Основные темы философии политики

Основные темы философии политики

Для философии политики мир политического служит источником философской рефлексии о принципах свободы и порядка, свободы и равенства, справедливости, сущности власти, соотношении политики и морали, государства и личности.

Философия политики избегает вопросов «где», «когда», «как», «кто», и т. д. или категории «здесь» и «теперь». Ее интересует прежде всего сократовский вопрос «Что есть?». В центре внимания философии политики не конкретная политическая ситуация, не формы конкретного проявления человеческой деятельности, а природа мира политического, политической жизни вообще.

Политическая философия, будучи дисциплиной, призванной исследовать природу политических вещей, затрагивает целый комплекс основополагающих аспектов, которые в рамках человеческой истории имеют универсальный характер. В этом контексте прав был Л. Штраусс, который считал, что философия политики занимается поисками трансисторических истин о политике. Она определяет границы политического, политической жизни и деятельности как таковых, различные формы их государственного воплощения.

Центральной темой философии политики является сама природа политического, сущность и структура политики.

Слово «политика» греческого происхождения и обозначает искусство управления государством. Трудно сказать, когда этот термин впервые был использован, но его генезис, видимо, связан с античными государствами-полисами.

Политика, прежде всего, связана с управлением и ее можно определить как одну из форм деятельности по урегулированию и управлению общественными отношениями и связями, возникающими между людьми в процессе их совместной деятельности.

Политика как ресурс воздействия на реальность возникает ввиду учета коллизионных начал, обусловливающих интенсивные обменные процессы в разрешении жизненных антиномий: противник-соратник, друг — враг, согласие — несогласие, диссонанс — консонанс. Политика в обществе становится культурой практического разума по увязыванию групповых интересов, по разрешению групповых конфликтов. Можно сказать, что политическая деятельность имеет место там, где необходимо разрешение социальных противостояний, социальных конфликтов.

Факт конфликтного происхождения властных отношений, политики, государства осознали уже мыслители древности. Еще в «Государстве» Платон говорил устами Полемарха о том, что политическая деятельность должна осуществляться в интересах части общества или одной партии в борьбе с ее политическими противниками. Искусство справедливой политики — это «искусство приносить друзьям пользу, а врагам причинять вред».

Традиция конфликтного происхождения властных отношений, политики и государства широко распространена в политической философии. Так, К. Шмитт, рассматривая политику в категориях «друг-враг», полагал, что социальные отношения уплотняются, превращаются в политические при необыкновенной интенсивности общественных противоречий. В сущности, он рассматривал дихотомию «друг-враг» в качестве главного конституирующего признака политических отношений, самого смысла существования политического как самостоятельной сущности. В своих построениях К. Шмитт ставил во главу угла именно эту дихотомию; ей у него соответствовали противостояния «добро-зло» в морали, «прекрасное-безобразное» в эстетике, «выгодноеневыгодное» в экономике. Причем, согласно К. Шмитту, политические категории самодостаточны и независимы от моральных, экономических и иных категорий, политический враг не обязательно плох с моральной точки зрения или безобразен с эстетической точки зрения. Весь вопрос состоит в том, что он чужой.

Эта линия в разработке и трактовке политического в разных вариациях, с различной степенью ударения на универсальность и интенсивность конфликта отразилась в большинстве политико-философских систем — от левого радикализма до правого консерватизма и радикализма. Свое наиболее законченное выражение она нашла в тоталитарных политико-философских конструкциях — марксизме-ленинизме и национал-социализме. В них идея непримиримой классовой борьбы и теория бескомпромиссной борьбы высших и низших рас и народов были возведены до статуса универсально принципа, лежащего в основе всех без исключений общественно-исторических и социально-политических феноменов и процессов.

Можно утверждать, что практически единодушное признание конфликтности как важнейшей сущностной характеристики мира политического служит весомым доказательством ее универсальности. Это вполне естественно, если учесть, что любое человеческое сообщество, особенно высокоорганизованное, сочетает в себе интересы самых разнообразных социальных сил, групп, институтов и т. п., что предполагает столкновения, противоречия, конфликты между ними, дополняющиеся противоречиями между частными и государственными интересами.

Но очевидно и то, что если бы люди, живущие вместе, расходились бы друг с другом во всех вопросах, сам факт их совместного существования был бы поставлен под вопрос. Как показывает исторический опыт, противоречия и борьба перестали бы выполнять функцию двигателя общественно-исторического прогресса, если бы они оставались безысходным и непримиримым антагонизмом между людьми. Люди объединятся в сообщества в силу общего стремления к совместной жизни. Конфликт и консенсус составляют две важнейшие характеристики любых сфер человеческой деятельности, в том числе и мира политического. Политика связана как с разрушением, так и с созиданием, в ней грязь и чистота, добро и зло. Она связана как с миром, так и кровью и насилием. Здесь речь идет прежде всего о факторах, способствующих с одной стороны, сохранению и жизнеспособности политической системы, с другой — ее изменению как в плане отдельных институтов, так и системы в целом.

Поэтому вполне объяснимо, что феномен политического колеблется между двумя крайними интерпретациями, одна из которых трактует политику всецело как результат и поле столкновения конфликтующих интересов, а вторая — как систему обеспечения правления, порядка и справедливости в интересах всех членов общества.

Основополагающим является тот факт, что политическое имеет своим основанием и своей целью всеобщую взаимосвязь социальных групп и институтов, частных и публичных сфер деятельности людей. Важнейшая функция политического состоит в том, чтобы обеспечить единство общества, разделенного на разнородные группы, слои, классы. В сущности, общество едино в качестве политического сообщества. Политическое играет интегративную или интегрирующую роль.

Политика призвана найти пути и средства разрешения возникающих в обществе конфликтов, примирения и совмещения друг с другом разнородных и конфликтующих интересов всех членов общества. В этом смысле был прав С. Л. Франк, который писал: «Политика есть лечение (гигиеническое, терапевтическое, в безвыходных случаях — хирургическое) общества, или его воспитание, создание условий и отношений, наиболее приемлемых для развития его внутренних творческих сил».

Очевидно, что политика, будучи результатом конфликта, в то же время предполагает консенсус в качестве результата и условия эффективности и жизнеспособности. Оба начала составляют два краеугольных камня или два полюса политики.

Для отправления политики на всех уровнях необходимы:

— лица — субъекты политических действий;

— механизмы — обычаи, традиции, нормы, законы, способы влияния на субъектов политических действий;

— институты — организации, стимулирующие, инициирующие, контролирующие, ревизующие предприятия субъектов политики в их связи с механизмами политических действий.

Сообразно уровням субъектности вычленяются элементарные структуры, соответствующие организации политического. Персональный и групповой уровень — это микрополитика. Страновый, региональный, мировой уровни — макрополитика. С группового уровня проявляются основные черты политических систем:

— интенсивный обмен информацией, энергией, коммуникацией;

— наследственность — идентичное самовоспроизведение, редупликация, трансляция;

— изменчивость — мутации, реверсии;

— раздражимость — активность, реактивность;

— дискретность — атомарность, суверенность;

— устойчивость — диапазоны стабильности, стационарности дискретных состояний, обеспечивающие самобытность.

Центральное место в политике занимает проблема власти. Политическая власть — определяющее воздействие на поведение масс, групп, организаций с помощью средств, которыми обладает государство.

Макс Вебер дает такое определение власти: «Власть есть вероятность того, что одно действующее лицо в рамках социального отношения будет в состоянии осуществить свою волю вопреки сопротивлению, каковы бы ни были основания такой вероятности».

Власть и господство представляют собой базовые характеристики любого человеческого сообщества. С этим феноменом мы в той или иной форме встречаемся почти во всех сферах жизни людей. Но при всем том свое наиболее адекватное выражение понятие власти находит в политической сфере. В течение многих веков мыслители, ученые и исследователи различных социально-философских и идейно-политических направлений пытались определить фундаментальную природу власти, основные ресурсы, обеспечивающие обладание властью и ее реализацию, границы, в которых могут быть использованы эти ресурсы и соответственно применение самой власти. Немаловажное значение в этих поисках занимало установление основных источников власти и факторов ее возникновения и последующей эволюции.

Как социально-политический феномен власть составляет антитезу безвластия, отсутствия власти. Началу архэ (власти) в качестве символа организованного порядка в сообществе людей, регулируемого определенным комплексом общеобязательных норм и правил, противопоставлялось начало анархэ (безвластия) в качестве символа общественного устройства, в котором отсутствуют всякая власть, господство и принуждение. Ксенофан называл «анархией» время без Архона, то есть без высшего правителя государства. Идеал такого общества, получивший позже большую популярность, на рубеже нашей эры изобразил римский поэт Овидий, назвавший его «золотым веком», «когда люди без всяких судей сами, по собственной воле соблюдали честность и справедливость». Властный императив теснейшим образом связан с первоначалами человеческой истории, он — необходимый элемент общественной организации, без которого невозможны жизнеспособность и функционирование общества, власть призвана регулировать взаимоотношения между людьми, между ними, обществом и государственно-политическими институтами. Более того, власть является одним из главных (если не самым главным) ресурсов любого человеческого сообщества. Притягательность власти с данной точки зрения состоит в том, что властные рычаги дают возможность влиять на производство, распределение и потребление ресурсов. Некоторые философы рассматривают власть как созидательное начало, как создание смыслов в процессе взаимодействия людей. Вот как пишет Мишель Фуко: " …в конце концов мы судимы, осуждаемы, классифицируемы и детерминированы во всех наших начинаниях, мы обречены на определенный образ существования и умирания как некая функция в дискурсах истины, которые и являются носителями определенных проявлений власти".

Будучи неотъемлемой стороной социальной жизни, власть развивается в процессе эволюции человеческого сообщества, приобретая те или иные формы в зависимости от различных этапов исторической эволюции и общественных изменений. Как непременный атрибут развития общества власть возникла задолго до появления государства и его политической сферы. Приблизительно 40 тыс. лет она существовала в догосударственных и дополитических формах, выступала в качестве способа поддержания баланса внутриклановых отношений в виде господства вождей, шаманов и других лидеров первобытных обществ. С момента образования государства, то есть в течение последних 5 тыс. лет, власть существует в политической, публичной форме.

Ключ к власти лежит в способности ее субъекта контролировать поведение других людей и манипулировать социально-политическими процессами. В данном контексте под властью подразумевается способность ее субъекта (отдельно взятой личности, группы людей, организации, партии, государства) навязать свою волю другим людям, распоряжаться и управлять их действиями насильственными или ненасильственными средствами и методами. Иными словами, здесь речь идет о способности того или иного субъекта навязать свое господство другим людям, группам, классам, обществу в целом. Возникая из ролевой неоднородности людей, власть сводится к системе преимуществ, предоставляющих дополнительные степени свободы и дающие право одним влиять на самоутверждение других. Операционализируют власть позитивные (стимулирующие добровольное подчинение) и негативные (осуществляющие принуждение) санкции, которые усиливают асимметрию субъекта и объекта власти. Вообще говоря, наличие подобной асимметрии — стандартное место в ситуации власти, между тем существует обстоятельство, которое необходимо учитывать. Все упирается в предел полномочий властных функций, преступать который нежелательно, опасно: там, где баланс кардинальных целей и средств поддержания власти подрывается, власть вырождается.

Цель власти состоит в том, чтобы посредством прямого или косвенного воздействия на людей, их объединения или разъединения: а) противодействовать деструкции, кризису, упадку, нейтрализовать напряжение, способствовать разрешению конфликтов; б) стремиться к максимуму стабильности общественного целого, способствовать его совершенствованию, упрочению и прогрессу.

Средство власти — богатый арсенал тактики от патронажа до администрирования, устрашения, применения силы. Поскольку небезболезненные механизмы власти сосредотачиваются у отдельных лиц, реализующих основные цели власти в соответствии с законом ее укрепления, возможно противоречие между субъектом власти — властедержателями и ее объектом — народом.

Развращаясь властью, субъект власти обнаруживает заинтересованность в наращивании и продлении господства, тогда как объект власти — народ, жаждущий увеличения свободы и благосостояния, стремится к независимости, достоинству, достатку. Настает момент, когда массы перестают санкционировать власть; последняя утрачивает почву для своего существования. Понимание зависимости силы власти от поддержки народа определяет необходимость балансировки оппозиции субъекта и объекта власти: искусство власти — в умении гибко и быстро реагировать на запросы масс, что, собственно, позволяет предотвращать политические катаклизмы. Взаимодействие власти и масс (в идеале) должно быть легальным и легитимным. Если власть обладает безраздельной монополией социальных инициатив на выработку, принятие и реализацию решений, она приобретает вид жестко централизованной (интегральной) власти. Если же сферы ее приложения регламентированы (итог действия оппозиции, волнений демоса и т. п.) радиусы ее действия обозначены (совершенство законодательства), локализованы (механизм сдержек и противовесов), власть отправляется в режиме дифференцированной (интеркурсивной) власти. Основанием такой типологизации, очевидно, является интенсивность властных потоков, степень силового влияния властных структур на элементы социума. Пограничными точками в диапазоне властного регулирования общественной жизни соответственно будут абсолютизм — гипертрофированная государственная (этатизм) или личная (авторитаризм) власть и анархия — универсальное отрицание консолидирующей ценности властного фактора. Поскольку и всевластие, и властный нигилизм — нетерпимые социально-политические аномалии, то на значительных временных интервалах цивильной жизни воплощаются гораздо более умеренные формы.

Эти замечания выводят нас на важнейшую для философии политики тему о взаимоотношении человека и власти, общества и государства.

В истории отношений человека и власти прослеживаются две линии или тенденции. Суть первой заключается в разделении человека и политической власти, в гарантированности свободы его жизнедеятельности и ограниченности поля политической власти. Сущность второй — в слиянии политики со всеми другими сферами жизни.

В античности государство не отделялось от общества, да и само понятие личной независимости, сферы частных интересов было ограниченным. Об этом убедительно писал Б. Констан в своей работе «О свободе у древних в ее сравнении со свободой у современных людей». Б. Констан называет свободу в античности коллективной формой свободы. «Вы не найдете… практически ни одного из тех прав, которые составляют содержание свободы наших современников. Все частные действия находятся под суровым надзором. Личная независимость не простирается ни на мнения, ни на занятия, ни тем более на религию. В делах, представляющихся нам самыми ничтожными, авторитет общественного организма довлеет над волей индивидов и угнетает ее. У спартанцев Терпандр не мог добавить лишнюю струну к своей лире, не оскорбив эфоров. Власть вмешивалась и в самые обычные домашние дела. Молодой лакедемонянин не мог свободно посещать свою супругу. Законы управляли нравами, а поскольку нравы простираются на все, то не было ничего, что не регулировалось бы законами».

Вместе с тем нельзя не заметить, что еще в Афинах античного периода индивид утверждается в своей особенности как субъект права: намерения индивида признаются фундаментальным элементом ответственности.

Проблема отношений власти и человека приобретает системное решение через идею естественного права и неотчуждаемых прав человека и концепцию гражданского общества. Дж. Локк и Ж. Ж. Руссо, опираясь на версию о договорном происхождении государства, обосновывают новый тип его гражданским обществом. Идея гражданского общества вначале формулировалась как критика средневековых устоев жизни, их урегулированности государством. Человек не знал автономии и был частью общины, сословия. В гражданском обществе отношения должны быть упорядочены на основе признания неотъемлемости прав каждого человека, его свободы ими пользоваться. Суть прав выражается в триаде «жизнь, свобода, собственность». Обществу, которое построено на жесткой принадлежности каждого к какой-либо группе, противопоставляется общество, в котором никто не имеет особых привилегий, но все равны перед законом. Гражданское общество понимается как общество с развитыми экономическими, культурными, религиозными отношениями между самими индивидами, не опосредованными государством. В таком обществе свободно развиваются ассоциативная жизнь, или, как ее называют, публичная сфера, сфера массовых движений, партий, группировок по интересам, убеждениям, любым другим признакам. Это общество добивается децентрализации власти государства за счет ее передачи самоуправлению, взаимодействия большинства и меньшинства на основе согласования позиций государственных институтов и общества. Достигается идентичность гражданских и профессиональных качеств человека, входящего как в то, так и в другое сообщество. Происходит обмен этими качествами; отсюда — политичность гражданского общества и гражданственность политического.

Гражданское общество генерирует развитое самосознание, способность к объективному самоотчету. При достаточной подвижности такое сознание обеспечивает быстрое восстановление равновесия отношений, когда они приходят в движение. В гражданском обществе церковь, религиозное единство, соборность, общность народная, идеологическая, политическая, классовая, сословная, культурная, национальная не подавляют и не растворяют индивидуальность, но позволяют индивиду, ставшему личностью, выделиться, не порывая с общностью судьбы. Новая основа выхода из массы — это самостоятельность человека, освободившегося от опеки, способного и желающего рассчитывать на себя, на собственные силы, на самодеятельность, соревнование. Условием и результатом этого развития становится более полное, более органичное превращение общества в гражданское целое, а государства — правовое политическое единство. Приобретшая революционное содержание в Новое время тема «гражданское общество против государства» получила наиболее развернутое освещение в работах Т. Пейна, Т. Ходжскина, Э. Ж. Сьейеса и особенно в программном документе Великой французской революции — Декларации прав человека и гражданина.

Ограничение патернализма государства, создание гражданского общества создало новые подходы к пониманию свободы личности. Свобода личности предполагает определенные социальные и политические условия. В частности, она требует существования как многих центров власти, исключающих монополию какого-либо одного лица, социальной группы, партии, уравновешивающих всевластие государства, так и свободы выбора во всех сферах общественной жизни. Основополагающее значение с этой точки зрения имеет частная собственность. Вслед за Гегелем можно сказать, что гражданское общество — это сообщество частных собственников, которые независимо от своего статуса, религиозных и политических воззрений, расовой, этно-национальной принадлежности в юридически-правовом отношении равны перед законом.

В то же время суть самой идеи гражданства состоит в том, что, отстаивая свои права и интересы, отдельно взятый гражданин должен признавать также общие интересы и цели, скрепляющие всех членов общества в единое целое, сознавать свои обязанности и ответственность перед другими людьми, наделенными собственными законными правами и интересами, которые он должен признать, учесть и уважать. Это означает, что свобода человека ограничена, с одной стороны, потребностями, интересами, способностями и возможностями самого человека, с другой — условиями внешней среды. Истинная свобода может иметь место в условиях признания границ своего жизненного пространства, а также взаимности прав и обязательств.

В данном контексте нельзя противопоставлять друг другу власть и свободы, поскольку свобода возможна только в условиях порядка, а порядок в современном обществе обеспечивается властью. Действительная, не декларируемая свобода возможна в том случае, если власть служит праву.

Раскрытие сложных взаимоотношений политики и морали — сложнейшая проблема философии политики. Как уже отмечалось, философия политики охватывает не только мир сущего, но и мир должного, мир политического не только в том виде, каков он есть, но и каким он должен быть. Политика представляет собой результат сознательных волевых усилий людей, ставящих перед собой определенные цели, руководствуясь при этом сложившимися нормами поведения, пониманием важнейших аспектов взаимоотношений со своей социальной средой. Политика, следовательно, не может не иметь морально-этического начала.

Морально-нравственные начала, ценности и нормы, имеющие отношение к миру политического, к его институтам, отношениям, политическому мировоззрению и поведению членов того или иного сообщества, в совокупности составляют политическую этику.

Политическая этика — это нормативная теория политической деятельности, затрагивающая такие основополагающие проблемы, как справедливое социальное устройство, взаимные права и обязанности руководителей и граждан, фундаментальные права человека и гражданина, разумное соотношение свободы, равенства и справедливости. Она играет ключевую роль в легитимизации как политической власти вообще, так и различных форм правления.

Особенность всех этических проблем политики обусловлена тем, что она теснейшим образом связана с насилием. К тому же политику нередко отождествляют с корыстным интересом, а нравственность — с бескорыстием. «Кто ищет спасения своей души и других душ, — писал М. Вебер, — тот ищет его не на пути политики, которая имеет совершенно иные задачи — такие, которые можно разрешить только при помощи насилия. Гений или демон политики живут во внутреннем напряжении с Богом любви, в том числе и христианским Богом в его церковном проявлении — напряжении, которое в любой момент может разразиться непримиримым конфликтом». Отсюда возникает отнюдь не праздный вопрос: можно ли вообще говорить о политической этике как таковой, правомерно ли применение к сфере политики категорий этики и морально-этических ценностей?

Следует отметить, что в истории политической мысли на эти вопросы давались весьма неоднозначные ответы, но так или иначе все крупные мыслители, занимавшиеся проблемами политики, государства и права, начиная с Конфуция, Платона, Аристотеля и кончая современными исследованиями, затрагивали эту проблему.

Каждый философ по-своему видит решение проблемы диалектики политики и морали. Н. Макиавелли их разъединил. Он разработал особое политическое искусство создания твердой государственной власти любыми средствами, не считаясь с какими бы то ни было моральными принципами. «Цель оправдывает средства» — одно из важнейших постулатов макиавеллизма.

Но после смерти итальянского мыслителя наступила новая эпоха, и данная проблема приобретала еще большую злободневность. Пожалуй, наиболее рельефно она нашла отражение у И. Канта. Немецкий мыслитель хотел соединить мораль и политику. Мораль, пишет он, есть ««совокупность… безусловно повелевающих законов, в соответствии с которыми мы должны вести себя…»

И. Кант исходит из понятия долга, которому должны подчиняться все, в том числе политики. Мораль — это теоретическое, а политика — практическое правоведение. Моральный долг велит людям жить в мире и дружбе, и моральный политик должен совмещать политические принципы с моральными. И. Кант осуждает морализующих политиков или политических моралистов, которые не считаются с моральным долгом. Истинная политика, по его мнению, должна учитывать моральные принципы, так как от этого она только выиграет.

Большое место вопросы политики и морали занимали в русской философии. Это, видимо, объясняется тем, что в России политика, по существу, носила деспотический характер. Она не считалась ни с какими правовыми нормами и всецело базировалась на произволе и волюнтаризме. Вл. Соловьев, Л. И. Петражицкий, П. И. Новгородцев решительно выступали против противопоставления права и нравственности, лишения права морального измерения. Эта позиция, в частности, выразилась в известной идее о равнозначности правды-истины правдесправедливости.

К противоположным выводам пришел марксизм, особенно в его ленинской ипостаси. В марксистской этике центральное место занимает противопоставление «классовой морали» универсальным гуманистическим ценностям. «Наша нравственность, — писал В. И. Ленин, — подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата».

Тенденция к уменьшению внимания к нравственным аспектам политики усиливалась с постепенным преобладанием в XIX веке историзма и позитивизма в науке о праве и государстве. Руководствуясь рационалистической традицией, восходящей к Декарту и другим мыслителям Нового времени, позитивисты стремились свести политику всецело к науке с целью создания механизма разрешения или смягчения политических конфликтов. Как утверждал О. Конт, нет свободы совести в математике и астрономии, ее не должно быть и в социологии, и в политической науке.

Торжество рационализма, сциентизма и научных методов исследования политических феноменов привело к отделению фактов от ценностей, объективации, ценностной нейтрализации позитивистской политической науки.

Следуя этой традиции, ряд современных авторов считает необходимым отделить политику от морали. Подчеркивается, что в отличие от морали политика исходит не из добра или зла, не из справедливости или несправедливости, не из гуманности или негуманности, а из интересов. Политик руководствуется интересами, и если он уверен в том, что при данных обстоятельствах интересы его класса или государства требуют принятия такого решения, которое противоречит моральным принципам, то он как политик игнорирует эти принципы. Политик исходит из целого, то есть он заинтересован в сохранении целого и поэтому жертвует частью. Политика обращена к общему, а мораль — к личности.

Эти доводы, основанные на прагматизме, игнорируют тот факт, что сама политика — это результат и поле деятельности человека как морально-этического по своей природе существа. В этом контексте, как отмечает К. С. Гаджиев, неправомерна сама постановка вопроса в форме противопоставления морали и политики. В реальной действительности, пишет К. Г. Баллестрем, «политическое действие развертывается в поле напряжения между властью и моралью.» Задача политика состоит в том, чтобы найти оптимальную линию для адекватного отображения мира политического и соответственно поиска оптимальных для общества решений. Надо отличать необходимое и допустимое от нравственно достойного и желательного. Смертная казнь допустима, на каком-то этапе развития общества она может быть и практически необходимой, но она не может быть оправдана с позиций высших этических ценностей.

Политику часто приходится делать выбор не между абсолютным добром и абсолютным злом, а между меньшим и большим злом. В данной связи интерес представляет постановка вопроса М. Вебером. который проводил различие между этикой ответственности и этикой убеждений. Первая вырастает из понимания сложности моральной ситуации в сфере действия политики. Дело в том, что политика нередко сопряжена с принуждением и насилием, моральные последствия которых невозможно заранее предвидеть. Невзирая на то, что с моральной точки зрения принуждение всегда оценивается отрицательно, политик все равно прибегает к нему для обеспечения себе поддержки людей, используя их стремления к признанию власти, привилегиям. Что касается этики убеждений, то она строится на принципе сохранения моральной чистоты ценой принесения ей в жертву всех реальностей, противоречащих доктрине, отказа от малых дел, способных как-то улучшить положение людей. Суть этой второй позиции в политике состоит в концептуализации борьбы между абсолютным добром и злом, что оправдывает использование любых средств для достижения конечных целей. Здесь приверженность «этике абсолютных целей» противостоит «этике ответственности».

Идеальная цель, как бы далека и возвышена она ни была, должна принадлежать реальному миру. Важное место в нашей жизни занимает выбор между возможностями, предоставляемыми реальными условиями, и обстоятельствами.

Суммируя сказанное, отметим, что вся история философии политики — это история спора о существовании (или об отсутствии) нравственных основ политического действия. В известном смысле эта проблема представляет собой некий замкнутый круг: с одной стороны, нравственные истины, в принципе, может порождать сама практика политических конфликтов, но, с другой, — конфликты следует регулировать в соответствии с уже существующими нравственными истинами, то есть последние изначально должны стоять выше конфликтов.

Традиционно для философии политики характерен самый широкий разброс ее тем, обширное поле саморефлексии политики. В ее русле активно обсуждаются вопросы власти, суверенитета, идеалы справедливости, морали, свободы, политического сообщества, совместимости равенства и справедливости.

Философия власти / Под. ред. В. В. Ильина. М., 1993.

Штраус Л.

Введение

в политическую философию. М., 2000.

Философия политики / Под ред. В. В. Ильина, А. С. Панарина. М., 1994.

Ильин М. И. Политический дискурс: слова и смыслы. // Полис. 1994. № 1.

Капустин Б. Г. Критика политического морализма.// Вопросы философии, 2001. № 2.

Материалы круглого стола по предмету политической философии // Вопросы философии. 2002. № 4