено опытным путем. Основной задачей науки они считали описание явлений, а не постижение первоначал бытия. Наука должна отвечать на вопрос, как происходит то или иное явление, а не почему. Все мистическое и метафизическое должно быть устранено из области научного познания.

Существенное значение для духовной и политической жизни того периода имело учение Карла Маркса (1818—1883). Разработка ведущих проблем марксизма продолжалась в произведениях В. И. Ленина, Г. В. Плеханова, К. Каутского и других. Согласно этому учению, человек существует в связях и отношениях с другими людьми. Традиции, обычаи, культурные стереотипы формируют человеческую личность. Таким образом, добро и зло в человеческой природе, любовь или эгоизм марксизм объясняет социальными обстоятельствами. Тем не менее, не все в человеке определяется влиянием общества: индивид обладает свободой выбора.

Человек, по К. Марксу, осуществляет себя в непосредственном практическом действии, в труде. Однако капиталистическое производство организовано таким образом, что индивид отчуждается от результатов своего труда: человек не может соотнести свою личность с произведенным им продуктом и, соответственно, его труд и жизнь лишаются смысла. Отнимая у человека возможность реализовать себя в предметной среде, вложить свою личность во что-то конкретное, капиталистическая система разрушает человеческую индивидуальность. Под давлением технологического развития капитализм прекратит свое существование, социалистические революции неизбежны. Влияние марксизма в той или иной степени испытали такие личности, как Б. Шоу, Д. Лондон, С. Льюис, Д. Рид и др.

В конце XIX в. приобрели популярность теории, открыто отрицавшие адекватность рационалистического подхода к действительности. Среди новейших философских школ иррационалистического направления к концу XIX в. большую известность приобрела «философия жизни». Наиболее крупные ее представители Ф. Ницше, О. Шпенглер, А. Бергсон рассматривали жизнь как первичную реальность, целостный органический процесс, в котором не разделены материя и дух, бытие и сознание.

В понимании Ф. Ницше (1844−1900) человек — мимолетность, «болезнь» природы, «высокомерное насекомое», обладающее тем не менее «волей к власти». При этом близость к животному миру и наличие качеств животного, по его мнению, не худшее, а лучшее в человеке, то, что позволяет двигаться к «сверхчеловеку», обладающему в еще большей степени этими качествами «белокурому животному», свободному от «очеловеченности» традиционной моралью. Для «высших» людей допустима позиция «по ту сторону добра и зла», честность только по отношению к себе.

Историю Ницше представлял как совокупность героических усилий выдающихся индивидов. В будущем он допускал взлет в развитии техники, медицины, средств информации, но связывал с ними возможность саморазрушения культуры. Выходом, по его мнению, могло стать воспитание новых пород людей — «философов-законодателей» и послушных им масс, образующих динамичное единство, с господством в нем «сверхчеловека».

Ф. Ницше — философ и художник — отразил в своих произведениях противоречия своей эпохи, бунт личности против утверждающегося массового общества. Бунтарский дух, критика современной буржуазной системы, ее религии, культуры и морали объясняют популярность его идей в среде творческой интеллигенции. Его наследие (культ силы, противопоставление жизни и морали, оправдание насилия, презрение к слабому) давало возможность и для интерпретации в самом реакционном духе. В искусстве особенно востребованными оказались проблемы сверхчеловека-художника, критики культуры и переоценки ценностей, соотношения искусства и жизни. Мифопоэтические образы «Заратустры», Аполлона, Диониса и сверхчеловека отразились в теоретических программах символистов, дадаистов, футуристов, экзистенциалистов и в их индивидуальных творческих концепциях. Влияние идей ницшеанства можно увидеть в творчестве Р. Киплинга, Д. Лондона, Т. Драйзера, А. де Сент-Экзюпери, В. Брюсова, М. Врубеля, М. Горького, А. Скрябина.

Значительное воздействие на творческую практику интеллигенции оказали идеи французского философа А. Бергсона (1859−1941). Работы А. Бергсона отличали оригинальность и блестящая литературная форма (в 1927 году он был награжден Нобелевской премией по литературе). Признание ораторского таланта Бергсона, покорявшего соотечественников великолепным французским языком, в 1928 году вынудило Французский парламент специально рассматривать вопрос о переносе его лекций из актового зала Коллеж де Франс, не вмещавшего всех желающих, в здание Парижской оперы и об остановке на время лекции движения по прилегающим улицам.

А. Бергсон предлагал свой вариант отношения к познанию действительности. Методом познания мира, по его мнению, является не интеллект, а простое, «наивное», не обремененное рассуждениями, непосредственное восприятие любого объекта, т. е. интуиция. Она дает «абсолютное» знание объекта, и потому она, а не наука может стать основой художественного творчества. Идеи А. Бергсона оказали значительное влияние на таких философов начала XX в., как А. Тойнби, Тейяр де Шарден, литераторов-психологов (М. Пруст, Д. Джойс и др.), художников-авангардистов.

При всех идеологических различиях философы этой эпохи сходятся в одном: мир уже не может существовать в прежнем состоянии, он должен измениться. Все более очевидная конфронтация рационалистических и иррационалистических философских школ, возникновение множества новых концепций эволюции природы и общества отразили сложность и противоречивость процессов, идущих в этот период во всех областях науки, техники, производства, социальных отношений, политики, морали, искусства и т. д. Неустойчивость, изменчивость бытия неизбежно порождали плюрализм философских и художественных направлений.

«Человек массы» — прямая противоположность «личности». Слово «масса» не несет здесь никакой отрицательной оценки — просто человеческая структура, связанная с техникой и планированием. Конечно, не имея еще никакой традиции, более того, вынужденная пробивать себе дорогу наперекор еще значимым традициям, она проявляется сейчас более всего в своих отрицательных свойствах… но она — носитель будущего, во всяком случае, ближайшего будущего…

Верно, и раньше были многие, составлявшие бесформенную массу в отличие от высокоразвитых единиц, но они выражали лишь тот факт, что там, где единица задает ценностные нормы, в качестве ее фона и почвы должны существовать и средние люди, ограниченные повседневностью. Однако они тоже стремились стать единицами и создать свою собственную жизнь. Масса в сегодняшнем смысле слова — нечто иное… она с самого начала подчинена другой структуре: нормирующему закону, образцом для которого служит функционирование машины. Применительно к этим людям нельзя больше говорить о личности и субъективности в прежнем смысле. Такой человек не устремляет свою волю на то, чтобы хранить самобытность и прожить жизнь по-своему, преобразовав окружающий мир так, чтобы он вполне соответствовал ему и по возможности ему одному. Скорее напротив; он принимает и предметы обихода и формы жизни такими, какими их навязывает ему рациональное планирование и нормированная машинная продукция, и делает это, как правило, с чувством, что это правильно и разумно. Не имеет он и малейшего желания жить по собственной инициативе. Свобода внешнего и внутреннего движения не представляет для него, по-видимому, изначальной ценности. Для него естественно встраиваться в организацию — эту форму массы — и повиноваться программе, ибо таким способом «человеку без личности» задается направление. Инстинктивное стремление этой человеческой структуры — прятать свою самобытность, оставаясь анонимным, словно в самобытности источник всякой несправедливости, зол и бед.

И вот что еще происходит: постепенно исчезает чувство собственного бытия человека и неприкосновенной сферы «личного», составлявшее прежде основу социального поведения. Все чаще обращение с человеком как с объектом воспринимается как что-то само собой разумеющееся: начиная от бесчисленных форм статистически-административного «охвата» и кончая немыслимым насилием над отдельными людьми, группами, даже целыми народами. И не только в критических ситуациях или пароксизмах войн — это становится нормальной формой управления. Однако рассматривать это явление только как утрату уважения к человеку или как беззастенчивое применение насилия было бы, пожалуй, не совсем справедливо, хотя само по себе это и верно. Подобные нарушения этики не появились бы в столь огромном масштабе и не воспринимались бы большинством их жертв как должное, если бы в основе всего происходящего не лежало структурное изменение в переживании собственного Я и своего отношения к другому Я".