Основные противоречия в развитии эффективных взаимоотношений бизнеса и власти

Одним из факторов эффективного взаимодействия государства и бизнеса является адекватная институциональная среда для ведения предпринимательства, поэтому необходимо рассмотреть экономические и правовые условия этого процесса.

В своем исследовании М. В. Головко так характеризует институциональную среду бизнеса:

Анализ индикаторов условий развития российского бизнеса, рассчитываемых международными и отечественными организациями, позволил выявить причины невосприимчивости институциональной среды к институциональным инновациям:

• * сложность процедуры получения лицензий и разрешений и организации трудовых отношений;
• * высокий уровень налогообложения, в том числе в сфере международной торговли;
• * недостаточно эффективная система защиты прав собственности и интересов инвесторов.

Детерминантом указанных административных барьеров для бизнеса выступает коррупция в органах власти, являющаяся при этом своеобразным механизмом синергии неэффективностей.

В подобных институциональных условиях закономерен конфликт социальной и экономической эффективностей. Сложность и «нерентабельность» выполнения ряда формальных правил провоцируют уход бизнеса в «тень», что, в свою очередь, формирует новые стимулы коррупции.

Подобная институциональная среда бизнеса ставит руководителям компаний на повестку дня лишь один вопрос: как бы выжить. Естественно, что в таких условиях большинство бизнес-структур не в состоянии решать какие-либо другие задачи, тем более выражение гражданской позиции.

Один из способов взаимодействия бизнеса и власти — государственно-частное партнерство (ГЧП).

В широком понимании партнерскими отношениями можно считать любые взаимоотношения власти и бизнеса — от создания совместного предприятия до госзаказов. Государственно-частное партнерство — это лишь определенный тип отношений между государством и частным инвестором на оговоренных условиях, действующих ограниченный период времени, с разделением рисков, и как правило, для реализации проектного финансирования в сфере инфраструктуры или оказания услуг .

Как известно, термин «государственно-частное партнерство» (ГЧП) в России впервые был упомянут в 2003 году на высоком правительственном уровне и после этого стал употребляться в публичных заявлениях представителей государственной власти, СМИ, сети Интернет и др. На протяжении последних лет активно обсуждается необходимость данного инструмента для развития экономики российских регионов, решения общественно-значимых задач, выхода на мировые рынки капиталов. Основной аргумент в поддержку ГЧП состоит в том, что и государственный, и частный секторы обладают своими собственными уникальными характеристиками и преимуществами, при объединении которых создается возможность более эффективно действовать и достигать лучших результатов именно в тех сферах, где особенно заметны «провалы рынка» или неэффективность государственного управления. несмотря на очевидные достоинства ГЧП, в настоящее время в России этот институт недостаточно развит, и его механизмы еще мало используются на практике. Это связано с наличием в российской экономике ряда проблем, которые препятствуют развитию государственно-частного партнерства и ставят под сомнение отдельные его преимущества. В частности:

• * противоречия и неполнота федерального законодательства. До сих пор не приняты ни федеральный закон, регулирующий отношения в сфере ГЧП, ни многоуровневая Программа развития ГЧП (подобная, например, успешно реализуется в Казахстане). Нормативно-правовые акты, регулирующие отдельные механизмы ГЧП, такие как ФЗ «О концессионных соглашениях», ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд», имеют пробелы и недоработки. Формирование региональной нормативно-правовой базы в сфере ГЧП также до сих пор не завершено;
• * крайне ограничено количество квалифицированных частных компаний, владеющих ГЧП-инструментарием и вкладывающих деньги в инфраструктурные проекты;
• * острый дефицит специалистов в сфере ГЧП;
• * регионы не способны, имея привлекательные сферы и объекты для инвестирования, подготовить и «упаковать» проект для инвесторов;
• * в большинстве регионов отсутствуют специальные структуры, отвечающие за развитие ГЧП;
• * остро стоит проблема несогласованности действий федеральных и региональных органов власти, муниципалитетов и инвесторов;
• * со стороны частных инвесторов существует недоверие к государственным гарантиям возвратности инвестиций из-за длительных сроков реализации и высокозатратности проектов на фоне экономической нестабильности в стране;
• * существуют трудности с привлечением заемных средств для реализации проекта;
• * нет четкого механизма предоставления государственных гарантий по проектам ГЧП;
• * бюрократия в системе отбора и согласования проектов;
• * коррупция на всех уровнях власти и т. д.

Однако, несмотря на целый ряд существующих проблем, в России имеется масштабный потенциал для развития ГЧП на практике. По мнению ученых, государственно-частное партнерство в современных экономических условиях выступает наиболее перспективной формой взаимоотношений государства и бизнеса, одним из важнейших факторов формирования эффективной экономической политики. Механизмы ГЧП способствуют повышению инвестиционной и инновационной активности, развитию производственной и социальной инфраструктуры, увеличению темпов роста ВВП, повышению эффективности бюджетного сектора экономики.

Также, одним из противоречий в развитии эффективных взаимоотношений между частным и государственным секторами является специфичная роль российских бизнес-ассоциаций.

А.А. Зудиным считает, что «ниша представительства бизнеса в федеральном центре была сознательно разделена «сверху» между ведущими ассоциациями, две из которых были созданы при содействии Кремля: «Деловая Россия» и «ОПОРА России». Между ними существует пространство для потенциального конфликта, что снижает шансы на их объединение. Поэтому до сих пор все попытки бизнеса консолидироваться и выступить единой политической силой терпели неудачи.

Можно утверждать, что российский корпоративизм имеет непрочные горизонтальные связи, он государствоцентричен. В политической сфере государство является ведущим и устанавливающим правила игроком, главным агентом модернизации, который, как считает глава РСПП А. Шохин, сохраняет контроль (прямой и косвенный) над 75% российской экономики .

Также оказалась выхолощенной стратегия построения трипартистской модели макрокорпоративизма в России. Несмотря на то что многие отечественные ученые возлагали на нее большие надежды как на действенный инструмент социального партнерства, С. П. Перегудов указывает на номинальное участие бизнеса в трехсторонних комиссиях, на отсутствие «сцепления» профсоюзных организаций со своей социальной базой, на имитационный характер системы российского трипартизма в целом, которая «находится вне основных „силовых линий“, определяющих главные параметры общественно-политического развития». Однако, позиция государственной власти в отношении развития трипартистских институтов остается неоднозначной. С одной стороны, запущен процесс ратификации конвенции Международной организации труда «О представителях работников», предусматривающей дополнительные гарантии и особые формы защиты профсоюзным деятелям. С другой — Правительство РФ внесло в Госдуму законопроект, упрощающий процедуру увольнения или вынесения дисциплинарного взыскания профсоюзным лидерам. По мнению А. А. Зудина, эти меры усилят позиции работодателей и приведут к еще большему дисбалансу сторон социального партнерства.

Все вышесказанное позволяет сделать вывод том, что в современной России происходит становление особой корпоративистской модели взаимодействия государственной власти и бизнеса, которая призвана как обеспечить российскую политическую систему механизмами функционального представительства интересов и обратной связи с экономическими контрагентами, так и служить целям сохранения сложившегося политического режима «управляемой демократии».

Можно назвать ряд отличительных особенностей российского корпоративизма:

• 1) он государствоцентричен и базируется на этатистских настроениях бизнес-ассоциаций;
• 2) он построен на принципах вертикального («зонтичного») контракта, т.к. контрагент государственной власти выступает не с позиции единства основных сил, а представлен несколькими центрами политического представительства интересов бизнеса, которые до сих пор не выработали действенных механизмов сотрудничества и признания лидерства;
• 3) российский корпоративизм не имеет прочной нормативно установленной институциональной базы, что делает его латентным, недоступным для общественно-политического контроля и конструктивной общественной критики;
• 4) в системе взаимодействия государственной власти и бизнеса остается пространство для преференцированных режимов, что связано с существованием крупных промышленных и промышленно-финансовых корпораций, непосредственного государственного участия в экономике. Персонализм в отношениях этих контрагентов угрожает стабильности существующей макрокорпоративистской модели, создавая предпосылки для ее перехода на отраслевой и секторный уровни;
• 5) неустойчивость институциональной основы делает российский корпоративизм зависимым от колебаний политической конъюнктуры. Он реализуется как система избирательного доступа лояльных государственной власти ассоциаций бизнеса к процессу разработки, принятия и реализации тех политических решений, которые органы государственной власти готовы выносить на обсуждение в формате согласования с бизнесом;
• 6) российский корпоративизм нельзя признать либеральным, или «социетальным», хотя существуют ассоциации бизнеса и на всех уровнях власти действуют трипартистские органы — трехсторонние комиссии. В действительности он является двусторонним, причем представители бизнес-сообщества свою политику солидаризуют с позицией государственной власти.

Как считает автор, государственной власти и бизнесу с помощью институтов корпоративистского взаимодействия удалось решить важнейший вопрос — сохранение достигнутых позиций и статусов и извлечение из них максимальных выгод, как политических, так и экономических. Однако поставленные в послекризисный период задачи модернизации станут серьезным испытанием на прочность и эффективность российской системы корпоративизма.