Отражение духовного состояния общества в публицистике Ф. М. Достоевского («Дневник писателя», 1873-1881 гг.)

Отражение духовного состояния общества в публицистике Ф. М. Достоевского («Дневник писателя», 1873−1881 гг.)

• ВВЕДЕНИЕ
• Глава 1. Формирование этико-исторической концепции «Дневника писателя»
• 1.1 Историко-культурная и политическая ситуация России 70-х годов
• 1.2 «Дневник писателя» как ответ на духовный кризис и нравственные проблемы общества
• Глава 2. Нравственные и духовные проблемы общества, отраженные в «Дневнике писателя»
• 2.1 Интеллигенция и народ
• 2.2 Тема «самоотрицания и саморазрушения». Поиск правды
• 2.3 Теория «среды» как важнейшая проблема эпохи
• 2.4 Диалог с молодежью. Бездуховность материалистического воспитания
• 2.5 Православие и инославие
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ
• СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ

За время редактирования «Гражданина» Достоевский создал в нем особый отдел, который назвал «Дневником писателя». В первом же номере «Гражданина» Достоевский сообщает: «Положение мое в высшей степени неопределенное. Но я буду говорить сам с собой и для собственного удовольствия в форме этого дневника, а там что бы ни вышло. Об чем говорить? Обо всем, что поразит меня или заставит задуматься» Достоевский, Ф. М. Полное собрание сочинений / Ф. М. Достоевский // Собр. соч.: в 10 т. — М.: 1957. — Т. 8. — с. 420.

Сочетание мемуарного, литературно-критического, политического, обращение к литературно-историческим анекдотам и одновременно к самым злободневным проблемам общественной жизни (в том числе к бытовым уголовным процессам), даже введение в ежемесячный «Дневник» своих художественных текстов самого высокого разбора создало невероятный сплав. Но вместе с тем «Дневник писателя» Достоевского именно потому, что он стал так востребован обществом, позволяет говорить и об определенном, весьма резком направлении, которое он выражал, и которое сыграло свою роль в развитии многих сюжетов последовавшей русской истории, наполнило русскую общественно-политическую жизнь весьма активно действовавшими смыслами.

Не было проблемы, которой не коснулся бы писатель в своем «Дневнике»: это и судопроизводство, и война с Турцией, и тема союза с Бисмарком, еврейский вопрос, тема Константинополя, петровская реформа, западничество и славянофильство, русский радикализм и, наконец, центральная тема — тема нравственного кризиса и духовных исканий русского народа.

Многие авторские выводы в «Дневнике писателя», не только и поныне жгуче актуальны, но и жизненно необходимы при совестливой, глубокой и по-настоящему реалистической проверке нравственного содержания тех или иных задач и соответствия выбираемых для их осуществления средств. И вряд ли стоит сомневаться, что они еще долго останутся актуальными, хотя действительность сильно меняется и неузнаваемо изменится в будущем.

Возможно, что тайна неумирающего значения необычной и непривычной для нас публицистики заключается не столько в ее точности и остроте, сколько «в мудром проникновении в самую сердцевину рассматриваемых проблем, а также в единстве, которое обнаруживается в предельно разнообразном содержании» Кирпотин, В.Я. Ф. М. Достоевский. Творческий путь / В. Я. Кирпотин. — М.: Гослитиздат, 1960. — с. 27. Поэтому, очерчивая тематический круг публицистики Достоевского с ее болью и тревогой, чрезвычайно важно выделить в ней руководящие идеи, раскрывающие внутреннюю логику порою невидимой связи несходных фактов, событий, явлений, обнажающие общие корни тех или иных «больных» вопросов жизни и подсказывающие пути их решения.

Целью нашей работы является выявление главных духовных проблем, поднятых Достоевским в публицистике «Дневника писателя». Объект исследования — статьи моножурнала в хронологическом охвате с 1873 по 1881 год. Предмет: картины, отражающие духовную, нравственную и внутреннюю жизнь русского общества конца 70-х начала 80-х годов.

Для достижения цели поставлены следующие задачи:

1. Проанализировать формирование и предпосылки создания этико-исторической концепции «Дневника писателя».

2. Выявить и проанализировать ключевые духовные проблемы, отраженные в издании Достоевского.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы и источников.

В первой главе рассматривается историко-культурная и политическая ситуация России 70-х годов и выявляются предпосылки создания «Дневника писателя», как ответа на духовный кризис русского общества.

Во второй главе анализируются основные нравственные проблемы, отраженные публицистикой моножурнала Достоевского: взаимоотношения интеллигенции и народа, разрыв между крестьянами и верхними слоями общества, аспекты духовного воспитания молодежи, влияние среды на нравственный облик русского человека, психологическая подоплека духовного кризиса.

При анализе публицистики мы опирались на исследования таких ученых как И. Л. Волгин, Р. Г. Айрапетян, Л. П. Гроссман. Для воссоздания историко-культурной картины России 70-х годов использовались работы историка Б. И Гаврилова, а также воспоминания современников Ф. М. Достоевского и редакционный архив «Дневника писателя», широко освещенный в специальном исследовании И. Л. Волгина.

Глава 1. Формирование этико-исторической концепции «Дневника писателя»

1.1 Историко-культурная и политическая ситуация России 70-х годов

Время появления «Дневника» можно считать как бы переходным внутри самой переходной эпохи. Процесс, начавшийся в 60-е годы, не был завершен. «Будущее было туманно, неопределенно, но — открыто. Каждый был волен вкладывать в „ближайшее предстоящее“ свой собственный смысл. Накануне и во время русско-турецкой войны 1877−1878 гг., объективно направленной против одной из жесточайших форм азиатского деспотизма, трудно было предвидеть, как развернутся последующие события. Не случайно, глобальная этико-историческая концепция „Дневника писателя“ теснейшим образом связана именно с текущими политическими событиями, которые осмысливаются Достоевским, как поворотный пункт русской истории и многообещающее начало окончательного мирового исхода» Волгин, И.Л. Достоевский-журналист («Дневник писателя» и русская общественность). Пособие к спецкурсу. / И. Л. Волгин. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. — 75с. .

В 1875—1876 годах Герцеговина и Босния, а затем Болгария и Сербия восстали против турецкого ига. Государственные власти, испытывая давление европейской дипломатии, поначалу не решались выступить открыто на стороне восставших См. Гаврилов, Б. И. История России древнейших времен до наших дней / Б. И. Гаврилов. — М.: Новая Волна, 1999. — с.320. В обществе же разрасталось добровольческое движение, в котором приняли участие представители всех сословий. Большую роль в этом движении играл славянский благотворительный комитет, организованный для помощи братским народам. Его членом был и Достоевский, неустанно призывавший со страниц «Дневника» «к активной поддержке национально-освободительной борьбы славян» Достоевский и его время: сб. ст. / под ред. В. Г. Базанова. — Л.: «Наука», 1971. — с.106. и последовательно освещавший ее развитие.

Вторая половина XIX века и России характеризуется бурным развитием капитализма. «Крестьянская реформа 1861 года, несмотря на свой полукрепостнический характер, создала известный простор для развития производительных сил общества» Гаврилов, Б. И. История России древнейших времен до наших дней. / Б. И. Гаврилов. — М.: Новая Волна, 1999. — с.326.. На рубеже 70-х годов, после отмены крепостного права, в новых исторических условиях, когда перед русским общественным сознанием встали новые вопросы по сравнению с эпохой 40-х — 60-х годов, оформляется народничество и становится господствующим течением, «господствующим направлением» в русской общественной мысли. Влияние народнической идеологии на все стороны общественной жизни, в том числе и на печать, было весьма значительным.

До взрыва на Екатерининском канале оставалось пять лет. До выстрела Веры Засулич и волны народовольческого террора — два года. 1876−1877 гг. совпали с периодом мощного и неоднородного по своим истокам движения помощи славянам, когда в рядах русских добровольцев в Сербии бок о бок сражались люди противоположных политических убеждений. В силу особых историко-психологических причин определенная часть общества могла поддаться иллюзии, что ожидаемая «развязка» не сведется к каким-то акциям в области внешней политики или к отдельным внутренним преобразованиям, а будет найдено некое целостное решение, способное удовлетворить всех и обозначить новую эру общественной жизни См. Волгин, И. Л. Родиться в России: Достоевский и современники: жизнь в документах / И. Л. Волгин. — М.: Книга, 1991. — с.130.

Все эти события создали в России качественно новые условия для быстрого поступательного развития русской национальной культуры. Общественное движение, достигшее в это время невиданных ранее масштабов, стимулировало развитие демократических тенденций в просвещении, литературе, искусстве. Народное хозяйство страны настоятельно требовало широкого притока квалифицированных специалистов, развития научных исследований и технических разработок. Все эти новые явления вызывали глубокую озабоченность правительства, жестко контролировавшего все сферы культурной жизни, которое пыталось задержать распространение демократических идей, реально угрожавших прочности самодержавия. Борьба прогрессивной и консервативной тенденций пронизывала в эти годы весь процесс формирования и развития русской культуры.

Набиравшая силу буржуазная цивилизация порождала в России 70-х годов процессы, не побуждавшие к глубокой духовной культуре, которая преобразила бы весь строй душевного мира человека. В эпоху Достоевского возникало «много толкований духовности, много разных „нравственностей“, которые скрыто или явно, осознанно или неосознанно, приспосабливались к порочным началам человеческой природы, а не искореняли их» Гроссман, Л. П. Достоевский / Гроссман Л. П. — М.: Молодая гвардия, 1965. — с.470. .

2.2 «Дневник писателя» как ответ на духовный кризис и нравственные проблемы общества

В сложный и чреватый историческими событиями период возвращается Достоевский на арену журналистской деятельности. Писатель, страстно желавший напрямую говорить с читателем, намеревался выпускать сначала единоличный журнал «Записная книга», а затем — «нечто вроде газеты» Волгин, И. Л. Родиться в России: Достоевский и современники: жизнь в документах / И. Л. Волгин. — М.: Книга, 1991. — с.420. Эти замыслы частично осуществились в 1873 году, когда в редактируемом им в это время журнале князя В. П. Мещерского «Гражданин» стали печататься первые главы «Дневника писателя». Но заданные рамки еженедельника и зависимость от издателя в какой-то степени ограничивали как тематическую направленность статей Достоевского, так и их идейное содержание. И вполне естественно, что он стремился к большей свободе в освещении «бездны тем», волновавших его, к раскованной беседе с читателями прямо от своего лица, не прибегая к услугам редакционных и издательских посредников.

Форма «Дневника», эмпирически, интуитивно нащупана Достоевским: «она неразрывно связано с индивидуальными особенностями его гения. Публицистика как жанр впервые ставила себе цели, осуществление которых возможно лишь на более высоких уровнях художественного сознания: „прикидываясь“ традиционной публицистикой (и действительно оставаясь такой по своей внешней функции), „Дневник“ по принципам своего художественного действования тяготеет к чему-то более глубокому и многомерному» Волгин, И.Л. Достоевский-журналист («Дневник писателя» и русская общественность). Пособие к спецкурсу. / И. Л. Волгин. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. — с.15.

В «Дневнике» преломились непосредственные, по горячим следам, впечатления и мнения Достоевского о важнейших явлениях европейской и русской общественно-политической и культурной жизни, волновавшие Достоевского юридические, социальные, этико-педагогические, эстетические и политические проблемы. Внимание писателя привлекают железнодорожные катастрофы, судебные процессы, увлечение интеллигенции спиритизмом, распространение самоубийств среди молодежи. Его беспокоит распад семейных связей, разрыв между различными сословиями, торжество «золотого мешка», эпидемия пьянства, искажение русского языка и многие другие больные вопросы. Перед читателем открывается широчайшая историческая панорама пореформенной России: именитые сановники и неукорененные мещане, разорившиеся помещики и преуспевающие юристы, консерваторы и либералы, бывшие петрашевцы и народившиеся анархисты, смиренные крестьяне и самодовольные буржуа. И самое главное: автор «Дневника» говорит о крушении общественных и нравственных устоев, о глубоком духовном кризисе, поразившем русское общество и о тех подспудных, скрытый от глаз процессах, которые совершаются в глубинах русской жизни.

Важнейшей особенностью «Дневника» является то обстоятельство, что все эти темы затрагиваются не абстрактно, не «вообще», а как бы вырастают из самого потока жизни — из судебных отчетов, фактов газетной хроники, читательских писем. Достоевский тщательно изучал текущие явления в эту «самую смутную, самую неудобную, самую переходную и самую роковую минуту, может быть, из всей истории русского народа» Кирпотин, В.Я. Ф. М. Достоевский. Творческий путь / В. Я. Кирпотин. — М.: Гослитиздат, 1960. — с.511. в свете великих идей, мировых вопросов, всего исторического опыта, запечатлевшего основные свойства человеческой природы. Характеризуя собственную публицистическую методологию, он говорил о необходимости давать «отчет о событии не столько как о новости, сколько о том, что из него останется нам более постоянного, более связанного с общей, с цельной идеей» Айрапетян, Р. Г. Христианские мотивы в «Дневниках писателя» и «Записных тетрадях» Ф. М. Достоевского / Р. Г. Айрапетян. — Ереван: Издательство РАУ, 2005. — с.86. По его мнению, нельзя «уединять случай» и лишать его «права быть рассмотренным в связи с общим целым» Там же, с. 88. .

«Дневник» безжалостно разрушал привычный журнальный стереотип. Его художественная новизна раздражала тем сильнее, чем глубже затрагивал он ненормальность общественного бытия: «общество было нездорово, а болезненность коллеги-журналисты приписывали Достоевскому» Достоевский в русской критике: сб. ст. / под ред. Т. Ганжулевича. — М.: Гослитиздат, 1956. — с.341. Не единожды звучали едкие замечания, что Достоевский как публицист не равен Достоевскому-художнику. Водораздел между Достоевским и лагерем русской революционной демократии проходил отнюдь не по идейной периферии; он затрагивал главнейшие жизненные центры: отношение к религии и атеизму, к самодержавному государству и русскому обществу, к будущему России и к революции. См. Волгин, И. Л. Достоевский-журналист («Дневник писателя» и русская общественность). Пособие к спецкурсу. / И. Л. Волгин. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. — с.38 Критики выпускали из виду, что действие художественных произведений на культуру, на общество никогда не бывает прямым и мгновенным, оно требует для адекватного его понимания весьма большого отстояния во времени. Публицистика же, как раз орудие реального воздействия на современников, именно на публицистику наиболее остро и энергично реагирует общество.

Таким образом, профессиональная критика совершенно упустила из виду то, что инстинктивно почувствовали рядовые читатели: Достоевский в своем моножурнале почти никогда не выступает как «чистый политик».

Успех «Дневника» у публики был огромным. Интерес к столь оригинальному изданию с каждым выпуском все возрастал. Тираж «Дневника», расходившегося по подписке и в розничной продаже, постепенно увеличился до шести тысяч экземпляров. К голосу автора «Преступления и наказания», «Идиота», «Бесов», авторитетного писателя, находившегося в расцвете своей духовной мощи и таланта, прислушивались представители разных слоев мыслящего русского общества. Его выступления, будившие в согражданах чувства совести, чести и справедливости, воспринимались как учительное и пророческое слово, писателя заваливали письмами, молодежь обращалась к автору «Дневника» за помощью и советом. По воспоминаниям типографского наборщика М. Александрова «к концу первого года издания „Дневника“ между Федором Михайловичем и его читателями возникло, а во втором году достигло больших размеров общение, беспримерное у нас на Руси: его засыпали письмами и визитами с изъявлениями благодарности за доставление прекрасной моральной пищи в виде „Дневника писателя“. Читатели говорили Федору Михайловичу, что они читают его „Дневник“ с благоговением, как Священное писание; на него смотрели одни как на духовного наставника, другие как на оракула и просили его разрешать их сомнения насчет некоторых жгучих вопросов времени». Многие корреспонденты видели в авторе не только талантливого публициста, но и мудрого человека с чутким и отзывчивым сердцем, способного дать единственно правильный совет, уберечь от непоправимых поступков, обогреть душу.

«Дневник писателя» был ориентирован на текущую действительность, оттого дневниковая проза и вызвала сильный общественный резонанс, он был злободневен и искренен, насыщал духовной пищей и заставлял размышлять и оценивать происходящее.

Глава 2. Нравственные и духовные проблемы общества, отраженные в «Дневнике писателя»

По воспоминаниям Всеволода Соловьева, больше всего в идейной задаче «Дневника» Достоевского увлекала мысль «прямо и ясно высказаться, о вещах, о которых если вдруг, так никто даже и не поверит». Волгин, И. Л. Редакционный архив «Дневника писателя» / Волгин И. Л. // Рус. лит. — 1974. — № 1. Мысль эта на страницах «Дневника» нашла свое прямое воплощение. С редкой для прессы откровенностью писатель говорил о «язвах» общества, поднимал животрепещущие проблемы, тематику которых мы постарались структурировать в нижеследующих параграфах.

2.1 Интеллигенция и народ

В самом первом номере «Дневника» Достоевский поднимает серьезную и наболевшую для России проблему взаимоотношений интеллигенции и народа, народа освобожденного и предоставленного самого себе. «Кто истинный друг человечества, у кого хоть раз билось сердце по страданиям народа, тот поймет и извинит всю непроходимую наносную грязь, в которую погружен народ наш, и сумеет отыскать в этой грязи бриллианты» Достоевский, Ф.М. О любви к народу. Необходимый контакт с народом / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — февраль. — с. 15.. Так начинается программная статья «О любви к народу», которая изобилует множеством вопросов. Так, Достоевский спрашивает: «Что лучше — мы или народ? Народу ли за нами или нам за народом?» Там же, с. 17. Призывы Достоевского преклониться перед народной правдой имеют под собой реальную основу: «образованные слои населения России, по мнению писателя, давно уже перестали отличать добро от зла, ибо окончательно оторвались от родной почвы» Кудрявцев, Ю. Г. Бунт или религия (о мировоззрении Достоевского) / Ю. Г. Кудрявцев. — М.: Изд. Моск. ун-та, 1969. — с.80. Единственными, по мнению Достоевского, кто принял «народную правду», оказались русские писатели: «Но за литературой нашей именно та заслуга, что она, почти вся целиком, в лучших представителях своих и прежде всей нашей интеллигенции, заметьте себе это, преклонилась перед правдой народной, признала идеалы народные за действительно прекрасные» Достоевский, Ф.М. О любви к народу. Необходимый контакт с народом / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — февраль. — с. 22.. Достоевский напоминает о том, что все прекрасное в литературе почерпнуто Пушкиным, Тургеневым, Гончаровым у народа, их герои переняли у народа все его лучшие качества: «простодушие, чистоту, кротость, широкость ума и незлобие, в противоположность всему изломанному, фальшивому, наносному и рабски заимствованному». Именно благодаря этим качествам, русский народ, по глубокому убеждению писателя, переживает новое вторжение цивилизации сравнительно безболезненно: в народе все дурное и развратное, что наряду с позитивным несет цивилизация, исчезнет и не может пустить корни.

Статья написана броским, плакатным языком. Достоевский настаивает на необходимости взаимодействия с народом, который способен многим обогатить интеллигенцию, как и она, в том числе, способна дать народу необходимые знания, умения, образованность: «Давайте способствовать вместе, каждый „микроскопическим“ своим действием, чтоб дело обошлось прямее и безошибочнее» Там же, с. 26. .

В главе «Старые люди» «Дневника писателя» за тот же 19 743 год Достоевский, рассказывая о Белинском и Герцене, называет Герцена продуктом «нашего барства», русским дворянином и гражданином мира. «Отделясь от народа, они естественно потеряли и бога» Достоевский, Ф. М. Старые люди / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — декабрь. — с. 10. Западники, по Достоевскому, не видели в русском народе его животворную силу духа, они готовы были отвернуться от настоящего народа, ибо в своем представлении придумали некий своеобразный идеал: «идеальный народ невольно воплощался тогда у иных передовых представителей большинства в парижскую чернь девяносто третьего года» Достоевский, Ф. М. Старые люди / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — декабрь. — с. 18.

В упомянутой выше статье вопрос о народе Достоевский считает наиважнейшим. Не так уж часто писатель ставит на одну доску западников и славянофилов, но в этой статье он винит и тех и других в неумении разглядеть истинное лицо русского человека из простонародья: «народ продолжает оставаться для интеллигенции как „теория“, такой подход весьма и весьма удобен, потому что интеллигенцию пугает вся та наносная грязь, весь разврат и дикость, которые время от времени проявляются в русском народе» Айрапетян, Р. Г. Христианские мотивы в «Дневниках писателя» и «Записных тетрадях» Ф. М. Достоевского / Р. Г. Айрапетян. — Ереван: Издательство РАУ, 2005. — с.126.

Неоднократно Достоевский призывал интеллигенцию возвысить народ до своего уровня, идея эта современникам казалась неисполнимой: уж слишком велика была бездна между народом и обеспеченной частью населения. Такое решение проблемы «народ — образованные слои» у Достоевского внове, но оно имеет под собой реальную почву: писатель никогда не делил народ на группы по классовым признакам, и поэтому он считал возможным слияние всех сословий в единое целое — народ См. Кудрявцев, Ю. Г. Бунт или религия (о мировоззрении Достоевского) / Ю. Г. Кудрявцев. — М.: Изд. Моск. ун-та, 1969. — с.72. Тем не менее, Достоевский отделяет от народа некоторых представителей богатых слоев, которые нет-нет, да и вообразят себя аристократами, кичатся своим происхождением. В апрельском номере «Дневника писателя» за 1876 год Достоевский рассказывает о встрече в вагоне с помещиком, слабеньким, болезненным человечком, который считал себя как нравственно, так и физически выше мужика.

В этой же главе, название которой звучит весьма саркастично: «Культурные типики. Повредившиеся люди», писатель обвиняет всех подобных высших и культурных типиков в доведении народа до скотского состояния: «они плюют на народ со всею откровенностью и с видом самого полного культурного права» Достоевский, Ф. М. Культурные типики. Повредившиеся люди / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — апрель. — с. 44. .

И словно в противоположность «плюющим» Достоевский выводит в феврале 1876 года своего народного героя — мужика Марея, образ которого становится знаком, олицетворением всего русского: доброты, силы, долготерпения. Глава «Мужик Марей» начинается с описания праздничного дня в остроге «с его всеобщим пьянством, мордобоем, поножовщиной, похабными песнями и ругательствами…» Достоевский, Ф. М. Мужик Марей / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — февраль. — с. 47. Под бесшабашный разгул писателю «припомнилось почему-то одно незаметное мгновение из… первого детства» Там же, с. 49. .

Был в детстве Достоевского эпизод, который он пронес через всю жизнь: далеко от дома, в поле, среди бела дня он вдруг услышал крик о том, что волк бежит. Быть может, эта минута для него длилась вечностью, отчего и происходит гипертрофия памяти: эпизод запомнился на всю жизнь, но не страх перенес он через годы, а то, что рядом в поле оказался мужик Марей, пахавший землю, который успокоил его, перекрестил запачканными землей пальцами: «Встреча была уединенная, в пустом поле, и только бог, может, видел сверху, каким глубоким и просвещенным человеческим чувством и какою тонкою, почти женственною нежностью может быть наполнено сердце иного грубого, зверски невежественного крепостного русского мужика, еще и не ждавшего, не гадавшего тогда о своей свободе» Достоевский, Ф. М. Мужик Марей / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — февраль. — с. 49.

В этой почти поэтической статье Достоевский воспел саму народную душу, показав ее неразрывное единение с Христом, единение, которое стало чуждым для большинства образованных кругов России и самой русской интеллигенции. нравственный духовный русский достоевский

2.2 Тема «самоотрицания и саморазрушения». Поиск правды

Не единожды писатель в своих произведениях описывал дерзкое поведение людей, иногда даже самых заурядных и безобидных, когда «на время человек вдруг выскакивает из мерки» Достоевский, Ф. М. Фома Данилов: замученный русский герой / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1877. — январь. — с. 35. Притом, как правило, дерзость допускается как бы ненамеренно, как в народе говорят, невзначай, особых выгод от нее не бывает, да их и не ждут. В простонародье подобное поведение никогда не вызывало чувства любования, оно может поразить своей неожиданностью, не более, хотя и любят многие о своей дерзости рассказывать со страстным воодушевлением.

Достоевский уделяет столь пристальное внимание подобным дерзостным проявлениям человеческой природы не столько ввиду их необычности: сорваться и ошеломить — черта характера русского человека, таково мнение писателя. Писатель пытается объяснить, «каким образом сочетаются в простолюдинах столь полярные устремления: потребность жить с идеалами Христа, беспредельное всепрощение и необузданность поступков» Кирпотин, В.Я. Ф. М. Достоевский. Творческий путь / В. Я. Кирпотин. — М.: Гослитиздат, 1960. — 607с. Достоевский до конца своих дней не утратил веру в человека, именно вера в человека давала ему силу понять природу отчаянных поступков и не приписывать все дурное и жестокое в человеке его звериной сущности и животным инстинктам. Возвращение каждого заблудшего в мир добра — истинный праздник на небесах. Согрешить и раскаяться, не просто признать свою вину в содеянном, а испытать горечь и страдание от невозможности любить и через страдание постичь Христово учение.

Через много лет после выхода в свет «Записок из Мертвого дома» Достоевский в «Дневнике писателя» за 1873 г., в главе «Влас», продолжил тему «самоотрицания и саморазрушения», которая довольно подробно рассматривалась в «Записках». У писателя накопилось множество наболевших тем за это время, и, как видим, он в первом же номере создает в главе «Влас» «два народные типа, в высшей степени изображающие нам весь русский народ в его целом». Достоевский, Ф. М. Влас / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — ноябрь. — c. 24.

Глава «Влас» очень насыщена в идейном и смысловом плане. Многочисленные отклики литературных критиков являются убедительным подтверждением общественной и социальной значимости «Власа». В откликах Достоевского обвиняли в основном в проявляемой наивности и благодушии в вопросах о месте и роли представителей простонародья в жизни будущей России.

Вместе с тем, чтобы правильно интерпретировать суть статьи «Влас», важно учесть мысль писателя, выраженную в предыдущей главе «Нечто личное» «Дневника писателя»: при любой беде «народ спасет себя сам, себя и нас, как уже неоднократно бывало с ним, о чем свидетельствует вся его история. Вот моя мысль» Достоевский, Ф. М. Нечто личное / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — ноябрь. — с. 31.

Во Власе воплощены все основные черты русского человека: дерзость и отчаянность в поступках, потребность в раскаянии и очищении через муки страдания.

Статья «Влас» приводит к выводу: велик душевный потенциал русского человека, неиссякаемы силы, которыми одарила его природа, и если он предается разгулу, то предается без оглядки, не жалея сил, дойдя до «черты», русский человек с таким же самозабвением начинает искупать свою вину, свой грех, при этом спасение собственной души происходит без постороннего вмешательства, обычно на это уходит вся оставшаяся жизнь.

2.3 Теория «среды» как важнейшая проблема эпохи

В 70-е годы в общественных кругах приобрела особую популярность так называемая теория «среды». Опасность этой теории была немедленно замечена Достоевским и сама теория подверглась нещадной критике на страницах «Дневника писателя».

«Делая человека ответственным, христианство тем самым признает и свободу его. Делая же человека зависящим от каждой ошибки в устройстве общественном, учение о среде доводит человека до совершенной безличности, до совершенного освобождения его от всякого нравственного личного долга, от всякой самостоятельности, доводит до мерзейшего рабства, какое только можно вообразить» Достоевский, Ф. М. Среда / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — декабрь. — с. 47. , — пишет Достоевский. Само учение автор характеризует следующим образом: «Общество скверно, потому и мы скверны; но мы богаты, мы обеспечены, нас миновало только случайно то, с чем вы столкнулись. Столкнись мы — сделали бы то же самое, что и вы. Кто виноват? Среда виновата. Итак, есть только подлое устройство среды, а преступлений нет вовсе» Там же, с. 50.

Опасность учения Достоевский видит в потере преступником ответственности за свое преступление. Высокий процент оправдательных приговоров наводит писателя на следующие размышления: «строгим наказанием, острогом и каторгой вы, может быть, половину спасли бы из них. Облегчили бы их, а не отяготили. Самоочищение страданием легче, — легче, говорю вам, чем та участь, которую вы делаете многим из них сплошным оправданием их на суде. Вы только вселяете в его душу цинизм, оставляете в нем соблазнительный вопрос и насмешку над вами же» Достоевский, Ф. М. Среда / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — декабрь. — с. 52.

В качестве красочного примера, в подтверждение своих слов Достоевский приводит судебное разбирательство: «жена от побоев мужа повесилась; мужа судили и нашли достойным снисхождения» Там же, с. 49. .

В ходе судебного процесса теория «среды» служит центральным оправдательным фактором. Но на взгляд Достоевского, увлечение новомодной теорией таит в себе серьезную опасность, и автор буквально издевается над юристами, апеллирующими к проблеме «среды»: «неразвитость, тупость, пожалейте, среда… Полноте вертеться, господа адвокаты, с вашей «средой» Достоевский, Ф. М. Среда / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — декабрь. — С. 54. .

Безответственность, цинизм, безнравственность — вот те проблемы, которые на взгляд Достоевского порождает распространение «теории среды» в народных массах. «А что, если наш народ особенно наклонен к учению о среде, даже по существу своему, по своим, положим, хоть славянским наклонностям? Что, если именно он-то и есть наилучший материал в Европе для иных пропагаторов?» Там же, с. 56., — опасается Достоевский. Снисхождение к преступнику неминуемо приведет к гибели его дочери, которая свидетельствовала против отца, пишет автор «Дневника», то есть, покуда теория действенна, опасности подвергаются не только люди, совершающие преступление, но и само общество, безрассудно следующее теории, морально разлагающей душу и совесть.

2.4 Диалог с молодежью. Бездуховность материалистического воспитания

Достоевскому казались легкомысленными и бесчестными те выступления журналистов, которые вместо воспитания бездумно захваливали молодежь и заигрывали с ней для повышения собственной популярности, угождая ее сиюминутным требованиям См. Гроссман, Л. П. Достоевский / Гроссман Л. П. — М.: Молодая гвардия, 1965. — с.50. В результате «многие из молодежи… действительно полюбили грубую похвалу, требуют себе лести и без разбора готовы обвинить всех тех, кто не потакает им сплошь и на каждом шагу…» Достоевский, Ф.М. Кое-что о молодежи / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — ноябрь. — с. 18

Достоевский внимательно всматривается в лица и манеры, изучает психологию мальчиков и девочек разного возраста. Но его наиконкретнейшие наблюдения тотчас же вырастают до проницательных размышлений об облегченной педагогике, «обжорливой младости», «праве на бесчестье» Айрапетян, Р. Г. Христианские мотивы в «Дневниках писателя» и «Записных тетрадях» Ф. М. Достоевского / Р. Г. Айрапетян. — Ереван: Издательство РАУ, 2005. — с.96. Одновременно он не может не сравнивать поведение так называемых благополучных подростков с судьбами их обездоленных сверстников, живущих среди пьянства и разврата, гибнущих от голода и лишений. Писатель посещает воспитательный дом, колонию малолетних преступников, просиживает целыми днями на судебных заседаниях, где защищают интересы детей: «его страстные, психологически и нравственно обоснованные выступления в защиту их интересов не только помогают иной раз вынести более справедливый приговор, как в случае с молодой беременной женщиной, в состоянии аффекта столкнувшей с четвертого этажа шестилетнюю падчерицу, но и подвигают к раздумьям о взаимоотношениях отцов и детей, об ответственности общества за воспитание подрастающего поколения, от которого зависит будущее России» Евлампиев, И. И. История русской метафизики в XIX—XX вв.еках. Персонализм Достоевского. Концепция М. Бахтина / Евлампиев И. И. // журн. Государство и право. — 2003. — № 10.

Витающие в воздухе идеи материализма отравляюще действуют на молодежь, считает писатель. Снижаются критерии нравственных требований к себе, подрастающее поколение теряется, не видит цели, жизненного ориентира, и проблема эта тем более серьезна, что приводит к небывалому количеству самоубийств, среди молодых людей и даже детей: «Мы действительно видим очень много (а обилие это опять-таки своего рода загадка) самоубийств, странных и загадочных, сделанных вовсе не по нужде, не по обиде, без всяких видимых к тому причин». Достоевский, Ф.М. О самоубийстве и о высокомерии / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — ноябрь. — с. 32

Тем не менее, писателю удается определить мотивы, которыми руководствуются юные самоубийцы: «я несомненно убежден, что в большинстве, в целом, прямо или косвенно, эти самоубийцы покончили с собой из-за одной и той же духовной болезни — от отсутствия высшей идеи существования в душе их» Достоевский, Ф.М. О самоубийстве и о высокомерии / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — ноябрь. — с. 33. .

«Наше юное поколение обречено само отыскивать себе идеалы и высший смысл жизни. Но это-то отъединение их, это-то оставление на собственные силы и ужасно» Там же, с. 35. , — пишет Достоевский. Тема «молодого самоубийства» поднимается писателем не единожды, в статьях «Кое-что о молодежи», «Вместо предисловия о Большой и Малой медведицах, о молитве великого Гете и вообще о дурных привычках», «О самоубийстве и о высокомерии» (все статьи 1876 года). В статье «Именинник» писатель рассказывает о 12-летнем мальчике, повесившимся накануне своих именин из-за плохих отметок. «Не слишком ли много придается значения — двойкам, единицам, золотым и красным доскам, на гвоздях от которых вешаются воспитанннки? Не слишком ли много формализма и сухой бессердечности вносится у нас в дело воспитания?», — спрашивает автора «Дневника» и тут же дает ответ: «У нас есть бесспорно жизнь разлагающаяся и семейство, стало быть, разлагающееся» Достоевский, Ф. М. Именинник / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1877. — январь. — с. 17.

Молодежь не верит в бессмертие души, она играет с жизнью, не ценя саму жизнь, сокрушается Достоевский: «наш индифферентизм, как современная русская болезнь, заел все души. Право, у нас теперь иной даже молится и в церковь ходит, а в бессмертие своей души не верит» Достоевский, Ф. М. Вместо предисловия о Большой и Малой медведицах, о молитве великого Гете и вообще о дурных привычках / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — январь. — с. 8.

Еще одна «детская» проблема, описанная Достоевским в статье «Детский анекдот» — нежелание детей учиться и как следствие, их побег из дома на улицу. Рассказ о девочке, ушедшей на улицу из интереса, или о трех гимназистах, сбежавших в Америку и пойманных за пределами города иллюстрирует общую проблему «потерянности» детей. Достоевский сравнивает разные поколения и подмечает, что о «побегах» и «приключениях» мечтали дети и ранее, но не решались, а нынешние решаются, так как «прежних связывало и чувство их долга, ощущение обязанности, — к отцам, к матерям, к известным верованиям и принципам. Нынче же, бесспорно, связи эти и ощущения стали несколько слабее. Меньше удержу и внешнего и внутреннего, в себе самом заключающегося» Достоевский, Ф. М. Анекдот из детской жизни / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — декабрь. — с. 34.

Серией статей о детских и молодежных проблемах Достоевский питается привлечь внимание к подрастающему поколению, к судьбе будущего России: «этот чрезвычайно интересный возраст вполне нуждается в особенном внимании столь занятых у вас педагогией педагогов и столь занятых теперь „делами“ и не делами родителей» Достоевский, Ф. М. Анекдот из детской жизни / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — декабрь. — с. 36.

Стоит упомянуть, что молодежь с энтузиазмом откликалась на статьи Достоевского, и значительную часть корреспонденции писатель получал от молодых читателей. Таким образом, автору «Дневника» удалось наладить живой диалог с подрастающим поколением и попытаться повлиять на него со страниц своего журнала и в ответах на письма См. Волгин, И. Л. Редакционный архив «Дневника писателя» / Волгин И. Л. // Рус. лит. — 1974. — № 1.

2.5 Православие и инославие

Публицистика «Дневника писателя» изобилует статьями и заметками о вечном поиске русским человеком духовного начала в жизни и своего Христа. Причину духовного омертвения Европы Достоевский видит «в извращении самых основ христианства в католичестве». Ф. М. Достоевский и православие: сб. ст./ под ред. Г. М. Фридлендера. — М.: «Отчий дом», 1967. — с.216 Именно это привело Запад к грандиозной религиозной катастрофе в XVI веке, оно же ныне породило и великую трагедию европейской культуры. При этом Достоевский подчеркивает: «Я не про религию католическую одну говорю — но про всю идею католическую» Достоевский, Ф. М. Пусть первые скажут. А мы пока постоим в сторонке, единственно, чтоб уму-разуму поучиться / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — декабрь. — с. 16.

Отвергая Церковь Католическую, Достоевский в то же время решительно настаивает на необходимости Православной Церкви в качестве безусловного духовного начала жизни и носителя той истинной культуры, которую должна принести миру Россия. Протоиерей Василий Зеньковский писал: «Оцерковление всей жизни — вот тот положительный идеал, который одушевлял Достоевского и который он понимал не как внешнее подчинение всей жизни Церкви (как это именно и думало католичество), но как свободное и внутреннее усвоение жизнью во всех ее формах христианских начал» Айрапетян, Р. Г. Христианские мотивы в «Дневниках писателя» и «Записных тетрадях» Ф. М. Достоевского / Р. Г. Айрапетян. — Ереван: Издательство РАУ, 2005. — с.98. Но задолго до него то же самое говорил и В. Соловьев: «Если мы хотим одним словом обозначить тот общественный идеал, к которому пришел Достоевский, то это слово будет… Церковь». Соловьев, В. С. Первая речь в память Достоевского / В. С. Соловьев // собр. соч.: в 2 т. — М., 1988. — Т. 2. — с.210.

Глубокое понимание подобных нетривиальных причинно-следственных связей и непрямолинейных закономерностей общественного развития позволяло Достоевскому еще в зародыше раскрывать нравственную половинчатость различных новоиспеченных идеалов, а точнее идолов, не искореняющих, а лишь иначе направляющих и тем усложняющих извечные пороки людей, приспосабливающихся к ним См. Гроссман, Л. П. Достоевский / Гроссман Л. П. — М.: Молодая гвардия, 1965. — с.405.

Решение многих проблем видел Достоевский в вере, в обращении к православию, в следовании за идеалом Христа. Писатель сумел увидеть, что носителем духовной правды выступает народ — народ заброшенный, непонятый, используемый. К тому и звучат призывы Достоевского к единению с народом и критика революционного движения. Также, в потере веры в бессмертие души сказывается «потерянность» подрастающего поколения России. Таким образом, по мысли Достоевского, большинство нравственных и духовных проблем России могут быть решены, если она не будет уклоняться от своего пути и следовать чужеродным течениям, если русский народ не потеряет веры и свойственного ему высокого нравственного чувства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В напряженное время всевозможных смешений и сложных сочетаний, коварных идолов и раздвоенности поведения Достоевский придавал особое значение духовной трезвости, способности распознавать еще в истоках порочные движения «натуры», нередко глубоко спрятанные под покровом самых благопристойных форм неосознанного эгоистического лицемерия, престижных видов деятельности или даже человеколюбивых идей. С личной страстью и открытостью, что предполагает сам по себе дневниковый жанр, Достоевский попытался вмешаться в общественную борьбу. «Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он — самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира» Бердяев, Н. А. Миросозерцание Достоевского / Н. А. Бердяев — Praha: Изд-во YMCA-PRESS, 1923. — с. 133., — писал Бердяев о Достоевском.

Публицистика Достоевского дает редкий и выразительный, но, к сожалению, недостаточно усвоенный урок многостороннего и предугадывающего понимания современной ему действительности: «пожалуй, более чем кто-либо из русских писателей он пристально всматривался в эту действительность, когда в пореформенной России совместились «жизнь разлагающаяся» и «жизнь вновь складывающаяся», когда «все вверх дном на тысячу лет» Этов, В. И. Достоевский. Очерк Творчества / Этов В. И. — М.: «Просвещение», 1968. — с.297.

На наш взгляд, одно из основных значений публицистики Достоевского в том, что автору удалось составить емкий, глубокий психологический портрет эпохи, тщательно выписанный и проанализированный, что представляет особенный интерес для современных исследователей.

В ходе нашего исследования мы пришли к следующим выводам:

1. Общественно-политическая ситуация России 70−80х годов характеризовалась напряженностью, способствовала многим культурным и общественным проблемам. Этико-историческая концепция «Дневника писателя» сформировалась под влиянием общественной ситуации. Моножурнал стал своеобразным зеркалом, в котором без прикрас отразились нравственный уровень и духовные метания русского народа.

2. Духовное состояние общества оценивается Достоевским как болезненное, критическое. Среди главных проблем выделяются: разрыв и непонимание между интеллигенцией и народом, психологические противоречия душевного устройства русского народа (страсть к саморазрушению, потребность в страдании), высокий процент самоубийств среди молодежи и детей, опасность материалистического воспитания молодого поколения, вредоносное влияние на массы теории «среды», кризис православия в интеллигентских кругах.

Спектр тем и проблематики, отраженной Достоевским в публицистике «Дневника писателя», конечно, намного более широк, нежели нам удалось отразить в данной работе. Информационная насыщенность, психологическая глубина и уникальность журнала требуют, на наш взгляд, дальнейших исследований, которые будут продолжены в следующих работах.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ

1. Айрапетян, Р. Г. Христианские мотивы в «Дневниках писателя» и «Записных тетрадях» Ф. М. Достоевского / Р. Г. Айрапетян. — Ереван: Издательство РАУ, 2005. — 152с.

2. Александров, М. А. Федор Михайлович Достоевский в воспоминаниях типографского наборщика в 1872—1881 годах / М. А. Александров // Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. — М.: Художественная литература, 1990. — Т.2. — Гл. 1.

3. Бердяев, Н. А. Миросозерцание Достоевского / Н. А. Бердяев — Praha: Изд-во YMCA-PRESS, 1923. — 135с.

4. Волгин, И.Л. Достоевский-журналист («Дневник писателя» и русская общественность). Пособие к спецкурсу / И. Л. Волгин. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. — 75с.

5. Волгин, И. Л. Письма читателей к Ф. М. Достоевскому / Волгин И. Л. // Вопр. лит. — 1971. — № 4.

6. Волгин, И. Л. Редакционный архив «Дневника писателя» / Волгин И. Л. // Рус. лит. — 1974. — № 1.

7. Волгин, И. Л. Родиться в России: Достоевский и современники: жизнь в документах / И. Л. Волгин. — М.: Книга, 1991. — 601с.

8. Гаврилов, Б. И. История России древнейших времен до наших дней / Б. И. Гаврилов. — М.: Новая Волна, 1999. — 576с.

9. Гроссман, Л. П. Достоевский / Гроссман Л. П. — М.: Молодая гвардия, 1965. — 605с.

10. Достоевский в русской критике: сб. ст. / под ред. Т. Ганжулевича. — М.: Гослитиздат, 1956. — 471с.

11. Достоевский и его время: сб. ст. / под ред. В. Г. Базанова. — Л.: «Наука», 1971. — 368с.

12. Достоевский, Ф. М. Полное собрание сочинений / Ф. М. Достоевский // Собр. соч.: в 10 т. — М.: 1957. — Т. 8. — 650с.

13. Евлампиев, И. И. История русской метафизики в XIX—XX вв.еках. Персонализм Достоевского. Концепция М. Бахтина / Евлампиев И. И. // журн. Государство и право. — 2003. — № 10.

14. Кирпотин, В.Я. Ф. М. Достоевский. Творческий путь / В. Я. Кирпотин. — М.: Гослитиздат, 1960. — 607с.

15. Кудрявцев, Ю. Г. Бунт или религия (о мировоззрении Достоевского) / Ю. Г. Кудрявцев. — М.: Изд. Моск. ун-та, 1969. — 171с.

16. Соловьев, В. С. Первая речь в память Достоевского / В. С. Соловьев // собр. соч.: в 2 т. — М., 1988. — Т. 2. — 340с.

17. Ф. М. Достоевский и православие: сб. ст./ под ред. Г. М. Фридлендера. — М.: «Отчий дом», 1967. — 318с.

18. Этов, В. И. Достоевский. Очерк Творчества / Этов В. И. — М.: «Просвещение», 1968. — 384с.

Источники:

1. Достоевский, Ф. М. Анекдот из детской жизни / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — декабрь.

2. Достоевский, Ф. М. Влас / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — ноябрь.

3. Достоевский, Ф. М. Вместо предисловия о Большой и Малой медведицах, о молитве великого Гете и вообще о дурных привычках / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — январь.

4. Достоевский, Ф. М. Именинник / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1877. — январь.

5. Достоевский, Ф.М. Кое-что о молодежи / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — ноябрь.

6. Достоевский, Ф. М. Культурные типики. Повредившиеся люди / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — апрель.

7. Достоевский, Ф. М. Мужик Марей / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — февраль.

8. Достоевский, Ф. М. Нечто личное / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — ноябрь.

9. Достоевский, Ф.М. О любви к народу. Необходимый контакт с народом / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — февраль.

10. Достоевский, Ф.М. О самоубийстве и о высокомерии / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1876. — ноябрь.

11. Достоевский, Ф. М. Пусть первые скажут. А мы пока постоим в сторонке, единственно, чтоб уму-разуму поучиться / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — декабрь.

12. Достоевский, Ф. М. Среда / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — декабрь.

13. Достоевский, Ф. М. Старые люди / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1873. — декабрь.

14. Достоевский, Ф. М. Фома Данилов: замученный русский герой / Ф. М. Достоевский // Дневник писателя. — 1877. — январь.