Пространство русской свадьбы на Урале

Пространство русской свадьбы на Урале

А.А. Бобрихин В различных этнокультурных ареалах существуют различные способы организации окружающего, и конкретнее — жилого пространства. Иерархия материального мира, структурирование пространства, расположение вещей и создание облика среды очевидно производны от ментальности, способов схватывания, удержания и интерпретации окружающего мира — картины мира. С другой стороны, в традиционных культурах живое пространство суть форма и способ хранения и трансляции картины мира.

Способы проявления человека в среде, поведение, мотивированное локусами пространства, тактики и техники размещения, конструирования и деконструкции предметного окружения, способы создания и внедрения вещей в контекст живого и относительно изменчивого ближайшего пространства, в общем — антропоцентричное материально-телесное существование среды есть тот способ, которым вещь становится вестью о духовном, а уникальный способ пространственной реализации — картиной реальности, свидетельством мировосприятия и осязаемым образом бытия.

Эти постулаты являются основой реализации полевых исследований, проводимых нами в сельских районах Свердловской области с применением визуально-антропологических, семиотических, лингвистических методов. В статье рассматривается топика и предметная среда традиционной крестьянской свадьбы на Урале. Общий ход свадебного обряда русского населения Урала по записям, сделанным в XX веке и его ключевые моменты в целом представляют вариант общерусского свадебного обряда и представляет собой последовательность обрядовых действий, нацеленный на обеспечение здоровья и благополучия будущей семье и ее членам, происходивших в символически отмеченных местах в пространствах поселения и жилища.

При общей драматургической канве и типичной топике обряда в каждом селе свадьбы имеют свои отличия — варьируются названия этапов обряда, его конкретные детали, тексты и напевы свадебных песен и причетов. Наиболее характерны и устойчивы для большинства уральских свадеб следующие этапы.

Сватовство происходит в доме невесты. Свататься приходили родители жениха и один из его крёстных либо специально приглашенный человек — сваха или сват, которые обычно садились вдоль половиц под матицу и начинали торг. Матица — центральная потолочная балка — особая часть в пространстве избы, выполняющая символические функции во многих крестьянских обрядах. Матица символизировала опору, крепость дома и основу семейного уклада: под матицей происходили переговоры о сватовстве, под матицей благословляют на венчание, на матице оставляет свои вещи некрут, отправляясь на военную службу: матица символически охраняет солдата от бед. Матица также выполняла функцию символической границы избы между местом для гостей, «чужих» и местом, куда допускались «свои»: «Заходят сваты. Это вот матальниса, так они её не переходят, матальнису не переходят, под порогом сидят. «Здравствуйте, здравствуйте, проходите, пожалуйста». «Нет, мы не переходим, у нас ножки не подымаются, глазки не открываются». Во время строительства дома наиболее важные обряды выполнялись при установке матицы, ее защищали, проводя особые ритуальные действия и жертвоприношения.

Во время просватанья невеста сначала сидит в кути, прячась за печкой, в женской части пространства избы. Невесту выводили из кути и спрашивали формального согласия (как правило, для родителей оно значения не имело). Если родители были согласны, будущие родственники пили чай и договаривались о дне просватанья. Нередко сватовство и просватанье сливались и совершались в один день.

Между сватовством и просватаньем кто-либо из родных невесты ездил на территорию жениха, смотреть хозяйство: «место смотреть», «печку смотреть», «лавки глядеть» .

Просватанье опять происходило на территории невесты. В дом невесты приезжали те же (родители жениха и сваты) и жених. На просватанье договаривались о дне свадьбы, количестве гостей и хозяйственных приготовлениях. Затем зажигали свечи, молились Богу и садились за стол пить вино, что происходило уже на территории для «своих», у божницы, под иконами за семейным столом, что пространственно означает переход гостей в статус своих в этом пространстве.

С этого дня невеста считалась просватанной и сидела дома: ее исключенность из общинной повседневности, отсутствие в обычном социальном пространстве означает лиминальный, переходный статус невесты, временную принадлежность нездешнему миру. С просватанья невеста начинала причитать, а подружки или приглашенные песельницы — петь свадебные песни.

Вечеринки проходили в доме невесты, время до свадьбы, в которое девушки-подружки жили у невесты, помогали ей готовить приданое, учили свадебные припевки. По вечерам у невесты собиралась молодежь — играли, пели, плясали кадриль и ланце. В один из вечеров, а кое-где — каждый вечер девушки выходили за ворота дома невесты или залезали на крышу «зорю гаркать, славить» — исполнять песенные заклинательные произведения в «пограничных локусах» пространства.

Между просватаньем и свадьбой проходило от недели до месяца и больше. По воскресеньям жених возил невесту в церковь; там же оглашался предстоящий брак. В некоторых районах жених все это время ночевал у невесты, но спал отдельно и утром уходил.

В один из вечеров перед свадьбой подружки невесты, часто ряженные «женихом», «невестой», «дружкой» и «боярами», ездили в гости к жениху, измеряли его дом, чтобы скроить приданое невесты — половики, занавесы. Разумеется, поездка ряженых подружек невесты имеет в большей степени символический смысл «обживания» и «разметки» чужой территории, нежели рациональную необходимость замеров. Девушек угощали и отправляли обратно с дарами для невесты — мылом и березовыми вениками.

Во многих районах Урала девушки незадолго до свадьбы ходили по миру по родне жениха, пели «жалостные песни» или, напротив, величальные «виноградья». Полученные продукты и вещи отдавали невесте-сироте, бедным жениху и невесте. Часть продуктов девушки оставляли себе, угощались на вечеринках у невесты. Такая специфичная форма русского территориального обрядового поведения как обходы дворов выполняет ряд важных функций — ритуального маркирования социального пространства, усиления границ, обновления и т. п.

Перед венцом или за день до венчания девушки водят невесту в баню. Невеста причитает перед баней и после нее, в бане бросает в девок мылом, веником (в которую попадет, та первой замуж выйдет). Порядок действий в этот день мог быть самым различным. «Наканун проп`ива баню топили. Когда баню топили, так невеста в бане причитала, вот это у нас называли девичник». крестьянский свадьба урал сватовство Обрученье — одна из кульминаций довенечной части свадебного обряда. Накануне дня венчания вечером в доме невесты собирались женатые родственники с обеих сторон и подружки невесты. Жених выводил невесту из кути и сажал за стол, девушки величали гостей припевками. Жених и невеста подзывали гостей «к вину», гости одаривали их деньгами или подарками. Невеста иногда тоже дарила подарки, демонстрировала покорность будущим родственникам.

Утро дня венчания начиналось с бужения невесты матерью или ночевавшими у нее подругами, сопровождалось большим количеством групповых и сольных причитаний. При этом невеста прощалась со своей волей, «привывала» мать, отца, крестную, сестер с просьбой не отдавать ее замуж, разбивала тарелку с кр`асотой (цветы и ленты), ломала ложку, тарелку, раздавала кр`асоту подругам — уничтожались вещи, символизирующие принадлежность невесты к данному месту жительства, родительскому дому. После угощения девушек родители символически отказывали невесте от хлеба-соли: отодвигали стол. Дружка с подружьем приезжали со свадебным нарядом и за известием о готовности невесты; девушки одевали ее к венцу. К вечеру жених со свадебжанами приезжали за невестой.

Приезд жениха за невестой: свадебный поезд состоял обычно из жениха, тысяцкого (крестный жениха), свахи, дружки с полудружьем, «бояр». Обязательным во многих местах считалось присутствие на свадьбе колдуна — вежливца, знатк`ого. На всем пути свадебного поезда его встречали символические препятствия, которые преодолевались дарами, деньгами или словесно-поэтическими состязаниями. Тысяцкий или дружка расплачивались за жениха при выкупе проезда к дому невесты, ворот, лестницы, стола и т. д. В воротах родственники невесты могли прясть, ткать, пилить дрова, «ловить рыбу» — мешать поезжанам, чтобы не пропустить жениха со свитой.

Сваха выкупала у подруг невесты косу, она же расплетала ее. Отец выводил невесту жениху, тот заводил ее за стол. После недолгого угощения, во время которого приезжим гостям пелись величальные песни, на стол ставился «выгонный пирог» (две пустые тарелки) — сигнал к отъезду. Родители невесты под матицей благословляли жениха и невесту иконой, и те порознь ехали к венцу на богато украшенных лошадях. В это время постельная сваха или другие родственники невесты привозили к жениху глухой воз с приданым, требовали выкупа и развешивали приданое в доме жениха.

В церкви невеста перед надеванием колец клала ленту из косы в Евангелие в знак своей чистоты. По обычаю невеста старалась первой ступить на платок, чтобы главенствовать в доме. Рядом с невестой стояли крестный или сваха. После венчания молодые едут к жениху вместе. Родители жениха благословляли молодых: отец — иконой, мать — хлебом, от которого откусывали молодые. При входе в дом молодая жена старалась наступить на порог, чтобы быть в доме хозяйкой. Ее окручивали — закрывали шалью и делали женскую прическу, сверху надевали головной убор. После этого начинался свадебный пир, на котором невестина родня сидела тихо или вообще не присутствовала на свадебном пиру, пока не становилось известно о честности невесты.

Молодых во время пира вели на подклет, с невесты снимали цветы (восковой венок) и после брачной ночи клали в икону невесты (венчальные свечи — в икону жениха). Сваха и дружка поднимали молодых на следующее утро или в тот же вечер. Они же или сам жених извещали гостей о честности невесты, после чего пир продолжался с новой силой.

Второй день свадьбы. Наутро, если невеста вышла «по-хорошему», гуляли весело, молодая дарила подарки новой родне. Затем ездили с визитом, на поклон к родителям невесты, где жених падал им в ноги и благодарил за дочь. Днем «начинали дуреть, преставляться всяко»: разрывали на свахе красную рубаху, рядились в красное, коровами и пастухом, цыганами, стариками, ходили по деревне с украшенной «елкой», таскали свекра и свекровь в холодную баню в поганом корыте, пели соответствующие частушки. Водили в баню и молодых, что также было частью веселого представления: старухи не пускали молодых в баню, требуя выкупа, «сухие бояра» баню топили, а «мокрые» заливали и т. д. Молодую жену прятали и требовали у незадачливого мужа выкуп.

На третий день ездили к тёще на блины, затем ходили к жениху половики притаптывать. Обычно свадьба длилась от трех до семи дней и более, продолжительность зависела от достатка. В Челябинской области в конце свадьбу тушили: «Зажигают солому, прыгают через костёр, мажут всех сажей — так свадьбу тушили» .

Таким образом, топика свадьбы заключается в последовательности действий, направленных на преодоление границ и препятствий в пространстве, что символически приводит к изменению статуса главных участников, одновременно обеспечивает магическую защиту молодоженов на каждом этапе.

В социальном плане обряды устанавливают разного рода правила человеческого поведения, в основном — родственные и брачные отношения, устанавливает половозрастные границы приемлемого поведения, регламентирует трудовую жизнь. В природно-космическом плане ритуалы утверждают пространственные доминанты в различных локусах (изба, двор, поселение), восстанавливают границы и правила обмена между локусами, обеспечивают нормы коммуникации с персонажами и силами потустороннего мира. Оба аспекта обнаруживаются почти во всех видах ритуалов.