Что такое идеология и нужна ли она в современном мире

Необходимость ответа на этот вопрос диктуется тем, что, несмотря на довольно частое употребление в общественных и не только общественных науках термина «идеология», пока не выработано однозначно строгое его определение. Да и возможно ли оно? Некоторыми теоретиками идеологии вообще ставится под сомнение сама возможность такого определения. (См.: Пащенко В. Я. Идеология евразийства. М., 2000. С. 31). На недостаточную ясность в западной литературе часто употребляемого понятия «идеология» указывает английский исследователь Джон Кин. По его мнению, мало кто всерьез задумывается о происхождении этого понятия, его развитии и возможных изъянах, а также о путанице, связанной с его применением. (См.: Кин Дж. Демократия и гражданское общество. М., 2001. С. 338).

Внимание отечественных и зарубежных ученых к феномену идеологии, определению ее содержания и роли в жизни общества, в культуре позволяет говорить о ней как о важном явлении, которое можно изучать с различных точек зрения: философской, социологической, политической, культурологической и др.

Как известно, впервые проблема идеологии была обозначена французскими учеными в конце XVIII в. Это было время поиска нового устройства общества, смены культуры Просвещения буржуазной культурой, феодального общества — буржуазным, капиталистическим. Именно в это бурное для Франции время встал вопрос о роли идей в развитии общества, тем более, что мыслители эпохи Просвещения, остроумно и убедительно выступавшие против исторически изживших себя феодальных порядков, королевской власти, против религии и духовенства, освящавших и эти порядки, и королевскую власть, сделали необычайно много для просвещения народа, идейно подготовили Великую французскую революцию конца XVIII века.

В силу объективных потребностей трансформации общества уже в конце XVIII — начале ХIХ вв. появились мыслители, задумавшиеся над тем, какова роль идей в общественном развитии, предложившие свое видение этой проблемы.

Де Траси, который ввел в научный оборот термин «идеология». и его коллеги-ученые преследовали благую цель — создать науку, предметом которой были бы не просто идеи, но идеи истинные, на основе которых можно построить разумное общественное устройство. Однако можно ли было в то время создать такую науку, определяющую собой жизнь общества, его возможную трасформацию, на основе общечеловеческой, объективной истины, без учета различия интересов наций, классов, социальных групп и вне связи с ними? Установка основателей науки идеологии была недостаточно реалистична и методологически ущербна, поэтому ее научность была поставлена под сомнение, а потом и вообще она была названа лженаукой, не имеющей практического значения, особенно для политики и политиков. (См.: Пащенко В. Я. Идеология евразийства. М., 2000. С. 39).

Отвлеченность науки идеологии от реальной жизни объясняется, на наш взгляд, причиной методологического характера. Де Траси придерживался субъективно-идеалистических взглядов, видел задачу философии в исследовании фактов сознания вне их связи с объективной реальностью. Стремление создать новую науку об идеях — идеологию, с одной стороны, и противостояние идеологии и политики — с другой, положили начало рассмотрению идеологии в разных ракурсах: гносеологическом — соотношение идеологии и науки, онтологическом — связь с практикой, политикой. Эта связь может быть апологетической или критической. (Подробнее о возникновении идеологии см.: Кара-Мурза С. Г. Идеология и мать ее наука. М. 2002. С. 7−8; Пащенко В. Я. Идеология евразийства. М., 2000. С. 30−41).

Таким образом, де Траси и его единомышленники идеологией называли учение об идеях, что соответствует точному переводу этого термина с греческого языка, но об идеях априорных, т. е. не возникающих на основе опыта, практики. Вопрос о роли идей в развитии общества заинтересовал де Траси, подчеркнем это еще раз, в силу сложившихся объективных причин — смены типов культуры, трансформации общества. Появление термина «идеология» и попытка создать науку об идеях именно во Франции конца XVIII — начала XIX вв. объясняется деятельностью целой плеяды выдающихся мыслителей, идеи которых сыграли огромную роль в истории страны. Эти идеи были гимном разуму, социальной справедливости, таким высоким ценностям в отношениях между людьми, как свобода, равенство и братство. Именно под этими лозунгами произошла антифеодальная, буржуазная революция конца XVIII в. Такого мощного идейного влияния на ход событий не наблюдалось ни в одной другой стране.

В XIX в. зародился марксизм, ставший одним из самых значительных, обстоятельных и влиятельных социально-философских и экономических учений. Значительный вклад в осмысление проблемы идеологии, особенно на ранней стадии своего творчества внесли основатели марксизма. Маркс первым перенял понятие идеологии у его создателей — идеологов XVIII в., умело использовал его для разоблачения притязаний на власть со стороны буржуазии. Идеология, по Марксу и Энгельсу, это теоретическое выражение интересов и идей буржуазии, идей, используемых для сокрытия действительных властных отношений, для создания видимости компромисса и единения потенциально конфликтных групп — главным образом наемного труда и капитала. Отношения между классами преподносятся буржуазными идеологами как олицетворение всеобщей справедливости и свободы, как гарантии свободы личности и прав человека. На самом же деле за такими идеями скрываются собственнические интересы. Буржуазия главным образом свои классовые интересы и выражающие их идеи представляет как всеобщие, универсальные. Таким образом, идеология буржуазии — это иллюзорное сознание. Это искаженная, неверная система мысленных представлений о действительности, извращенное сознание. Энгельс указывал на ошибочность методологии идеологов своего времени, отмечал, что образование «чистой идеологии» происходит путем выведения понятий, представлений о действительности, не из самой этой действительности, а из представления о ней, выведение свойств предмета не путем обнаружения их в самом предмете, а путем логического выведения их из понятия предмета. (См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 97). То есть идеи выводятся из идей, но не из объективной действительности.

Понимание идеологии как иллюзорного сознания не исчерпывает представлений Маркса и Энгельса об этом феномене. Идеология может рассматриваться и как совокупность взглядов, основанных на общих мировоззренческих предпосылках и систематизированных видах или формах идеологии (политические, правовые взгляды, мораль, философия и пр.), отражающих объективные материальные отношения. Она, по мнению Маркса и Энгельса, может быть правильной, но может быть и превратной, извращенной. В марксизме мы наблюдаем, таким образом, двоякую оценку идеологии.

Маркс и Энгельс понимали идеологию, следовательно, не только как учение об идеях, но и сами эти идеи, в которых, так или иначе, отражается реальная жизнь людей. В своем совместном труде «Немецкая идеология», подвергая критическому анализу взгляды немецких младо — и старогегельянцев, они подчеркивали, что ни одному из этих философов в голову не приходило задать себе вопрос о связи немецкой философии с немецкой действительностью, о связи их идей с их собственной материальной средой. Здесь содержится мысль о необходимости искать источник социальных идей, понимания исторического процесса в реальной жизни людей, их практической деятельности, материальных отношениях.

Маркс и Энгельс четко излагают свое понимание существа проблемы: «В прямую противоположность немецкой философии… мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе, — мы исходим также не из существующих только на словах, мыслимых, представляемых, воображаемых людей, чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса. Даже туманные образования в мозгу людей и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития… Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание». (См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С.25).

Маркс и Энгельс решали вопрос об идеологии в рамках дихотомии «материальное — идеальное» и с точки зрения материалистического понимания истории. Идеология — это идеальное, теоретическое отражение материальной жизни людей, которому соответствует массовое сознание и которое проявляется в различных формах. Идеология в данном понимании не есть нечто такое, что отражает интересы классов, социальных групп и т. п. речь идет о том, при каких условиях можно получить научное знание об истории людей. «Там, где прекращается спекулятивное мышление, — перед лицом действительной жизни, — пишут Маркс и Энгельс, — там как раз и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса развития людей». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., Т. 3. С. 26).

Маркс и Энгельс как раз и работали над тем, чтобы создать науку об обществе на материалистической основе, адекватно отразить в своем учении реальную жизнь людей. Они не ставили задачу создания идеологии какого-либо класса и свое учение никогда не называли идеологией. В процессе научной деятельности, изучая историю различных обществ, особенно буржуазного, осуществляя типологию исторического процесса на основе материалистического его понимания, Маркс и Энгельс пришли к выводу, что буржуазное общество в будущем должно сойти с исторической сцены как и предшествовавшие ему формы общественной жизни, а историческую миссию его замены более прогрессивным общественным строем должен будет выполнить пролетариат.

Создание «Союза коммунистов» — первой в истории коммунистической организации преследовало цель путем внедрения научных социально-философских идей помочь пролетариату осознать свое положение в обществе и осуществить свою миссию могильщика капитализма. Маркс и Энгельс решали задачу внедрения в сознание пролетариата не идеологии, а результатов своих научных исследований. Сделав вывод об исторической роли пролетариата, они в последующем своей научно-теоретической и практической деятельностью сознательно служили рабочему классу. Они пришли к пролетариату — подчеркнем это еще раз — через науку, а не в силу изначально занятой классовой позиции.

Марксистское учение (Ленин считал его научной пролетарской идеологией) может рассматриваться, как мы полагаем, в трех основных ракурсах. Первый ракурс — онтологический: Маркс и Энгельс стремились адекватно представить в своих произведениях объективную социальную действительность, общественное бытие людей в самом широком смысле, включая идеи, концепции, сформированные другими людьми, анализировали их объективные основания, относительную самостоятельность по отношению к бытию. Второй ракурс — гносеологический: основоположники марксизма оценивали идеологии с точки зрения степени адекватности отражения в них реальной жизни людей в рамках дихотомии «идеология — наука», они считали возможным создание социальной науки. Третий ракурс — связь идеологии марксизма с практикой, политикой (начиная с создания Союза коммунистов и его деятельности). Эта связь, если говорить кратко, в последующем выражалась в росте коммунистического движения, осуществлении революционных преобразований в ряде стран.

Своеобразный взгляд на сущность идеологии имел Карл Манхейм. Он различал два значения этого понятия, и первое называет частичным, второе — тотальным. О понятии частичной идеологии мы говорим в тех случаях, указывает Манхейм, когда это слово должно означать, что мы не верим определенным «идеям» и «представлениям противника», ибо считаем их более или менее осознанным искажением действительных фактов, подлинное воспроизведение которых не соответствует его интересам. Здесь речь может идти о целой шкале определений — от сознательной лжи до полуосознанного инстинктивного сокрытия истины, от обмана до самообмана. Частичному противопоставляется понятие радикальной, тотальной идеологии, когда речь идет об идеологии эпохи или конкретной исторической и социальной группы (например, класса), имея в виду своеобразие и характер всей структуры сознанияэтой эпохи или этих групп. Если в понятие частичной идеологии входит лишь как часть высказываний противника (и только в аспекте содержания), то понятие тотальной идеологии ставит под вопрос все мировоззрение противника (в том числе и его категориальный аппарат). (См.: Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 56 -57.) Таким образом, частичная и тотальная идеологии различаются и по субъекту — их носителю, и по объему, ибо во втором случае под идеологией понимается мировоззрение.

Свое видение идеологии имеет профессор Кельнского университета У. Матц. Он предлагает понимание идеологии увязывать с исторической ситуацией. Поскольку одним из структурных признаков нового времени является кризис, то воссоздание идеального типа идеологии должно начинаться с исторической корреляции между кризисным сознанием нового времени и веком классических идеологий. (Матц У. Идеология как детерминанта политики в эпоху модерна // Полис. 1992. № 1−2. С. 132).

Т. Иглетон, автор фундаментальной работы «Идеология», приводит свыше двадцати дефиниций понятия идеологии, встречающихся в мировой философской литературе (и это далеко не полный перечень), и совершенно убежден, что «никто еще не дал единственного адекватного определения идеологии». Причину он видит в том, что термин «идеология» имеет целый ряд значений, несовместимых друг с другом. «Понятие идеологии, — замечает он, — это текст, сотканный из всех тканей различных концепций, зачастую противоречащих друг другу, и поэтому более важно определить, что должно быть оставлено, а что может быть выброшено в каждом из них, чем соединить их искусственно в некоторую великую глобальную теорию идеологии». (Eagleton T. Ideology. Z.-.N. Y., 1991. P. 1. См. также: Пащенко В. Я. Идеология евразийства. М., 2000. С. 32, 33).

В доказательство этого тезиса Иглетон приводит определения идеологии, имеющие хождение в западной философской и социологической литературе: 1) процесс производства идей, значений, знаков и ценностей в социальной жизни; 2) совокупность идей, характерных для отдельных социальных групп и классов; 3) система идей, которая позволяет узаконить государственную политическую власть; 4) система ложных идей, помогающих узаконить государственную политическую власть; 5) систематически искажаемые сообщения; 6) формы мысли, мотивированные социальными интересами; 7) необходимые социальные иллюзии; 8) действенно-ориентированная направленность веры, убеждений; 9) конъюнктура рассуждений и власть; 10) путаница лингвистической и феноменальной действительности; 11) процесс превращения социальных идей в действительную реальность и т. п. (Eagleton T. Ideology. Z.-.N. Y., 1991. Р. 1−2).

Во многих публикациях идеология однозначно определяется как ложное, неадекватное, несовместимое с наукой отражение действительности. Приведем для примера суждения С. Жижека. Он пишет, что самым простым определением идеологии является, возможно, известное изречение из «Капитала» Маркса: «Они не сознают этого, но они это делают». Сама суть идеологии предполагает своего рода исходную, определяющую превратное понимание собственных предпосылок, своих действительных условий дистанцию, разрыв между так называемой социальной действительностью и нашим искаженным представлением о ней, нашим осознанием ее. (См.: Жижек С. Возвышенный объект идеологии // Художественный журнал. 1999. С. 35). Это «наивное сознание», не понимающее к тому же своих источников, предпосылок. Впрочем, эта идея содержится уже в совместном труде Маркса и Энгельса «Немецкая идеология», вышедшем в свет до «Капитала», и была воспроизведена нами выше.

Выяснению сути идеологии уделяется много внимания в отечественной литературе. (См.: Сиземская И. Н. Идеология — фактор социального консенсуса // Вестник МГУ. Сер. 12. 1993. № 5; См.: Новикова Л. И. В поисках новой идеологии. // Вестник МГУ. Сер. 12. 1993. № 5; Салиев Р. З. Идеология и ценностные ориентации молодежи // Социологические исследования. 1997. № 8; Волков Ю. Г. Идеологическое затмение? // Там же. 1994. № 10; Косолапов Н. А. Интегративная идеология для России. Интеллектуальный и политический вызов // Вопросы философии. 1991. № 1; Его же Интегративная идеология для России: теоретическая возможность // Вестник МГУ. Сер. 12. 1993. № 5; Попова О. Поиск новой идеологии как средства обновления России // Вопросы экономики. 1993. № 6 и др.). Предложено множество дефиниций этого феномена. Авторы стремятся как бы выйти за пределы краткого определения идеологии, ее сущности и дать более полное, раскрыть ее содержание, связь с интересами различных социальных общностей, а также роль в обществе, т. е. ее функции. Воспроизведем некоторые определения.

Многоаспектный анализ понятия «идеология» содержится в работе В. А. Ядова «Идеология как форма духовной деятельности общества». Идеология, — отмечает он, — представляет собой отражение бытия сквозь призму классовых интересов. Как целое — совокупность идеологических форм — идеология есть система идей и взглядов определенного класса или социальной группы. Что касается идеологии как особой формы духовной деятельности, то она есть теоретическое оружие классов, и именно в этом состоит ее основная социальная функция. (Ядов В. А. Идеология как форма духовной деятельности общества. М., 1961. С. 20, 21, 18, 26). Данное определение исходит из понимания идеологии, основанного на различии классовых интересов. Мы считаем, однако, что некорректно связывать идеологию только с классовым интересом. На это справедливо обратил внимание Г. Шахназаров: «Сама природа, назначение идеологии предполагают ее „социальную ангажированность“, но она необязательно отражает интересы классов. Есть национальные идеологии, религиозные и т. д. Правильнее говорить поэтому о ее социальном характере. Интересы слоя, которому она служит, становятся для нее отправной точкой, критерием оценки любых явлений». (Шахназаров Г. Обновление идеологии и идеология обновления // Коммунист. 1990. № 1. C. 47).

Названные выше идеологии неправомерно было бы рассматривать как рядоположенные, между ними существует непростая связь. Так, один и тот же класс может иметь идеологию, выражающую его экономические и политические интересы, он может использовать в своих интересах религиозную идеологию — для обоснования и оправдания своего господствующего положения. В этих же целях господствующий класс может ставить себе на службу и национальную идеологию, выдавая свой классовый интерес за общенациональный. Этот же класс может сознательно заявлять о своей приверженности той или иной религии для придания видимости мировоззренческого единства с основной массой рядовых тружеников. Следовательно, не всегда существует резкая грань между идеологиями.

В национальной идеологии, созданной, скажем, идеологами буржуазного класса, содержатся, или могут содержаться идеи, соответствующие интересам нации в целом, в противном случае она была бы обречена на сектантское существование и способствовала не объединению, а, наоборот, обострению противоречий внутри нации. Нет однозначно жесткого разграничения и между классовой идеологией и религиозной. Следует напомнить, что, во-первых, религия как таковая возникла до того, как произошло классовое расслоение общества. Во-вторых, нередко единство религиозных убеждений оказывается сильнее различия классовых интересов. В этой связи заслуживает внимания следующее суждение английского философа ХХ в. Бертрана Рассела: «Марксисты полагают, что… человек будет объединяться с теми, чьи экономические классовые интересы такие же, как у него. На самом деле это только часть истины. Наиболее влиятельным фактором, определяющим действия людей на протяжении длительных периодов мировой истории, была религия. Даже сегодня рабочий-католик скорее будет голосовать за капиталиста-католика, чем за неверующего социалиста. В Америке разделение голосов избирателей на местных выборах также носит религиозный характер. Это, несомненно, устраивает капиталистов и склоняет их к тому, чтобы быть религиозными, но одни капиталисты не смогли бы добиться результата. На результат влияет и то, что многие рабочие предпочитают распространение своих убеждений улучшению своего образа жизни. Как ни прискорбно такое состояние умов, оно вовсе не обязательно обусловлено ложью капиталистов». (Рассел Б. Практика и теория большевизма. М., 1991. С. 71−72).

Представленное в литературе разнообразие дефиниций связано с тем, что идеология весьма сложное, многоуровневое и многофункциональное образование, принадлежащее конкретной культурно-исторической эпохе. В зависимости от ситуации проявляются разнообразные свойства и качества этого явления, раскрывается его субстанциональная сущность. Именно это позволяет авторам вычленять те или иные ее стороны, которые представляются им наиболее значимыми. Можно, на наш взгляд, выделить основные значения термина «идеология» и подвести, таким образом, некий общий знаменатель под различные ее (идеологии) определения. Это: 1) учение об идеях; 2) система взглядов и идей, в которых в теоретической форме осознается и оценивается отношение людей к действительности, ко всему сущему; 3) система взглядов и идей, в которых в теоретической форме осознается и оценивается отношение людей к их реальной жизни, общественному бытию, культуре, выражаются и защищаются интересы различных социальных объединений (классов, наций и т. п.), обозначаются (в некоторых идеологиях) социально-культурные цели и пути, способы их достижения; 4) ложное, иллюзорное, оторванное от действительности и выраженное в теоретической форме сознание.

Выяснив представления о том, что есть идеология, мы должны ответить и на дискутируемый ныне вопрос: нужна ли в современном мире идеология, не изжила ли она себя?

В России, как ни в одной стране мира, к идеологии всегда было специфическое отношение, она объединяла и стабилизировала общество. Особое место в русской культуре занимает «идея-правительница», в которой отражена ценностно-смысловая система координат. Как заметил Н. С. Трубецкой, «культура всякого народа, живущего государственным бытом, непременно должна заключать в себе как один из своих элементов и политические идеи или учения. Поэтому призыв к созданию новой культуры заключает в себе, между прочим, также и призыв к выработке новых политических идеологий». (Трубецкой Н. С. Мы и другие // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М., 1993. С. 80). Отказ от идеологии не соответствует российской традиции. Между тем некоторые современные политические партии России не имеют идеологии. Один из лидеров «Единой России», теперь и председатель Государственной Думы Б. Грызлов в период предвыборной кампании в декабре 2003 г. в беседе с журналистами заявил: «У нас нет идеологии, мы занимаемся практической работой». Нет идеологии, значит, нет ясно очерченных целей, нет образа того общества, ради создания которого партия готова работать, неизвестны и принципы, которые должны быть в основе его функционирования и развития.

Отсутствие идеологии у политической партии может быть обусловлено несколькими причинами: 1) убеждением в ее ненужности; 2) отсутствием в партии людей, которые могли бы ее выработать; 3) сознательным сокрытием целей деятельности из опасения, что они могут быть отторгнуты большинством народа. Применительно к «Единой России» возможна еще одна причина отсутствия идеологии — она присягнула на верность Президенту РФ, безоговорочно поддерживает его во всем, поэтому естественным представляется и ее решение: будем работать над выполнением тех задач, которые формулирует Президент.

Мы убеждены, что необходимость в идеологии сохраняется и в наше время. «Страна без идеологии жить не может. Народ без идеологии жить не может, — писал всемирно известный ученый Н. Н. Моисеев. — Совершенно бессмысленно думать, что кто-то эту идеологию нам задаст. Не существует сейчас людей, которые способны ее написать. Это должен быть достаточно разносторонний коллектив, который может зафиксировать основные положения». (Русский интеллектуальный клуб: Стенограммы заседаний. М., 2000. С. 28). По мнению А. А. Зиновьева, разрушение идеологии в России привело к тому, что люди потеряли «социальные координаты», просто потеряли способность ориентироваться в социальном пространстве. В любой стране такие координаты существуют. Когда говорят, что Советский Союз был идеологизированной страной, а западные страны нет, это ложь. Можно элементарно показать, что с точки зрения идеологизации западные страны в десятки раз превосходили Советский Союз. (Русский интеллектуальный клуб: Стенограммы заседаний. М., 2000. С. 52−53).

О необходимости идеологии говорит американский философ Ф. Фукуяма, хотя его точка зрения весьма своеобразна. Он полагает, что после краха социалистической идеологии и полной победы либеральной идеологии во всем современном мире история пришла к своему концу. Многообразие идеологий связано с противоречиями и поиском путей их разрешения, а следовательно, и движением вперед. Нет противоречий, нет движения, нет и истории. (См.: Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / Пер. с англ. М., 2004). С этим, конечно, нельзя согласиться. Во-первых, социалистическая идеология существенно потеснена, но о крахе ее говорить не приходится, ибо в ряде стран мира, в том числе и в России, немало людей, разделяющих социалистические идеи с соответствующим нашему времени содержанием. Продолжает оставаться актуальной творческая разработка социалистической теории, ее углубление и обогащение на основе осмысления социального опыта XIX-XX и начала XXI вв. и использования новейших достижений науки. Во-вторых, нет достаточных оснований восторгаться либеральной идеологией, говорить о ее полной победе. Попытка с помощью американских советников на основе либеральных идей реформировать Россию, ее экономику действительно завершилась крахом. В-третьих, идеологии не исчезли, между ними есть противоречия и конкуренция, есть движение и развитие, и нет, следовательно, оснований говорить о конце истории, хотя бы условно, как это делает Ф. Фукуяма, признающий необходимость идеологии, но только одной — либеральной.

О существовании и реальном значении идеологии в современном мире говорят некоторые бывшие и нынешние государственные деятели США. После 11 сентября 2001 г. Соединенные Штаты Америки объявили мировую войну против терроризма, в защиту американского образа жизни и глобальных интересов страны. Эта война, прежде всего идеологическая, — считает бывший министр обороны США Уильям Коэн. Подводя теоретическое обоснование под планетарный характер нового американского экспансионизма, он прямо заявляет, что новая война — это война идеологическая (как война с фашизмом и коммунизмом) и в ней все средства допустимы. (См.: Тарасов А. Неопровержимые доказательства // Свободная мысль. 2004. № 2. С. 71). Нынешний министр обороны Д. Рамсфелд подчеркивает, что новая мировая война — это война идеологий, война в защиту американского образа жизни. (См.: Тарасов А. Неопровержимые доказательства // Свободная мысль. 2004. № 2. С. 72). Лауреат Нобелевской премии американский экономист Д. Стиглиц в своей книге «Глобализация: тревожные тенденции» пишет: «Считаю очень важным, чтобы рассмотрение проблем, свободное от идеологических пристрастий, опирающееся на факты, предшествовало принятию решения о выработке оптимального курса действий. К несчастью, — хотя это не было для меня неожиданностью — за время моего пребывания в Белом доме в составе, а затем в должности председателя Совета экономических консультантов (группы из трех экспертов, назначаемых президентом для консультаций исполнительной ветви власти США по вопросам экономики), а впоследствии во Всемирном банке я убедился, что решения часто принимаются по идеологическим и политическим соображениям. Следствием этого были многие непродуманные действия, которые не решали проблем, а лишь соответствовали интересам или убеждениям тех, кто располагал властью». (Стиглиц Д. Ю. Глобализация: тревожные тенденции. М., 2003. С. 7−8).

Существует точка зрения, согласно которой роль идеологии в отношениях между народами будет уменьшаться и на первый план будет выступать культура. С. Хантингтон в статье «Столкновение цивилизаций» утверждает, что «в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой». Эта же мысль приводится и в одноименной книге. (См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. 1994. № 1. С. 33. Его же. Столкновение цивилизаций. М., 2003. С. 17). По нашему мнению, сводить социальные конфликты к культуре как таковой не правомерно, так как будет происходить, прежде всего, столкновение идей, заложенных в культурах, что и наблюдается сегодня. Как раз об этом и говорят некоторые высокопоставленные государственные деятели США, которых мы цитировали ранее.

Таким образом, существуют различное понимание идеологии как феномена культуры. Однозначное ее определение действительно вряд ли возможно. Как мы полагаем, идеология для человека и общества, различных человеческих объединений необходима как способ выражения и защиты их интересов, определения целей и перспектив их развития.